— А обо мне всегда забывают! — У Родни дрожали губы. — Ошибаешься. Это важно! Я тебя хорошо понял. Вчера вечером вы все стелили перед мамой. А теперь кривитесь, будто она вас недостойна! — Он в ярости сжал кулаки.
— Родни, иди спать. Ты выпил лишнего, — проговорил Крис.
— Чёрта с два! — визгливо выкрикнул Родни. — Указчик нашёлся! Знаю я вас, вы с Анной одним миром мазаны. С чужими людьми стоите козни против мамы. Она мне говорила. Она изо всех сил старается вам угодить, а вы её обижаете… она даже плачет иногда. Один я ей помогаю. И дрова рублю, и клопов морю, и лестницы ставлю — одним словом, вся чёрная работа на мне. Вас-то мама никогда не попросит. Ты ради неё и пальцем не шевельнёшь, а она всё равно тебя больше любит. Тебя и эту гадину Анну. — Слёзы брызнули у него из глаз; он неуклюже вытирал их тыльной стороной ладони, размазывая по лицу грязь.
— Родни… — растерянно начал Крис, — ты…
Но тут поднялась Алиса, подошла и положила руку на вздрагивающее плечо мальчика.
— Иди-ка спать, сынок, — произнесла она своим грубоватым голосом и, обняв, повела к кухонной двери.
Они были одного роста, но теперь Алиса как будто взяла его под крыло, защищая от посторонних глаз.
— Умойся и ступай через кладовку, чтобы мать не будить, ну, живо! — Она подтолкнула его и закрыла за ним дверь. Потом прошаркала обратно к своему креслу и снова уставилась на огонь…
— О господи! — выдохнул Крис, обхватив голову руками.
Джилл и Кэт обменялись вопросительными взглядами, а затем Кэт перевела глаза на Берди, которую происходящее явно развлекало. Для неё весь мир — театр, вдруг с яростью подумала Кэт, но сама-то она благополучно сидит в зрительном зале. Одна представляет собой публику! Эту ничто не волнует! Наблюдает за страданиями других с отстранённостью некоего высшего существа. Ни разу в жизни слезинки не проронила, как будто и не человек вовсе. Даже в школе, когда на неё ополчились будущие светские красавицы, которых приводи в бешенство незаурядный ум, заключённый в столь невзрачный оболочке. Вот она, полюбуйтесь, ходячий фотоаппарат — щёлк-щёлк! — эти умные янтарные глазки за непроницаемыми стёклами фиксируют каждый эпизод комедии ошибок, разыгрываемой специально для её удовольствия. Чёртова кукла!
Кэт повернулась к Нику: вот человек в полном смысле слова, со всеми его слабостями, но добрый, мягкий, любящий.
— Давай выпьем, Ник, — предложила она.
— С удовольствием! — улыбнулся он. — А то мы безнадёжно отстали от Анны и Родни. — Протискиваясь к столику с напитками, он положил руку на плечо Криса. — Вина и содовой?
— Да, спасибо.
— В буфете найдётся и чего покрепче, — не оборачиваясь, проговорила Алиса. — Угощайтесь, если охота.
Ник сунулся в буфет и даже присвистнул.
— Ого, «Чивас ригал» (Сорт виски). И это можно, Алиса?
Старуха усмехнулась, глядя в огонь.
— А почему бы и нет? С коих пор здесь стоит, может, уж выдохлось. Откупорь да попробуй. Где-то там и стаканы должны быть. От отца ещё остались. А мне бренди плесни на донышко.
Ник стал шарить на полках с таким чувством, будто охотился за сокровищами. Бутылки с крепкими напитками и ликёрами, в большинстве своё нераспечатанные, стояли среди бокалов и хрустальных графинчиков; тут же валялось серебряное ведёрко, щипцы для льда и вообще груда всякого хлама, ничего общего к выпивке не имеющего: колоды карт, мягкие игрушки, несколько книг и две-три роскошные вышитые скатерти, переложенные нафталином.
— Иди сюда, Ник, — позвал Джереми, распечатавший бутылку виски. — Алиса, какой аромат!
— Ну и пейте на здоровье! — Алиса вдруг словно оттаяла. Ей явно доставляло удовольствие снова быть хозяйкой в собственном доме.
— Где же эти стаканы? Ох, чёрт! — Ник нечаянно выронил коробку с китайскими шашками, и яркие мраморные колёсики рассыпались по всему полу.
Джилл со смехом нагнулась, чтобы помочь ему их собрать.
— А я бы выпила зелёного имбирного вина, можно, Алиса? Сто лет в рот его не брала, — попросила она.
— Пей, красавица, пей! — Алиса взмахнула рукой. — Берите там всё, что на вас смотрит. А мне не забудьте бренди плеснуть.
Стаканы так и не отыскались, и в конце концов было решено пить из ликёрных рюмок, которыми буфет был буквально забит. Ник, Крис, Джереми и Берди пили виски, Джилл — имбирное вино, Алиса и Кэт — бренди, а Сонси добродушно, но твёрдо потребовала одной содовой.
— Ваше здоровье! Все пьют до дня! — Алиса осушила свою рюмку. — Повторим, а?
Джилл наклонилась к Кэт.
