Я занял место в головной машине – лимузине комиссара полиции. Мне думалось, что я должен войти первым и сразу же по пересечении порога сменить роль и взять на себя обязанности хозяина, но оказалось, что все спланировано иначе.
Дверь нам открыл вовсе не Фриц, а Сол Пензер, который встретил меня как гостя и предложил принять мою шляпу. Он частенько подшучивал надо мной, но не стал бы этого делать в присутствии комиссара полиции. Несомненно, так велел Вульф. Поэтому я поблагодарил его: «Спасибо, приятель» – и вручил ему шляпу, на что Сол ответил: «Не за что, господин полицейский».
Вульф и Фриц – очевидно, не без помощи Сола – справились весьма неплохо. Кресла стояли именно так, как в начале разбирательства в четверг вечером, равно как и тележка для напитков, должным образом оснащенная.
Обстановка была несколько нарушена, когда Пэрли и еще один детектив внесли магнитофон и всякие приспособления и принялись за установку, однако необходимый порядок тут же восстановили.
Поскольку меня встретили как гостя, я решил, что вежливость требует вести себя сообразно, а потому прошел к своему столу и сел за ним. Ведь именно там я и должен был расположиться по сценарию постановки.
Остальные также разместились в соответствии с первоначальной мизансценой, причем напоминаний никому не потребовалось. Ближе всех ко мне сидела Виола Дьюди, далее Оливер Питкин, Джей Брукер, Бернард Квест и Перри Хелмар в красном кожаном кресле. Диван справа от меня (а если я поворачивался к столу Вульфа, то сзади) стоял пустой. В тот четверг на нем сидела Сара Яффе. В кресле рядом с ним расположился Эрик Хэй, а позади него два адвоката, Ирби и Паркер. Энди Фомос сам отошел за книжный шкаф.
Вдоль стены с другого боку от вульфовского стола разместили дополнительные кресла для публики, поменьше и желтые. Важные шишки вроде комиссара полиции, окружного прокурора и инспектора Кремера должны были довольствоваться этими образчиками экономности. А Хелмару, простому адвокату с Уолл-стрит, к тому же подозреваемому в убийстве, отвели в единоличное пользование красное кожаное кресло. Это выглядело грубым попранием норм гостеприимства, но этого требовали обстоятельства. Также в ряду зрителей сидели помощник прокурора Мандельбаум, капитан Ольмстед и Пэрли Стеббинс. Магнитофон поставили на стол подле сержанта.
Сол Пензер встал лицом к актерам, не к зрителям. Представительности в нем ни на грош. Ростом не вышел, уши и нос огромные, а плечи безвольно опущены. Тысячи правонарушителей обманывались насчет Сола, доверившись своим глазам. Теперь он произнес:
– Полагаю, именно так все и выглядело в четверг вечером, когда появился мистер Вульф. Все согласны?
Возражений не последовало. И Сол продолжил:
– Я сяду на диван, где находилась миссис Яффе. Меня здесь не было, но мне все подробно пересказали. Если я допущу ошибку, ее всегда можно будет исправить. Арчи, позвони, пожалуйста, мистеру Вульфу, как ты сделал это в четверг.
Он пробрался между Виолой Дьюди и мной к дивану. Я подошел к столу Вульфа, нажал на кнопку, дав один длинный и два коротких звонка, и вернулся на место.
Появился Вульф. Зрительский ряд кресел не давал ему пройти вдоль стены, поэтому к своему столу он протиснулся между креслами действующих лиц. Встав рядом со своим сиденьем, он медленно обвел взглядом справа налево всех присутствующих, в конце остановившись на расположившихся вдоль стены представителях народа штата Нью-Йорк.
– Не похоже, джентльмены, что вам удобно, – пробурчал он.
Его уверили, что все в порядке. Вульф сел.
Я ощутил легкое покалывание в позвоночнике. Все его мины и жесты я знал так же хорошо, как и оттенки голоса. И у меня не возникало сомнений, что он намерен всех одурачить, ну хотя бы попытаться.
Вульф обратился к окружному прокурору:
– Полагаю, мистер Боуэн, всем этим людям известно, зачем их здесь собрали?
Боуэн кивнул:
– Да, им все подробно объяснили. И они изъявили желание сотрудничать. Мистер Хелмар, мистер Паркер и мистер Ирби сделали ряд замечаний относительно использования записи, которые занесены в меморандум. Хотите взглянуть?
– Нет, если мистер Паркер его одобрил. Значит, мы можем приступать?
– Да, пожалуйста.
