— Неудивительно. Он походил на разбойника?
— В том-то и дело, что нет. Он был прилично одет и говорил… ну, как джентльмен. — Она покачала головой. — Когда я вспоминаю этот голос, то каждый раз чувствую себя озадаченной…
— Вы слышали его и раньше?
— Не то чтобы слышала, но в нем ощущалось нечто знакомое и не внушающее опасений… Я понимаю, что от моего рассказа нет никакого толку, но…
Она умолкла. Холмс шагал, опустив голову, взад-вперед по ковру, лежащему у камина.
— Уверяю вас, миссис Нортон, ваш рассказ в высшей степени полезен. Что именно сказал ваш незваный попутчик?
— Это самое странное во всей истории. Он сказал: «Продолжайте делать то, что делаете, — и ваша прежняя жизнь кончена».
— «Ваша жизнь кончена»? Иными словами, он вам угрожал?
Она колебалась.
— Это звучало скорее как предупреждение, чем как угроза.
— Но он не указал, что именно в вашем поведении является таким неприятным для… кого-то?
— Нет.
— Ну, мне достаточно ясно, что против вас задуман весьма изощренный план, но мозг, который его осуществляет, не обладает должным количеством извилин, чтобы довести его до конца. Например, — продолжал Холмс, прижав руки к бедрам и склонившись вперед, — я полагаю, что лицо или лица, замыслившие этот план, не преступники, а британцы по происхождению, образованию и интересам, которые твердо уверены, что служат своей стране.
— Действуя против меня? — Даже при тусклом освещении была заметна ее внезапная бледность. — Но это ужасно! Что могло заставить их прийти к такому выводу?
— У них свои причины. Видимо, ими движет твердое убеждение, и они нанимают людей, чтобы терроризировать вас, сохраняя свою личность в тайне, — во всяком случае, до сих пор. Думаю, положение скоро изменится. Возможно, если нам удастся добраться до одного из этих наемников, мы сможем заставить его назвать имя своего хозяина.
— Вы имеете в виду подкуп? — Ее нога забарабанила по ковру в невольном протесте.
— У вас есть какие-нибудь предположения насчет того, что все это может значить? — резко осведомился Холмс. — Есть у вас причины считать, что в Лондоне находятся враждебные вам люди?
Она покачала головой, глядя на свои пальцы, разглаживающие бархатные ленты на шляпе.
Холмс задумчиво смотрел на нее – на его худом лице мелькали отблески огня в камине.
— Выражаясь фигурально, в этой, как вы ее назвали, кампании что-то не клеится, — снова заговорил он. — Вы рассказали о краже, угрозе, даже физическом насилии, но во всех этих происшествиях слишком много различных черт. Все вместе они выглядят как причудливый портрет, где рот написан Гейнсборо[33], глаза – Хольбейном[34], а нос и подбородок – Рейнолдсом[35]. Можете себе представить, как нелепо выглядит результат? Возникает вопрос: где тут связь? Должен быть какой-то элемент, соединяющий эти черты. — Он повернулся ко мне. — Вы следите за ходом моих рассуждений, Ватсон?
Я редко бывал способен на такое в начале дела, и Холмс отлично это знал, но всегда питал надежду на противоположное.
— Мне не все ясно, Холмс. Должен признать, что от меня ускользает какая-либо связь между эпизодами, описанными миссис Нортон.
— Совершенно верно. Так и было задумано, Ватсон, потому что подобная связь способна открыть тайну этого весьма неприятного преследования.
— Надеюсь, — вздохнула миссис Нортон. Часы пробили девять, и она поднялась, опустив вуаль и набросив бархатную накидку. — Я отняла слишком много вашего времени…
Холмс проводил ее до ближайшей стоянки кэбов и усадил в экипаж.
— Миссис Нортон согласилась, хотя и неохотно, предложить щедрое вознаграждение – фактически взятку – за имя ее врага, — сообщил он, вернувшись, и покачал головой. — Это шаг в нужном направлении, но она не была с нами откровенна, Ватсон. Миссис Нортон что-то утаивает, и это ставит под угрозу мои защитные меры. Тем не менее я намерен ей помочь, несмотря ни на что.
После этого Холмс потянулся за трубкой и кисетом с чудовищно крепким, на мой взгляд, табаком. Усевшись в свое любимое кресло, он погрузился в размышления, и я, не желая ему мешать, потихоньку удалился к себе.
Холмс твердо решил, откуда ему начинать расследование. На следующее утро мы с ним посетили вестибюль отеля ***, который миссис Нортон избрала в качестве временного лондонского жилища. Она не упоминала ни о планах на будущее, ни о местопребывании ее мужа, мистера Годфри Нортона. Меня интересовала судьба этого брака, но сплетни подобного рода редко привлекали внимание Холмса, и он не касался этой темы.