— Ты знаешь, я только сейчас почувствовала себя в своей тарелке. Вчера вечером, даже ещё до того, как Дамьен явился, всё было как-то неестественно, как будто бы каждый играл какую-то роль. А теперь я наконец расслабилась! Ты меня понимаешь?
Кэт улыбнулась и кивнула. Верно, подумала она, и я знаю почему. Потому что нет Бетси, нет Анны и Родни. Даже забитый Уилф, которого, казалось бы, вообще никто замечать не должен, даже он своим мрачным видом наводит тоску на окружающих. Без него в комнате сразу стало светлее. Да, замкнутый, сентиментальный мирок этого семейства, как видно, сошёл с орбиты, несмотря на все усилия Бетси.
Джереми, налив золотистую жидкость в свой стакан, нарушил молчание.
— Но ты особо-то не расслабляйся, Джилл, потому что я хочу всё-таки вернуться к идее опроса очевидцев: пусть каждый даст свою интерпретацию вчерашней ночи.
Джилл мгновенно сникла, а Крис взвыл.
— Ну хотя бы для того, чтобы прокрутить версию Берди о «таинственном незнакомце», — настаивал Джереми. — Не хочу капать вам на мозги, но, сами посудите, не можем же мы торчать здесь вечно. И если в этом деле есть неясности — надо прояснить, не откладывая. Через несколько дней будет заключение экспертов, но полиция и раньше может кого-нибудь из нас упрятать.
— «Кого-нибудь» — это меня, — любезно откликнулся Ник. Он задумчиво погладил бороду; взгляд его серых глаз, всегда такой открытый, добродушный, на этот раз был непроницаемым. — Что ж, спасибо за желание помочь. Сами понимаете, обвинение в убийстве, даже если оно потом не подтвердится, неминуемо отразится на моей блестящей карьере. Вы, возможно, удивитесь, но должность штатного лектора — не предел моих мечтаний. Хотя боюсь, мои дерзкие, честолюбивые планы ещё долго не будут по достоинству оценены в академических кругах.
— Но ведь не все в сборе! — жалобно протянула Джилл.
— Ничего, обойдёмся теми, кто есть, — решительно заявил Джереми, придвигая свой стул поближе к ним. — Подсаживайся к столу, Берди. А вы, Алиса, не хотите присоединиться?
— Начинайте, — ответила Алиса. — Мне и отсюда всё слышно. Когда черёд дойдёт, я тоже своё слово скажу.
— Но надо будет делать заметки, — вставил Крис. — Джереми, ты, кажется, умеешь стенографировать?
— Умею. И Берди умеет, верно?
Та кивнула.
— Тогда начнём. Кто первый? — Он взял карандаш, листок, на котором они, играя в «Эрудита», записывали счёт, перевернул его на чистую сторону и оглядел всех по очереди. — Начнём с тебя, Кэт. — И жирно вывел на листке: «Кэт».
— А с чего начинать? — смешавшись, спросила Кэт.
— С того момента, как Дамьен ушёл в гараж.
— Так… ну, значит… чёрт, не так-то легко сразу собраться. Вообще-то я не видела, как он уходил, потому что незадолго до этого проснулась Зоя и очень расстроилась из-за Джилл. Она решила, что во всём виноват Дамьен, и, надо признать, была недалека от истины. Дамьена она обзывала всякими словами явно из лексикона Алисы…
Кэт слегка запнулась и как-то неуверенно поглядела в сторону камина, но старуха лишь усмехнулась.
— Говори всё как на духу, Кэт, — нетерпеливо бросил Джереми. — И не бойся кого-нибудь задеть.
— Хорошо. Итак, я затолкала Зою обратно в спальный мешок и… — Она вновь осеклась.
— Кэт, не выводи нас из терпения! — прикрикнула Джилл. — Говори же!
— В комнате Бетси, по ту сторону коридора, я увидела Сонси, — выпалила Кэт, не поднимая глаз.
— Что?! — воскликнул Крис. — Но Сонси была уже в постели! Разве нет, дорогая?
Сонси покраснела как рак.
— Я и не подозревала, что кто-то меня заметил, — прошептала она. — Кэт, где же ты могла…
— В зеркале гардероба. Я и забыла про это, вот только сейчас вспомнила.
— Какого дьявола тебе понадобилось заходить в мамину спальню? — ошарашено спросил Крис. — А, Сонси?
— Я вам говорила, что была не в себе прошлой ночью. — Сонси даже не взглянула на Криса; голос её звучал ровно, лицо вновь окаменело. — Я ушла в нашу комнату и немного поплакала. Потом услыхала стук в парадную дверь и подумала, кто бы это мог быть. Я прилегла и стала прислушиваться. А немного спустя раздались шаги и голос Дамьена, хлопнула дверь, и я поняла, что он ушёл. Всё стихло. Я сосчитала до ста и обратно, но заснуть не смогла. Мне… мне так хотелось узнать, что делается здесь, в гостиной. — Голос её упал почти до шёпота. — Мне всё казалось, ты говоришь обо мне, обсуждаешь с другими моё поведение… Я вдруг почувствовала, что не могу вот так просто лежать и ждать, когда ты придёшь.
