— Хотел бы я знать, — задумчиво пробормотал Крэддок, — не навсегда ли он удрал. Эти умирающие родственники обычно очень подозрительны. И потом, почему ему так спешно понадобилось выехать в Лондон именно сегодня?
— Ему достаточно было просто подсыпать цианистый калий в ингалятор перед отъездом.
— Это каждый мог сделать.
— Но все указывает на него. Вряд ли это сделал кто-нибудь посторонний.
— Почему? Преступник мог оставить свой автомобиль у аллеи, прокрасться к дому — кустарник доходит практически до стены, — подождать, пока все уйдут и проникнуть в дом через окно.
— Чертовский риск.
— Как вы знаете, наш убийца охотно идет на риск. Мы уже имели возможность в этом убедиться.
— Однако в саду постоянно дежурил наш человек.
— Знаю. Очевидно, одного человека недостаточно. Пока дело касалось анонимных писем, я не уделял этому достаточного внимания. Сама Марина Грегг находится под надежной охраной доктора Гилкриста и мужа. Мне и в голову не приходило, что кто-нибудь, кроме нее, находится в опасности. Я…
Зазвонил телефон. Корниш снял трубку.
— Это «Дорчестер». Мистер Ардвик Фенн у телефона.
Корниш передал трубку Крэддоку.
— Мистер Фенн? Крэддок слушает.
— А, здравствуйте. Мне передали, что вы просили меня позвонить. Я отсутствовал весь день.
— Должен сообщить вам печальную новость, мистер Фенн. Мисс Зилински скончалась сегодня утром от отравления цианистым калием.
— В самом деле? Чертовски жаль это слышать. Несчастный случай или что-нибудь другое?
— Нет, это не несчастный случай. Цианистый калий был брошен в ингалятор, которым она обычно пользовалась.
— Понимаю… Да, понимаю… — наступила короткая пауза. — А с какой целью, позвольте спросить, вы сообщили мне об этой ужасной смерти?
— Вы ведь знали мисс Зилински, мистер Фенн?
— Конечно. Я был знаком с ней несколько лет, но в близких отношениях друг с другом мы никогда не были.
— Мы надеялись, мистер Фенн, что вы могли бы нам чем-нибудь помочь.
— Чем именно?
— Нас интересует, нет ли у вас каких-либо предположений относительно причины ее смерти. Она чужая в этой стране. Мы почти ничего не знаем о ее друзьях, знакомых и о ее прежней жизни.
— Вы могли бы расспросить об этом Джейсона Радда.
— Разумеется. Мы так и сделали, но существует возможность, что вы знаете о ней что-нибудь такое, чего он не знает.
— Должен вас разочаровать. Мне почти ничего не известно об Элле Зилински за исключением того, что она была чрезвычайно способной молодой особой и очень профессиональной в своем деле. О ее личной жизни я вообще ничего не знаю.
— Следовательно, у вас нет никаких предположений?
Крэддок ожидал услышать решительное отрицание, но, к его удивлению, этого не произошло. Ардвик Фенн молчал. Крэддок слышал его тяжелое дыхание.
— Вы все еще слушаете, старший инспектор? — заговорил, наконец, американец.
— Да, мистер Фенн.
— Я решил рассказать вам кое-что, что могло бы вам помочь. Когда вы это услышите, вы поймете, что у меня были веские причины хранить это при себе. Но сейчас я пришел к выводу, что в конечном счете такой образ действий может оказаться неразумным. Так вот, пару дней назад мне позвонили. Звонивший говорил шепотом. Было сказано следующее: «Вас видели… Видели, как вы бросили в бокал таблетки… Вы ведь не знали, что вас видели, не так ли? Пока это все. Скоро вам скажут, что делать дальше».
Крэддок вскрикнул от удивления.
— Странно, не так ли, мистер Крэддок? Категорически заявляю вам, что обвинение было ложным. Я не бросал таблеток ни в какой бокал, и пусть кто-нибудь докажет обратное! Это предположение вообще абсурдно! Но звонок этот, кажется, доказывает, что мисс Зилински решила заняться шантажом.
— Вы узнали ее голос?
— Нет. Как же можно узнать шепот? Но это была точно Элла Зилински.
— Откуда вы это знаете?
— Прежде чем положить трубку, звонивший сильно чихнул, а я знал, что мисс Зилински страдает от сенной лихорадки.
— Вы думаете?..
— Думаю, что первая попытка шантажа у мисс Зилински была неудачной — она ошибочно избрала объект. Мне представляется, что позднее она вышла на нужного ей человека. Ну, а шантаж, как вы знаете, — весьма опасная игра.
Крэддок взял себя в руки.
— Большое спасибо за ваши показания, мистер Фенн. Теперь я хотел бы, чисто для проформы, получить отчет о том, как вы провели сегодняшний день.
— Ясно. Мой шофер сообщит вам об этом подробно.
Крэддок положил трубку и передал Корнишу рассказ Фенна. Корниш присвистнул.
— Либо это его полностью исключает, либо…
— Либо это великолепный ход с его стороны. Все может быть. Он человек со стальными нервами — это очевидно. Если Элла Зилински где-нибудь оставила записи о своих подозрениях, то его решительное признание лишает эти записи всякого смысла.
— А его алиби?
— Наверняка оно у него есть. Он может себе позволить заплатить за него крупную сумму.
Было уже около полуночи, когда Джузеппе вернулся в Госсингтон-холл. От Мач-Бенхэма он ехал на такси, так как последний поезд в Сент Мэри Мид уже ушел.
Он был в прекрасном настроении. Расплатившись с водителем, он прошел к дому по короткому пути — через кустарник. Дверь черного хода он открыл своим ключом. В доме было темно и тихо. Джузеппе закрыл дверь на щеколду. Когда он свернул на лестницу, ведущую в его комнату, он почувствовал сквозняк. Очевидно, где-то было открыто окно. Впрочем, это его не очень обеспокоило. Улыбаясь, он поднялся по лестнице и вставил ключ в замочную скважину. Он всегда держал свою комнату запертой. Повернув ключ и открыв дверь, он внезапно почувствовал холодное прикосновение стали к затылку. Раздались слова:
— Руки вверх и ни звука!
Джузеппе быстро поднял руки. У него не было другого выхода. Впрочем, у него вообще не было выхода.
Раздался выстрел — затем другой…
Джузеппе упал, так и не упустив из руки ключа…
Бланка оторвала голову от подушки.
Кажется, был выстрел… Она была почти уверена, что слышала выстрел… Она подождала несколько минут. Затем решила, что ошиблась и вновь заснула.
— Ужасно, просто ужасно, — причитала мисс Найт. Она бросила пакеты с покупками на стол и тяжело дышала.
— Что-нибудь случилось? — спросила ее мисс Марпл.
— Не хочется вам об этом рассказывать, дорогая, решительно не хочется. Это может на вас вредно подействовать.
— Если вы мне об этом не расскажете, — заметила мисс Марпл, — это сделает кто-нибудь другой.
— Боже мой, боже, это истинная правда, — сказала мисс Найт. — Да, да, истинная правда. Все кругом так любят болтать. Главное, попусту болтают. А я никогда ничего не придумываю. Я очень осторожна.
— Вы говорили, — перебила мисс Марпл, — что случилось, кажется, что-то ужасное?
— О, это совсем выбило меня из колеи, — вздохнула мисс Найт. — Вам не дует из окна, дорогая?
— Я люблю свежий воздух.
— Но ведь нам не следует простужаться? — лукаво спросила мисс Найт. — Ну хорошо, хорошо. Я ухожу, чтобы приготовить вам яичницу. Мы ведь любим ее, не правда ли?
— Право, не знаю, любите ли вы ее, — сказала мисс Марпл. — Но если да, то я рада за вас.
— Ну, ну, — мисс Найт погрозила мисс Марпл пальцем. — Нам очень удаются наши шутки, верно?
— Вы, кажется, собирались рассказать мне кое-что, — настаивала мисс Марпл.
— О, вам не стоит об этом беспокоиться. Не волнуйтесь, пожалуйста, я уверена, что к нам это не имеет никакого отношения. Конечно, когда кругом американские гангстеры, всего можно ожидать.
— Кого-нибудь еще убили, — спокойно заявила мисс Марпл. — Так?
— О боже, дорогая, зачем же так резко? Не знаю, что вам пришло в голову.
— Значит, верно, — задумчиво пробормотала мисс Марпл. — Я этого ждала.
— О, боже мой! — воскликнула мисс Найт.
— Очевидцы бывают всегда, — продолжала мисс Марпл, — только иногда им требуется какое-то время, чтобы осознать, что они видели. Кто же убит?
— Итальянец-дворецкий. Его застрелили вчера ночью.
— Понимаю. Да, я так и предполагала. Очевидно, он первым осознал важность того, что видел…
— Нет, в самом деле! — вскричала мисс Найт. — Вы так говорите, как будто вы все знали заранее. Почему же его убили, как вы думаете?
— Я думаю, потому что он пытался шантажировать кого-нибудь.
— Говорят, он вчера ездил в Лондон.
— Вот как! Это интересно. Это наводит на размышления.
Мисс Найт удалилась в кухню и занялась стряпней. Мисс Марпл некоторое время сидела в задумчивости, пока ее не потревожило агрессивное гудение пылесоса, с которым состязался громкий голос Черри, напевавшей самую популярную песенку сезона: «Я призналась тебе, а ты мне».