Вульф повернулся к исполнителям:
– Мисс Дьюди и джентльмены, вы понимаете, что нас здесь собрали, чтобы воспроизвести во всей полноте картину случившегося вечером прошлого четверга. Сразу после моего появления мистер Гудвин представил мне мисс Дьюди, а также господ Брукера, Квеста и Питкина. Затем я сел. Потом мистер Хелмар заявил, что у него есть заявление, которое он хотел бы зачитать. Отсюда, полагаю, нам и следует начать. Однако прежде я хотел бы сделать кое-какие замечания.
Тут один из зрителей издал некий звук. Это был инспектор Кремер, а звук представлял собой нечто среднее между рыком и фырканьем. Среди собравшихся Кремер знал Вульфа лучше всех, за исключением лишь меня.
Вульф откинулся в кресле и устроился поудобнее.
– В четверг вечером я объявил вам, что для меня представляет интерес лишь убийство Присциллы Идз. И тут ничего не изменилось, за одним исключением: к нему прибавилось убийство Сары Яффе. Когда вы разъехались тем вечером, я сказал мистеру Гудвину, что, похоже, догадываюсь, кто убил мисс Идз и миссис Фомос. То мое подозрение – ибо тогда это была всего лишь догадка – основывалось на двух вещах: во-первых, на моем впечатлении от вас пятерых, сложившемся тем вечером, а во-вторых, на факте убийства миссис Фомос.
Предположение, что на миссис Фомос напали исключительно с целью завладеть ключами от квартиры мисс Идз, сразу обнаружило бы свою несостоятельность, имейся у следствия другая версия. Если убийце всего лишь потребовались ключи, достаточно было похитить сумочку. В нашем городе их крадут десятками каждый день. Лишая жизни миссис Фомос, преступник значительно увеличивал для себя риск, сопряженный с убийством мисс Идз. Если бы труп Присциллы Идз обнаружили раньше – а это запросто могло произойти, когда бы тот детектив… Ауэрбах, да, мистер Кремер?
– Да.
Кремер, сощурившись, взирал на Вульфа.
– Когда бы он раньше пришел к мысли о ключах, то добрался бы до квартиры мисс Идз еще до ее возвращения и застал бы там притаившегося убийцу. Несомненно, убийце хватало сообразительности, чтобы предусмотреть подобную опасность. И толкнуть его на убийство миссис Фомос могло разве только сильнейшее возбуждение. Эта мысль, конечно же, пришла на ум и полиции, но, насколько я понимаю, ее отмели, предположив, что миссис Фомос узнала того, кто пытался отнять у нее сумочку, и преступник вынужден был от нее избавиться. Предположение вполне правдоподобное, но подразумевающее, что убийца был отъявленным халтурщиком, в чем я усомнился. Я допустил прямо противоположное: миссис Фомос была убита не потому, что опознала нападавшего, но потому, что не опознала бы его, о чем ему было известно.
– Бьете на эффект? – не выдержал Скиннер. – Или же полагаете, будто к чему-то придете?
– Я уже к чему-то пришел, – парировал Вульф. – Я только что сказал вам, кто убийца.
Пэрли Стеббинс вскочил с револьвером в руке и устремил взгляд на исполнителей, стараясь держать всех их в поле своего зрения.
– Продолжайте и назовите его, – прорычал Кремер.
– Конечно, ему нужны были ключи, – уступил Вульф, – но он мог заполучить их и не убивая миссис Фомос. Он избавился от нее потому, что она сама по себе представляла для него опасность – не меньшую, чем мисс Идз. Убийство одной не принесло бы ему никакой пользы, не убей он и вторую. Подобная гипотеза созрела у меня еще вечером во вторник. Но я не отдавал ей предпочтения, ибо тогда имелось слишком много альтернатив, гораздо проще поддающихся проверке. В среду мистер Гудвин нанес визиты миссис Яффе и мистеру Фомосу. А чуть позже явился мистер Ирби и подкинул мне наживку, позволяющую завлечь всех вас сюда. В четверг утром вследствие блестящего хода, сделанного накануне мистером Гудвином, пришла миссис Яффе и обеспечила меня еще более верной наживкой, нежели мистер Ирби. Как всем вам известно, я этим воспользовался. Если бы не тот ход мистера Гудвина, миссис Яффе не пришла бы ко мне и почти наверняка сейчас была бы жива. И лично мне это представляется гораздо более веским основанием для того, чтобы он возлагал на себя ответственность за ее смерть, нежели ее телефонный звонок ему в ночь на пятницу и последующие события. Прискорбно, однако отнюдь не удивительно, что захлестнувшие его эмоции нарушили мыслительные процессы и привели к неверному заключению. Я сочувствовал и все так же сочувствую ему.
– Нам обязательно выслушивать все это? – не выдержал теперь Боуэн.
– Возможно, и нет, – допустил Вульф, – но я разоблачаю убийцу и могу претендовать на некоторое снисхождение. Вы ведь наверняка рассчитывали провести здесь несколько часов. Я настолько вас утомил?
