— Да, — сказал он. — Кратко, самую суть. Если есть какие-нибудь противоречия, которые могут опровергнуть мои выводы, я должен знать о них.
Хотя меня начали грызть сомнения, что в этом блефе мне отведена роль статиста, мне это все равно нравилось. Такая ситуация пришлась бы по вкусу любому. Я сидел в кресле О'Хары, за его столом и в его кабинете и детально рассказывал Вульфу об убийстве, свидетелем которого я был, и о работе полиции, которой я оказывал помощь. В течение получаса трем этим типам пришлось просто сидеть и слушать. В какой бы ситуации они вскоре ни оказались, сейчас они могли воспринимать все как есть и радоваться этому.
Мне это нравилось. Время от времени Вульф прервал мой рассказ вопросами и, когда я закончил, попросил меня вернуться назад, чтобы заполнить несколько пробелов. Затем он начал давать мне инструкции, и, пока я слушал, стало ясно, по, если это и блеф, он по крайней мере не хочет оставлять меня за линией фронта, чтобы я воевал сам по себе. Я попросил его повторить, чтобы я убедился, что понял все правильно. Он повторил.
— О'кей, — сказал я. — Скажите Фрицу, что я голоден. — Я повесил трубку и обратился к троим сидящим:
— Прошу прощения, что это заняло так много времени, но ничего не поделаешь, ведь он платит мне деньги. Как я вам уже говорил, выход заявления в эфир отложен. Он хочет отозвать его совсем, но это будет зависеть от вас. Он хотел бы, чтобы инспектор Крамер и сержант Стеббинс помогли ему завершить дело. Для этого вы должны доставить ему в кабинет, как можно скорее, восемь человек. Ему нужны те пятеро, которые были сегодня в квартире Фрейзер, исключая девочку Нэнсили и кухарку Кору. Также у него должны быть Саварезе, Андерсон, президент компании «Хай спот», и Оуэн, из отдела информации. Он хочет, чтобы вы доставили их туда и присутствовали сами, отдавая себе при этом отчет, что организует шоу он.
Он утверждает, что, когда спектакль окончится, вы сможете произвести арест убийцы. Таким образом, заявление, которое он сделал для радио, не будет передано. Вы сможете ими объявить о поимке убийцы.
Я встал и направился к креслу в углу, в котором оставались мои шляпа и пальто. Я взял их и повернулся.
— Уже больше десяти часов, и, если все это произойдет, мне не хотелось бы принимать в этом участие на пустой желудок. По моему мнению, даже если он блефует, стоит рискнуть. Орчард был убит три недели назад. Со смерти Бьюлы Пул прошло десять дней. Со смерти мисс Коппел десять часов.
Перечень ваших достижений уместится на почтовой марке, — Я взялся за дверную ручку. — Ну так как? Будете помогать?
Крамер хмуро посмотрел на меня.
— Почему Андерсон и Оуэн? Зачем они ему понадобились?
— Наверное, ему нравятся хорошие зрители.
— Возможно, нам не удастся найти всех.
— Постарайтесь. Вы — инспектор полиции, а убийство — это очень тяжелое преступление.
— Это может занять несколько часов.
— Да, похоже, вечеринка затянется на всю ночь. Если я могу это вынести, то и вы тоже, уж не говоря о Вульфе. Ладно, увидимся. — Я открыл дверь, сделал шаг, но потом повернулся. — Да, я забыл, он попросил меня сказать вам, что это анонимное письмо об Элинор Венс — наша домашняя заготовка, которая не пригодилась. Я сам его отпечатал сегодня утром. Если у вас сегодня вечером будет такая возможность, можете воспользоваться моей машинкой и сделать образец для сравнения с этим письмом.
О'Хара в бешенстве пролаял:
— Какого черта ты не сказал об этом раньше!
— Мне не понравилось, как вы меня об этом спрашивали, комиссар. Я знаю только одного человека, который еще более раним, чем я. Это Ниро Вульф.
Нет ничего удивительного в том, что Крамер доставил всех. Конечно, в нормальных обстоятельствах никого из этих людей нельзя было заставить покинуть вечером свой дом и направиться к Ниро Вульфу или в любое другое место, не арестовав их. Но когда человек оказывается в подобной переделке, его не надо заставлять. Все они приехали еще до полуночи.
Пока все не собрались, Вульф сидел у себя. Я думал, что, пока я уплетаю подогретые котлеты, он будет задавать мне вопросы или давать инструкции, но этого не случилось. Если ему и было что-нибудь нужно, он уже это получил, и моя помощь не требовалась. Он убедился, что мне подали горячую еду и свежий салат, и поднялся наверх.
