– Вы и в самом деле должны уже идти? – спросил он.
– Да, мне надо вернуться в контору. Накопилось много работы. Прокурор не дает покоя, требуя сообщить ему о результатах следствия, я же вынуждена рапортовать ему лишь о новых загадках. И никаких достижений. Я уже сомневаюсь, что когда-нибудь в жизни смогу сообщить ему что-нибудь другое.
– Я надеялся, что сегодня мы продвинемся вперед миль на семь, – заметил Чан. – А получается – придется ждать до понедельника.
– До понедельника? – удивилась девушка. – Что вы хотите этим сказать?
– Я хочу сказать, что жаждал бы еще раз пригласить сюда мисс Глорию Гарленд. Мой кузен Вилли Чан, который любит выражаться вульгарно, в данном случае непременно бы заметил, что он что-то чует. Однако, позвонив ей сегодня утром, я узнал – она уехала в Дель Монте и вернется лишь вечером накануне воскресенья.
– Мисс Гарленд? А она тут при чем? Что у нее общего с нашим делом?
– Будущее покажет. Может, и много общего, а может, и совсем ничего. Вот я и говорю – все зависит от моего носа. Доживем до понедельника.
Мисс Морроу тяжело вздохнула.
– До понедельника еще столько времени… Сегодня у нас только четверг.
Чан тоже вздохнул.
– И меня это весьма огорчает. Вы помните мое торжественное обещание отбыть отсюда на следующем корабле? То есть в среду. Мой крошка сынок с нетерпением ждет моего возвращения.
– Будьте терпеливы! – рассмеялся Кирк. – Бывает, что врачу самому приходится пользоваться лекарством, выписанным для пациента.
Чарли Чан печально пожал плечами.
– Я знаю, и уверяю вас, мне очень часто приходится пить данное лекарство, причем в больших количествах. И когда я говорю «терпение», то прежде всего рекомендую его другим, мне же самому оно не доставляет большого удовольствия.
– Вы как-нибудь намекали капитану Флэннери? – поинтересовалась мисс Морроу.
Детектив рассмеялся.
– Разве можно рассказать об океане лягушке, живущей в глубоком колодце? – спросил он. – Или мотыльку о зимних снегах и морозах? Они же не поймут даже, о чем идет речь. А почтенный капитан просто высмеял бы меня, не представь я ему железные доказательства. Очень надеюсь сделать это в понедельник.
– А пока же, значит, нам остается лишь ждать и наблюдать, – грустно заметила девушка.
– Вы будете ждать, а уж мне оставьте наблюдение, – галантно предложил китаец.
Кирк проводил мисс Морроу к выходу.
– До свидания, – печально произнес он. – И умоляю, что бы ни случилось, не потеряйте рецепт на лимонный пирог, или как там его…
– Намеки и напоминания излишни, – рассмеялась девушка. – Я и без того его отлично помню.
Кирк вернулся в комнату. Внимательно поглядев на него, Чан мягко заметил:
– Очень милая молодая особа, не так ли?
– Она очаровательна! – пылко согласился молодой человек.
А китайский детектив продолжал:
– Какая жалость, что свою цветущую молодость девушка растрачивает на такое сухое мужское занятие. Ей гораздо больше подошли бы радости материнства.
Теперь рассмеялся молодой человек.
– А вы сами это ей скажите, – предложил он.
В пятницу Чану позвонил Билл Ранкин. Сообщил, что внимательно перерыл все архивы «Глоб» за тысяча девятьсот тринадцатый год. Работенка оказалась очень нелегкой и занудной, а главное – напрасной. Ни одного упоминания об Эве Дюран не встретилось. Похоже, в те годы редакцию не интересовали зарубежные события.
– Теперь попробую порыться в публичной библиотеке, – пообещал репортер. – И хотя я чертовски занят, сделаю все, что в моих силах. Не может быть, чтобы ни одна из нью-йоркских газет не поместила ни одной заметки о таком событии…
– Я вам так признателен за ваши труды, – прочувствованно начал Чарли Чан, – так признателен, что и сказать нельзя. Редко кто…
– И ничего особенного, – перебил его репортер. – Я просто рабочая лошадка, и если добуду нужные вам сведения, не протянув копыт… Во всяком случае, как только что-нибудь найду, немедленно вам сообщу.
Пришла суббота. Ничто не нарушало спокойной жизни в квартире Барри Кирка. Парадиз, как всегда, с присущим ему достоинством, важно и даже величественно исполнял свои обязанности, видимо, не догадываясь о подозрениях, подобно темной грозовой туче сгущающихся над его головой. Чан продолжал внимательно изучать произведения полковника Джона Битэма. Вот он покончил с дневниками и теперь методично листал одну за другой другие книги полковника, словно надеясь найти в них какие-то улики или хотя бы намеки.
В эту субботу хозяин Кирк-хауса обедал не дома, так что Чану обед был подан одному. После обеда Чарли опять отправился в китайский квартал. Он не очень надеялся найти там что-нибудь, но что-то влекло детектива туда с непреодолимой силой. На сей раз он не пошел в гости к кузену, а просто прохаживался по оживленной Гранд-авеню. Вот внимание детектива привлекла яркая разноцветная реклама театра «Мандарин», и Чарли не торопясь пошел в ту сторону. Китайцы с их многовековой культурой и сейчас предпочитают кино живое слово театра. У входа в театр теснилась такая толпа, что Чарли замедлил шаг. В принципе детектив редко бывал в театрах, довольствуясь драмами и трагедиями, которые ему то и дело преподносила жизнь, но сегодня был не прочь увидеть театральное представление.
И тут в толпе он вдруг заметил Вилли Ли, маленького скаута, который в субботний вечер своим добрым поступком разбил в прах так хорошо задуманный план детектива.
Чарли с улыбкой подошел к мальчику.
– Вот мы и снова встретились, – сказал он скауту на кантонском говоре. – Очень рад, ведь тогда я ушел, так и не поблагодарив тебя за твою заботу. Большое спасибо, что ты привел тогда ко мне врача.
Мальчишка так и расплылся в улыбке, узнав Чарли Чана.
– Смею ли я поинтересоваться, как вы теперь себя чувствуете? – заботливо произнес он.
Чарли положил руку на плечо заботливого скаута.
– У тебя доброе сердце, мой мальчик. Спасибо, нога почти зажила. Но скажи, сегодня ты уже успел совершить добрый поступок?
Мальчик даже сморщил лоб, честно стараясь ответить на вопрос родственника. И вынужден был признаться:
– Пока нет. И вообще, такая возможность выпадает на мою долю очень редко. К сожалению.
– Не только на твою. Но сегодня у тебя может появиться такая возможность. Видишь ли, я собираюсь пойти на представление в этом театре, и если ты согласишься пойти со мной, то сможешь совершить столько добрых поступков, что тебе хватит их не на один день. У мальчишки загорелись глаза.
– А как?
– Наверное, тебе известно, что каждый актер, кроме обычной зарплаты, получает от театра прибавку в двадцать пять центов, нечто вроде премии за взрыв аплодисментов, адресованных определенному актеру. Согласен быть моим гостем? А я хоть немного отблагодарю тебя за то твое прежнее доброе дело.
Умному мальчишке не пришлось два раза повторять такое баснословно выгодное предложение. И в театр бесплатно сходить, да еще при этим совершить столько добрых поступков!
Чарли купил два билета, и вот они с Ли заняли свои места в зале. Царящие там шум и гвалт не смутили Чарли. Дело привычное. К тому же зал был переполнен. Наверное, их ждет что-то интересное.
Представление уже началось. Китайская драматическая труппа с присущей ей жестикуляцией исполняла знаменитую историческую драму.
Украдкой осмотревшись, гавайский детектив понял, что зрители в зале – исключительно китайцы. Китаянки обрядились в свои лучшие шелковые платья, по-праздничному одели и детишек, которые небольшими группами играли друг с другом в боковых проходах зала неподалеку от своих мамаш. Те же из них, которые захватили в театр и грудных младенцев, время от времени посылали со служителем захваченную из дому бутылку молока, чтобы разогреть ее в буфете.
Оркестр из шести музыкантов ни на минуту не переставал играть, лишь несколько снижая громкость в наиболее драматических моментах пьесы, зато комические сцены сопровождались усиленным грохотом барабанов и усиленными звуками дудок.
Чан перестал оглядываться и все внимание уделил пьесе. Актеры были отличными. Особенно отличались актрисы, грациозные и обаятельные. И все же в одиннадцать часов детектив предложил мальчику покинуть зал – время позднее, его отец будет беспокоиться.
– Мой не будет беспокоиться, – заверил его мальчик. – Он знает: на скаута можно положиться.
И все же Чарли вывел мальчика в холл, где угостил его сосиской и чашкой кофе (лишь буфет в театре был американским).
Когда затем они уже шли по улице в направлении к району восточных апартаментов, Чарли Чан спросил мальчика о том, кем бы тот хотел стать в будущем. Вилли Ли не сомневался.
– Я хотел бы стать путешественником, как мой кузен Ли Гунг.
– А, тот самый, что работает у полковника Битэма! – кивнул Чан. – Наверняка кузен рассказывал тебе о путешествиях со своим хозяином.
