— Вы храбрая женщина! — воскликнула разоблаченная графиня. — Видно, вы не впервые попадаете в переделку! Мне всегда хотелось быть такой, как вы, но моя нация чересчур робка. Взгляните на этого жалкого герцога – типичный образчик правящего класса! Только человек, также искушенный в политике, как я, может управлять этой страной!
Баронессе было не суждено воспользоваться револьвером. Полковник Гельтхельм громко крикнул стражу, и в комнату вошли часовые, держа наготове оружие.
— Понимаете, — объяснила баронесса, когда злоумышленников увели, — графиня, несомненно, подчиняясь приказам отчима, нашла способ отравить герцога. Но так как она заведовала кухней, то сразу же попала бы под подозрение. Поэтому графиня исчезла, а ее место занял так называемый граф Орлок.
— Графиня, переодетая графом! — воскликнул изумленный герцог. — Кто бы мог представить себе подобное?
Баронесса спрятала револьвер в сумку и снова подняла веер.
— Уверяю вас, мой дорогой герцог, я могу представить себе и это, и многое другое.
Ее слова явно усилили возбуждение герцога.
— Вы и в самом деле отважная женщина, баронесса! Это заставляет меня все сильнее жаждать вашего общества!
Баронесса склонила голову.
— Увы, мой герцог, боюсь, что моя судьба находится не здесь. Я должна вас покинуть.
Она повернулась и грациозной, но решительной походкой направилась к выходу. Я бегом еле поспевал за ней.
— Но вы не можете оставить меня таким образом! — донесся из зала голос герцога. — Моя жизнь уже никогда не будет прежней! Если вы существуете, я вас найду!
— Значит, — шепнул мне Холмс, — баронесса должна исчезнуть.
Не прошло и недели, как на Бейкер-стрит, 221-б пришло письмо из посольства. Герцог умолял великого сыщика разыскать баронессу. Цена не имела значения.
Холмсу пришлось ответить герцогу, что он поглощен другими делами. Чтобы выполнить поручение герцога, могла потребоваться целая вечность. И хотя я запечатлел на бумаге эту историю, как и все прочие, она может оставаться неопубликованной такой же срок.
Элайн Майетт-Вольски
ТА ЖЕНЩИНА
Ирэн Адлер одержала верх над Шерлоком Холмсом в «Скандале в Богемии», а спустя двадцать лет ее дочь проделала то же самое. Однако в недавно открытой рукописи, текст которой представлен ниже, «Та Женщина» ищет помощи Холмса и на сей раз, кажется, намерена играть честно. Хотя кто знает!
В тот зимний вечер нас посетила очень красивая леди, одетая по последней моде. Я заметил, как сузились глаза Холмса, когда он склонился над ее рукой без единого украшения, которая, казалось, предназначена самой природой для дорогих перстней. Я тоже обратил внимание на их отсутствие. Возможно, долгое общение с моим другом наконец обострило мою наблюдательность, а может, все дело было в том, что у нашей посетительницы не было не только колец, но и перчаток.
Услышав, как Холмс назвал женщину «миссис Нортон», я понял, что он узнал ее. Кивком он указал ей на удобный стул у камина, где огонь в очаге и лампа на полке позволяли наблюдать за выражением ее лица. К моему стыду, меня позабавило, как она воспрепятствовала этому его намерению, слегка передвинув стул. Теперь на ее лицо падала тень. Однако Холмс не выглядел обескураженным, что меня, впрочем, нисколько не удивило.
— Миссис Нортон, — заговорил он, — я рад возобновить наше знакомство, хотя поспешность, с которой вы вошли в мою дверь, свидетельствует о том, что вас что-то беспокоит.
— Поспешность, мистер Холмс? — переспросила она. — Не помню, чтобы я спешила.
— Когда леди выходит из дома, забывая надеть перчатки, и так торопится, что ее вуаль колышется от учащенного дыхания, я считаю это признаками спешки и беспокойства.
Женщина медленно кивнула.
— Я и пришла сюда как раз в надежде на то, что вы сможете помочь мне благодаря вашим талантам, которыми вы заслуженно славитесь.
— Благодарю вас за комплимент и уверяю, что готов служить вам своими так называемыми талантами с такой же готовностью, как и во время нашей прошлой встречи.
Конечно, Холмс имел в виду скандал в Богемии, когда король этой страны, собираясь жениться, обратился к Холмсу с просьбой вернуть компрометирующие письма и фотографию знаменитой оперной певицы Ирэн Адлер, как тогда звали нашу гостью. С тех пор великий сыщик относился к ней с уважением и восхищением, которые, насколько мне известно, не питал ни к какой другой представительнице слабого пола.