Когда все собрались, атмосфера, естественно, не выглядело радостной, она казалась не столько напряженной, сколько мрачной. Все были как в воду опущенные. Элинор Венс, сев в кресло, уперлась локтями в коленки, спрятала лицо в ладони и оставалась в такой позе. Талли Стронг скрестил руки на груди, опустил голову так, что подбородок упирался в грудь, и закрыл глаза. Мадлен Фрейзер сидела в кресле из красной кожи, куда я ее успел усадить, прежде чем прибыл президент Андерсон, и смотрела по очереди на своих приятелей. Однако создавалось впечатление, что ей просто нужно куда-то смотреть, вот она и пялилась на них.
Билл Медоуз, сидевший рядом с Элинор Венс, откинулся в кресле, закинул руки за голову и смотрел в потолок. Стоило полюбоваться на Нэта Трауба: его галстук сбился, волосы всклокочены, глаза налились кровью. Его щетину следовало брить дважды в день, но похоже, сегодня этого не было сделано. Он был настолько непоседлив, что не мог оставаться в кресле, но когда он вставал, то не знал, куда пойти, и ему ничего не оставалось, как снова сесть. Я не виню его, поскольку у него было полное право быть измученным. Конфета была взята из коробки, которую принес он. Она стала причиной смерти человека, и нетрудно было представить, как на это отреагировал его клиент.
Образовалось две группы разговаривающих. Профессор Саварезе очень многословно рассказывал что-то Перли Стеббинсу, вероятно делясь последними новостями из мира формул. Участие Перли в разговоре ограничивалось тем, что он время от времени кивал. Андерсон и Оуэн — делегаты от «Хай спота» — стояли у дивана и разговаривали с Крамером. Судя по обрывкам фраз, которые до меня долетали, они обсуждали, сесть им, в конце концов, или нет. Они прибыли последними. Я позвонил Вульфу, что все в сборе, и уже начал удивляться, куда он запропастился, когда услышал шум лифта.
Все были так заняты своими делами, что только Трауб и я Обратили внимание, что хозяин присоединился к компании. Остальные заметили это, только когда он дошел до своего стола и повернулся, чтобы всех поприветствовать. Разговоры прекратились. Саварезе ринулся пожать руку Вульфу. Элинор Венс подняла голову, и лицо у нее было такое опечаленное, что я с трудом подавил желание достать из кармана анонимное письмо и разорвать его на мелкие клочки. Трауб сел в двадцатый раз. Билли Медоуз стал тереть руками глаза. Президент Андерсон прошипел:
— С каких пор вы возглавляете полицию?
Большой руководитель всегда должен поступать именно так — брал быка за рога.
Вульф, отвязавшись от Саварезе, подошел к своему креслу и устроился в нем. Я думаю, что, когда он двигается, внимание людей приковано к нему не только из-за его габаритов, которые безусловно впечатляющи, но также из-за манер. В человеке возникает сразу настороженность и удивление. М ожидают, что он будет неуклюжим и неповоротливым, но это не так. Не успевает человек оглянуться, как Вульф уж сидит в своем кресле, и в нем нет ничего неуклюжего. Все его движения точны, скоординированы и полны значения.
Он посмотрел на часы, которые показывали без двадцати двенадцать, и обратился к присутствующим:
— Уже поздно, не правда ли? Затем он ответил президенту «Хай спота».
— Давайте не будем устраивать перебранку, мистер Андерсон. Вас ведь не тащили сюда силой, не так ли? Вас привели сюда озабоченность или любопытство. В любом случае вы не уйдете, пока не услышите то, что я должен сказать. Поэтому почему бы вам не сесть и не послушать? Если вам хочется быть сварливым, подождите, пока вы не узнаете, о чем надо препираться. Так будет лучше.
Вульф посмотрел на остальных.
— Впрочем, я все же отвечу на вопрос мистера Андерсона, несмотря на то что он носил явно риторический характер. Я далек от того, чтобы руководить полицейским управлением. Не знаю, что вам сказали, когда просили прийти сюда, но, наверное, вы знаете, что мои слова не подкреплены официальной властью, поскольку я ее не имею. Мистер Крамер. Правильно, мистер Крамер?
Инспектор, сидевший в углу дивана, кивнул:
— Они это понимают.
— Хорошо. В таком случае вопрос мистера Андерсона был не столько риторическим, сколько глупым. Я должен…
— У меня вопрос, — раздался резкий голос.
— Да, мистер Медоуз. Задавайте.
— Если все это неофициально, что случится с записями, которые делает Гудвин?
— Это зависит от того, чем окончится наша встреча. Они могут так и не покинуть этого дома и окончат свою жизнь в папке в шкафу. Не исключено, что они будут расшифрованы и предоставлены в суд в качестве свидетельства.
