– А знаете ли вы, что это тот самый пистолет, из которого был убит Майкл Горман вечером двадцать шестого ноября?
– Майкл Горман? Я никакого Майкла Гормана не знаю.
– Швейцар из гостиницы «Бертрам».
– А, да, тот, которого застрелили. Читал об этом. И вы говорите, что стреляли из моего пистолета? Ерунда!
– Это далеко не ерунда. Его обследовали баллистики. Вам известно достаточно об огнестрельном оружии, чтобы знать, что на их показания можно положиться.
– Вы пытаетесь пришить мне это дело. Знаю я ваши полицейские уловки!
– Мне кажется, вы должны бы знать о полиции этой страны больше, мистер Малиновский.
– Вы хотите сказать, что это я убил Майкла Гормана?
– Сейчас мы лишь просим вас сделать заявление. Никаких обвинений пока не предъявлено.
– Но ведь именно так вы и думаете – что я застрелил этого нелепого типа, вырядившегося в военную форму. Мне-то это зачем? Я не был ему должен, я не испытывал к нему никакой вражды.
– Но стреляли не в него, а в юную леди. Горман подбежал к ней, чтобы ее защитить, и получил пулю в грудь.
– Юную леди?
– Юную леди, которую, я полагаю, вы знаете. Мисс Эльвиру Блейк.
– Вы хотите сказать, что кто-то пытался застрелить Эльвиру Блейк из моего пистолета? – В его голосе звучало крайнее удивление.
– Возможно, у вас были какие-то разногласия?
– Вы хотите сказать, что я поссорился с Эльвирой и стрелял в нее? С ума сойти! Да как я могу стрелять в девушку, на которой собираюсь жениться?
– Это часть вашего заявления? Что вы собираетесь жениться на Эльвире Блейк?
Какой-то миг Ладислав Малиновский колебался, потом, передернув плечами, он сказал:
– Она еще слишком молода. Это надлежит обсудить.
– Возможно, она пообещала вам выйти за вас замуж, а затем передумала. Она кого-то боялась. Не вас ли, мистер Малиновский?
– С чего бы мне желать ей смерти? Или я ее люблю и хочу на ней жениться, или я не хочу на ней жениться и не обязан это делать. Все очень просто. Зачем мне ее убивать?
– Не так уж много людей настолько близки к ней, чтобы желать убить ее. – Дэви помедлил немного, потом добавил, как бы между прочим: – Есть, конечно, ее мать.
– Что?! – Малиновский подскочил. – Бесс? Чтобы Бесс убила собственную дочь?! Вы с ума сошли! Зачем Бесс убивать Эльвиру?
– Может быть, затем, что, как самая близкая родственница, она унаследует все ее огромное состояние.
– Бесс? Вы хотите сказать, что Бесс способна убить ради денег? Да у нее самой полно денег от ее американского мужа. Во всяком случае, достаточно.
– «Достаточно» и «огромное состояние» – не одно и то же, – возразил Папаша. – Люди нередко убивают ради большого состояния. Известны случаи, когда матери убивали детей, а дети – матерей.
– Говорю вам, вы спятили!
– Вы утверждаете, что намерены жениться на мисс Блейк. Возможно, вы уже на ней женаты? Если так, то именно вы унаследуете ее обширное состояние.
– Какие еще дурацкие предположения вы хотите высказать? Нет, я не женат на Эльвире. Она девушка симпатичная. Мне она нравится, и она в меня влюблена. Да, я это признаю. Я познакомился с ней в Италии. Мы славно развлеклись, но не более. Более ничего – вам ясно?
– Как же так? Только что, мистер Малиновский, вы говорили совершенно определенно, что это девушка, на которой вы собираетесь жениться.
– Подумаешь!
– Вот вам и «подумаешь». Вы говорили правду?
– Я это сказал так, для респектабельности. Вы тут в Англии такие ханжи.
– Это объяснение кажется мне малоубедительным.
– Да вы совсем ничего не понимаете! Ее мать и я – любовники. Не хотелось мне этого говорить, и я как бы взамен предложил, что дочь и я… что мы помолвлены. Это звучит очень по-английски и весьма добропорядочно.
– Мне это кажется еще менее убедительным. Вам ведь здорово нужны деньги, не так ли, мистер Малиновский?
– Мой дорогой старший инспектор, мне всегда нужны деньги. И это крайне печально.
– И тем не менее несколько месяцев назад, насколько мне известно, вы сорили деньгами налево и направо.
– Ах, мне тогда крупно повезло. Я ведь игрок и не скрываю этого.
– Я вполне готов этому поверить. Где же вам так повезло?
– Этого я не открою. И не ждите.
– Я и не жду.
– Это все, о чем вы хотели меня спросить?
– На данный момент – да. Вы опознали пистолет как ваш. Это нам очень поможет.
– Не понимаю… Представить себе не могу… – Он прервал фразу и протянул руку: – Дайте его мне, пожалуйста.