Ирэн Нортон вздохнула и подняла вуаль, открыв прекрасное лицо и большие блестящие глаза, сделавшие ее жемчужиной «Ла Скала».
— Я всегда сама определяла свою судьбу, — начала она, — по крайней мере, так мне казалось. Для такой независимой женщины, как я, напоминание о том, что существуют силы, способные причинить мне личный вред или финансовый ущерб, является неприятным сюрпризом. И хотя я долго ломала себе голову, но никак не смогла открыть источник или источники этих таинственных атак и стоящие за ними причины.
Длинные, испачканные химикалиями пальцы Холмса, свидетельствующие о многолетних научных экспериментах, барабанили по подлокотнику стула.
— Говоря об атаках, мадам, вы, надеюсь, не имеете в виду нападения на вас лично?
— Именно это я и имею в виду. За последнее время меня несколько раз намеренно толкали незнакомые мне прохожие, а вчера шайка уличных мальчишек, сквернословя, втолкнула меня в дверь, не причинив особого вреда, но помяв мне одежду. — Она глубоко вздохнула. — Меня это тревожит, сэр. Если вы помните историю с королем Богемии…
— Но тогда вы хранили у себя нечто, представляющее для него опасность, и отказывались с этим расстаться. Так что причина имелась.
— Да, имелась. Но сейчас я не представляю опасности для… ни для кого, так что же означают эти нападения? Кто мой враг? И что он – или она – от меня хочет?
Холмс поднялся, подошел к окну, выходящему на Бейкер-стрит, и, раздвинув занавески на два дюйма, посмотрел на освещенную фонарями улицу.
— Никого не видно, — заметил он. — По крайней мере, на данный момент вы, кажется, избавились от тех, кто вам докучал. Но я не убежден, что мелкие грубости, которым вы подверглись, не являются всего лишь совпадениями. Например, уличные мальчишки…
— «Мелкие грубости», мистер Холмс? В том числе кража моих драгоценностей горничной, прослужившей у меня всего три дня, в апартаментах лучшего лондонского отеля?
Холмс вернулся от окна к камину, его взгляд, обращенный на даму, стал более внимательным.
— Должен признать, что когда внезапно происходит серия необычных происшествий – неважно, хороших или плохих, — более вероятным представляется, что они не случайны, а осуществлены кем-то с определенной целью. Пожалуйста, опишите подробно происшествия, которые заставили вас поспешить сегодня в мой дом.
— Вы хотите, чтобы я детально описала каждый инцидент?
— Да, как можно точнее.
Она задумчиво нахмурилась, и Холмс отвел взгляд от ее лица, словно не желая вторгаться в ее мысли. Мне пришло в голову, что он далеко не всегда бывает столь предупредителен.
Вскоре Ирэн Нортон заговорила снова:
— Мне следовало догадаться, что это… кампания против меня…
Холмс встрепенулся.
— Кампания?
— Да, приходится признать, что это настоящая кампания по преследованию. Сначала мелкие неприятности, вроде краж по утрам газет из-под моей двери или порча дорогого платья, которое я поручила погладить горничной… Последний случай вынудил меня нанять новую служанку, которая, как я уже говорила, похитила все мои драгоценности, не оставив в шкатулках ни единой побрякушки. Поистине безжалостная маленькая воровка!
Ее прекрасные глаза сердито блеснули, а Холмс метнул на меня насмешливый взгляд.
— Что касается воров, мадам, то жалость к жертвам им редко присуща. Как правило, они не оставляют сувениры в знак утешения.
— Мне это известно, сэр, но в данном случае у меня была доверительная беседа с этой девушкой, и она настолько мне понравилась, что я рассказала ей, как сильно дорожу драгоценностями, подаренными одной высокопоставленной особой: бриллиантовым морским коньком и изумрудным гарнитуром. Только подумать, что она украла даже их!.. Мне стыдно перед вами, джентльмены, что я оказалась такой доверчивой дурой!
— Вам нечего стыдиться, мадам, — промолвил Холмс с несвойственной ему в подобных случаях мягкостью. — Ваша вера в людей заслуживает всяческой похвалы. Можете ли вы сообщить нам о других враждебных актах?
— Да. Однажды я ехала в экипаже по Треднидл-стрит, где у меня была назначена встреча. Внезапно какой-то мужчина вскочил на подножку, влез в кабину и велел мне отвернуться, чтобы я не могла видеть его лицо. Я так испугалась, что сразу подчинилась.