Поэтому меня удивило, когда Холмс направился к столу, где лежали свежие газеты, предназначенные для постояльцев отеля. Взяв одну из них, он сразу открыл раздел светских новостей.
— Может быть, нам лучше читать сидя? — недовольно предложил я.
Не откладывая газеты, Холмс двинулся к ближайшей банкетке. Мы сели, и он погрузился в чтение, словно не замечая происходящего вокруг. Казалось, Холмс жадно впитывает каждую скандальную сплетню, описания увеселений и сообщения о рождении очередного отпрыска знатного семейства.
Наконец он кивнул, сложил газету и с интересом огляделся, хотя, по-моему, вокруг не было ничего заслуживающего внимания. В нескольких футах от нас стоял высокий мужчина с сигарой и беседовал с клерком, прислонившись к стойке; в дальнем углу уборщица, стоя на коленях, счищала свежее пятно с ковра; на соседней банкетке вполголоса разговаривала молодая пара; несколько других посетителей двигались в разных направлениях. Все выглядело вполне обыденным.
Но это продолжалось недолго.
Холмс поднялся, я тоже встал и направился следом за ним к стойке дежурного. Подав клерку знак отойти, он, к моему смущению, без колебаний обратился к высокому мужчине:
— Я Шерлок Холмс, а это мой друг, доктор Ватсон, который, как и вы, ветеран войн в солнечных индийских землях.
Незнакомец выглядел неуверенно, переводя взгляд с Холмса на меня.
— Я знаю вас, джентльмены?
— Нет, — откровенно ответил Холмс, — но думаю, мы знаем вас. Мне кажется, вы до недавнего времени служили в армии ее величества, но, очевидно, пристрастились к игре, причем играли неудачно. В результате вас уволили со службы, и вы опустились до того, что угрожаете женщинам ради денег.
— Сэр! — Незнакомец был такого же роста, как Холмс, мог смотреть ему прямо в глаза, и взгляд его не отличался дружелюбием. — Сейчас слишком рано, чтобы напиваться, но я не могу приписать ваше поведение ничему иному, кроме…
— Сколько вам заплатили за то, чтобы вы, бывший капитан – или майор? — позабыли, как подобает себя вести джентльмену?
Мужчина побледнел и словно стал ниже на пару дюймов.
— Не понимаю… Должно быть, вы приняли меня за другого… Я категорически отрицаю…
— Ваши отрицания не имеют смысла, — прервал Холмс. — Я предлагаю нечто более практичное: крупную сумму денег за личность вашего нанимателя.
Незнакомец молча облизнул губы.
— Ну? — резко осведомился Холмс.
— Я не могу сообщить вам никаких имен, сэр, — с трудом вымолвил бывший офицер.
— Вы отказываетесь?
— Повторяю: я не могу сообщить никаких имен. Дело в том, что мне не известна личность моего нанимателя. Инструкции относительно моей… э-э… встречи с леди были просунуты мне под дверь вместе с деньгами, и их источник является для меня такой же тайной, как и для вас. Так что я не в силах вам помочь.
Выражение лица Холмса не изменилось. Достав из кармана несколько монет, он опустил их в карман незнакомца, который стыдливо отвел взгляд.
Выйдя из отеля, мы обошли несколько находящихся поблизости ювелирных магазинов, и в третьем из них расспросы Холмса дали результат. Да, владелец иногда покупал драгоценности у частных лиц. Нет, он никогда не имел дело с сомнительными личностями – только с людьми, чье положение не позволяло усомниться в их праве владения предлагаемыми предметами. Разумеется, мистер Холмс понимает, как тщательно следует заботиться о деловой репутации. Да, у него имеются драгоценности, описанные джентльменом: бриллиантовый морской конек и изумрудный гарнитур. Они великолепны, не так ли? Вполне достойны даже ее величества, хотя она никогда не носит драгоценностей из-за траура по мужу. Увы, леди, которая продала их, сохранила инкогнито. Да, она, несомненно, дама из высшего общества, но он не знает ее имени и не может описать ее внешность. Эти плотные вуали, которые леди носят в наши дни…
— Снова неудача, Холмс, — посочувствовал я, когда мы вышли на тротуар.
— Совсем наоборот, друг мой. Мы начинаем быстро прогрессировать – фактически, мы уже прошли две трети пути к разгадке.
— Право, Холмс! — удивленно воскликнул я. — Единственный факт, который вам удалось установить, это что какая-то леди продала драгоценности Ирэн Нортон. Возможно, это была сама миссис Нортон. Такое вам не приходило в голову?