– Боюсь, что нам его пока придется придержать, поэтому я вам выдам расписку на него.
Он так и сделал и протянул бумажку Малиновскому.
Тот вышел, хлопнув дверью.
– Темпераментный тип, – сказал Папаша.
– Вы напрасно не прижали его насчет фальшивого номера и Бедхемптона.
– Нет, не напрасно. Мне просто хотелось, чтобы он заволновался. Но не слишком. Мы будем ему каждый раз предлагать что-нибудь новенькое – не все сразу. А он таки задергался.
– Вас хотел видеть Старик, как только вы закончите.
Старший инспектор Дэви кивнул и направился в кабинет сэра Рональда.
– А-а, Папаша. Ну что, дело идет?
– Идет. Неплохо пока – в сети уже много рыбы. В основном мелкой. Но мы и к большой подбираемся. Дело движется.
– Славная работа, Фред, – сказал шеф.
Мисс Марпл вышла из поезда на вокзале Паддингтон и увидела мощную фигуру старшего инспектора Дэви, который стоял на платформе, поджидая ее. Он сказал:
– Очень любезно с вашей стороны, мисс Марпл.
Он подхватил ее под руку и направил через турникет туда, где стояла машина. Шофер открыл дверцу, мисс Марпл села, за ней – старший инспектор Дэви, и машина тронулась.
– Куда вы меня везете, старший инспектор Дэви?
– В отель «Бертрам».
– Боже мой, опять отель «Бертрам»! Зачем?
– Официальный ответ таков: полиция считает, что вы можете помочь ей в расследовании.
– Это звучит знакомо, но несколько мрачно. Часто ли это бывает прелюдией к аресту?
– Я не собираюсь вас арестовывать, мисс Марпл, – улыбнулся Папаша. – У вас есть алиби.
Мисс Марпл переварила это молча. Потом сказала:
– Понятно.
Они подъехали к отелю «Бертрам» в молчании. Мисс Горриндж подняла голову, когда они вошли, но старший инспектор провел мисс Марпл прямо к лифту.
– Третий этаж.
Лифт поехал вверх, остановился, и Папаша пошел по коридору впереди своей спутницы.
Когда он открыл дверь номера 18, мисс Марпл сказала:
– Это комната, в которой я жила.
– Да, – подтвердил Папаша.
Мисс Марпл уселась в кресло.
– Очень уютная комната, – заметила она, оглядевшись вокруг с легким вздохом.
– Да, уж толк в уюте здесь знают, – согласился Папаша.
– Вы выглядите усталым, старший инспектор, – сказала неожиданно мисс Марпл.
– Мне пришлось немного побегать. Вообще-то я только что вернулся из Ирландии.
– Вот как? Из Балигоулана?
– Откуда, черт возьми, вы знаете про Балигоулан? Ох, простите, бога ради, мою резкость!
Мисс Марпл улыбнулась в знак прощения.
– Видимо, Майкл Горман говорил вам, что он оттуда родом?
– Не совсем, – ответила мисс Марпл.
– Тогда каким же образом, если позволите спросить, вы об этом прознали?
– Мне не совсем удобно об этом говорить. Вышло так, что я кое-что подслушала.
– А-а, понятно.
– Я не подслушивала намеренно. Это было, так сказать, в общественном месте. Честно признаться, я люблю слушать чужие разговоры. Многие любят. Во всяком случае, когда ты стар и не очень часто бываешь на людях. Я имею в виду – если рядом с тобой разговаривают, ты прислушиваешься.
– Мне это кажется вполне естественным.
– До какой-то степени да, – сказала мисс Марпл. – Если люди не считают нужным говорить тихо, поневоле думаешь, что они ничего не имеют против того, чтобы их услышали. Но конечно, ход беседы может измениться, а собеседники, хоть и находятся на публике, не обращают внимания, что рядом кто-то есть. И тогда приходится решать, как поступить. То ли встать и кашлянуть, то ли просто сидеть тихо в надежде, что тебя не заметят. И то и другое одинаково неловко.
Старший инспектор взглянул на часы:
– Послушайте, я хочу узнать об этом побольше, но каноник Пеннифезер приедет с минуты на минуту, и я должен его встретить. Вы не возражаете, если я вас покину?
Мисс Марпл сказала, что не возражает. Старший инспектор Дэви вышел.
Каноник Пеннифезер вошел в вестибюль отеля. Он слегка нахмурился, стараясь сообразить, что изменилось в «Бертраме» сегодня. Может быть, его заново покрасили или отремонтировали? Он покачал головой. Нет, не то, но что-то все-таки изменилось. Ему не пришло в голову, что дело в разнице между голубоглазым и темноволосым швейцаром шести футов росту и коротышкой с покатыми плечами, веснушками и шапкой волос соломенного цвета, выбивающихся из-под форменной фуражки. Каноник просто ощутил перемену. В своей привычной рассеянной манере он направился к стойке. Мисс Горриндж была на месте и приветствовала его:
