Колин Декстер - Тайна Пристройки 3

— И все же не могу понять почему, сэр.

— Поймешь. Веруй!

Однако Льюис, похоже, не был исполнен веры.

— Становится слишком сложно для меня, сэр. Непрерывно забываю, кто маскировался и кто что хотел убить…

— «Кто кого», Льюис. Грамматика у вас хромает, как у мисс Джонстон.

— Вы уверены, что он убийца? Уилкинс?

— С этим случаем мы закончили, сынок! Осталась еще пара мелочей…

— Не возражаете, если еще раз рассмотрим эту пару мелочей?

— Я не могу объяснить вам яснее, вы же понимаете?

— Вы говорите, что Уилкинс хотел, чтобы все выглядело, будто убийство совершено как можно позже. Но я не вижу в этом смысла. Это не обеспечивает ему алиби, так? Я хочу сказать, какое имеет значение убит ли Бауман в семь часов или после полуночи? Уилкинс и Маргарет Бауман были там в течении всего времени, не так ли?

— Да! Но кто сказал, что у них есть алиби? Я не вспоминал про алиби. Я только сказал, что у Уилкинса была причина, попытаться ввести в заблуждение всех, и всех заставить поверить, что убийство совершено после праздника. Это, по крайней мере, очевидно, согласны?

— Но если на минуту вернемся назад, не считаете ли вы, что в первоначальном плане Баумана — «План А», как вы его называете — было бы логичнее совершить убийство, то есть, убить Уилкинса, а после этого скорейшим образом исчезнуть с места преступления? Чуть-чуть удачи и никто не заподозрил бы семейную пару из Чиппинг-Нортона — даже если бы тело нашли очень быстро.

Морс кивнул, но было очевидно, что он не доволен.

— Согласен с вами. Но все же надо объяснить, как так получилось, что Бауман найден одетым ту же самую одежду, в которую был одет Уилкинс во время маскарада. Не понимаете что ли, Льюис? Нам надо объяснить факты! А я отказываюсь верить в то, что кто-то мог переодеть Баумана в эту одежду после убийства.

— Есть и еще кое-что, сэр. Из доклада Макса мы знаем, что убитый ел некоторые блюда, сервированные на празднике.

— Ну, и?

— Может ли это быть только совпадением, что он ел то же самое?

— Нет. Маргарет Бауман, вероятно, знала — должна была узнать — что входит в меню, после чего приготовила супругу подобные блюда. После этого Уилкинсу оставалось только попробовать некоторые из яств…

— Но откуда узнала Маргарет Бауман?

— Откуда, к дьяволу, мне знать, Льюис? Но ведь узнала, так? Уж не придумал ли я этот проклятый труп! Уж не придумал ли я и всех этих людей в маскарадных костюмах! Надеюсь, хоть это вы осознаете?

— Нет необходимости сердиться, сэр!

— К черту, я не сердит! Если кто-то составил подробный план, чтобы стереть одну из сторон почти вечного треугольника, он должен был иметь подробное объяснение! Надеюсь, хоть это вы понимаете?

Льюис кивнул.

— Я согласен. Но можно я повторю еще раз основной вопрос, сэр — а после этого мы о нем забудем. Меня смущает это пребывание в отеле после убийства: вероятно для обоих это было страшной игрой на нервах; это было чересчур сложно; и не в последнюю очередь рискованно. А то, что я и хочу сказать, это то, что я действительно не вижу смысла. Они просто находятся весь вечер в отеле, в том числе и во время совершения убийства, у них нет алиби…

— Ну вот, вы опять начинаете Льюис! Ради Бога, перестаньте! Никто, к чертям, не имеет алиби.

Двое мужчин помолчали несколько минут.

— Еще чашку кофе, сэр? — спросил Льюис.

— О! Простите, Льюис. Вы просто подрезаете мне крылья, вот и все.

— Мы поймали его, сэр. Это единственно важно сейчас.

Морс кивнул.

— И вы абсолютно уверены, что это тот человек?

— «Абсолютно» — слишком сильно сказано, не так ли? — ответил Морс.

Прошел час после допроса Уилкинса, и его вызвали снова. Морс позвонил Максу, но услышал в ответ, что если он, Морс, будет продолжать доставлять в лабораторию трупы, пролежавшие почти сутки, сам Макс не будет продолжать делать предположительные умозаключения: он судебный медик, а не гадалка. Льюис связался с отелем «Хауорд» и установил, что действительно имел место один телефонный звонок — на неизвестный номер — из Пристройки 3 в Новогодний вечер.

Филлипс вернулся из Даймонд-Клоуз с вполне ожидаемой новостью, что Маргарет Бауман (если она вообще там была) исчезла, и ему пришлось снова принять на себя обязанность часового в комнате для допросов, встав у двери. Его ноги разболелись, глаза блуждали по предметам в полупустой комнате: деревянный стол, на котором стояли две пластиковые чашки (сейчас пустые) и одна пепельница (быстро наполнявшаяся); за столом сидел белокурый, со свежим цветом лица молодой человек, обвиняемый в ужасном убийстве, который, на взгляд Филлипса, выглядел намного спокойнее, чем можно было ожидать.

— Когда вы прибыли в отель «Хауорд» вечером перед Новым годом?

— Вы не могли бы повторить?

— Когда вы прибыли в отель?

— Я не ездил ни в какие отели в ту ночь.

— Вы были в отеле «Хауорд» и вы прибыли туда в…

— Я никогда там не играл.

— Никогда не делали что?

— Я никогда там не играл!

— Я не совсем понимаю вас, мистер Улкинс.

— Мы с группой выступаем в разных заведениях; но это редко бывает в отелях.

— Вы играете в попгруппе?

— В джаз-группе — я играю на теноровом саксофоне.

— Ну, и?

— Видите ли, сержант. Вы говорите, что не понимаете меня; но я тоже не понимаю Вас.

— В Новогоднюю ночь вы были в отеле «Хауорд». Во сколько вы прибыли туда?

— В Новогоднюю ночь я был во «Фрайяре» в северной части Оксфорда!

— Это правда?

— Да, правда!

— И можете это доказать?

— Не сразу, предполагаю, но…

— Вы думаете, что владелец вспомнит о вас?

— Разумеется! Ведь он же расплачивался с нами.

— Вы выступали там всей группой?

— Да.

— И вы были там целый вечер?

— До двух часов ночи.

— Сколько человек в вашей группе?

— Четверо.

— А сколько человек было во «Фрайяре» в тот вечер?

— Шестьдесят-семьдесят. Где-то около того.

— В каком зале вы играли?

— У бара в фойе.

— И не выходили из фойе целую ночь?

— Нет, конечно, но мы ужинали отбивными с картофелем в задней комнате; думаю, это было в половине десятого.

— С остальными членами группы?

— И с владельцем, и с его женой.

— Вы ведь говорите про Новогодний вечер?

— Видите ли, сержант, я уже достаточно времени сижу здесь, не так ли? Вы не могли бы позвонить во «Фрайяр» и позвать кого-нибудь? Или позвонить кому-нибудь из нашей группы? Я ужасно устал, вечер был кошмарным, понимаете?

В комнате повисло молчание; для Филлипса оно было почти осязаемо, а важность сказанного Уилкинсом медленно доходила до сознания детективов.

— Как называется ваша группа, мистер Уилкинс? — тихо спросил Морс.

— «Оксфорд-блюз», — ответил Уилкинс, строго нахмурившись.

Чарли Фримен («Виртуоз» Фримен для своих музыкальных коллег) в этот вечер был удивлен, увидев перед своей входной дверью полицейского в форме. Да, «Оксфорд-блюз» выступали во «Фрайяре» в Новогоднюю ночь; да, и он играл там в ту ночь вместе с Тэдом Уилкинсом в течение пяти или шести часов; да, он с готовностью подойдет в полицейское управление и подтвердит свои показания. Это ведь его не затруднит? В конце концов, это всего несколько минут пешком.

В 21:30 мистер Эдвард Уилкинс уже был отправлен обратно домой на Даймонд-Клоуз; Филлипс, наконец, был освобожден от дежурства; Льюис, усталый и обескураженный, сидел в кабинете Морса, удивляясь, где они так непоправимо ошиблись. Вероятно, он мог бы предположить — и он действительно это сделал — что идеи Морса достаточно чудны: мужчина, который был убит в маскарадном костюме; после другой мужчина, который провел целую ночь на празднике, одетый в абсолютно ту же одежду и притворяющийся, что он — это уже убитый мужчина. Наверняка, Том Бауман был и человеком на празднике, и убитым! Будет трудно (Льюис знал это) доказать подобный тезис; но едва ли труднее, чем разбить алиби Уилкинса — алиби, которое могли бы подтвердить шестьдесят-семьдесят полностью беспристрастных свидетелей. Тихо и кротко Льюис припомнил эти мысли Морсу — последний сидел притихший и унылый в старом кресле их черной кожи.

— Может вы и правы, Льюис, — Морс протер глаза левой рукой. — Как бы там ни было, нам нет смысла больше тревожиться этим вечером. Мои аналитические способности себя исчерпали! Мне необходимо выпить. Вы идете?