Был пасмурный вечер; солнце уже клонилось к западу, когда путешественницы прибыли в Вест-Линн. Миссис Лэтимер, остановившись перед своим домом, простилась с миссис Вин, которая поехала дальше, по направлению к замку. И вот она снова едет по этой знакомой и милой дороге; вон, в стороне, и дом судьи Гэра; тысячи знакомых предметов представлялись ее отуманенному слезами взору. Вот перед ней возник Ист-Линн, дорогой, старый Ист-Линн!.. Карета въехала в аллею, в окнах мелькали огоньки. Все здесь дышало весельем и счастьем; сердце Изабеллы заныло, и она с тоской вступила на порог этого дома. Не помня себя, она отворила дверь; выйдет ли Карлайль ей навстречу? Как проклинала она теперь свой безумный поступок и какие муки переживала!..
Двери распахнулись, и она очутилась в ярко освещенной передней. Первым, кто попался ей на глаза, был Питер, старый верный слуга. И как это странно, что она не могла теперь сказать ему: «Как поживаете, Питер?» Войдя в это жилище, когда-то принадлежавшее ей, она не знала, что сказать, куда ступить; голос ее прерывался.
— Мистер Карлайль дома? — спросила она наконец.
— Да, сударыня, — ответил Питер.
В эту минуту к ней навстречу выбежала Джойс.
— Я имею честь говорить с миссис Вин, не так ли? — произнесла она почтительным тоном. — Прошу вас следовать за мной.
Изабелла не в силах была сдвинуться с места; сердце сильнее прежнего билось у нее в груди. Слуга вынул вещи из кареты и внес их в переднюю; затем Джойс проводила гувернантку в небольшую комнату, где горел яркий огонь.
— Это ваша приемная, миссис Вин, — сказала служанка.
Затем Джойс предложила Изабелле отправиться в ее спальню. Изабелла в сопровождении Джойс поднялась по лестнице; оказавшись на втором этаже, она на минуту остановилась на площадке, будто для того, чтобы перевести дыхание. Отсюда она могла украдкой взглянуть на свою прежнюю спальню: двери в ней были настежь открыты. Яркое пламя камина, как и в былые дни, бросало отсветы на мебель. Как и прежде, роскошный туалетный столик у стены был уставлен серебряными коробочками, флаконами для духов и разными дорогими вещицами. На диване лежала шаль и полураскрытая книга. На кровать было небрежно брошено шелковое платье. Изабелла быстро отвернулась и последовала за Джойс, которая указала ей предназначенную для нее комнату. Это была очень удобная, красиво меблированная спальня; тут жила мисс Карлайль в те дни, когда Изабелла только вышла замуж.
— Не затопить ли у вас камин, миссис Вин? — спросила Джойс, поставив на маленький столик подсвечник.
— Нет, не надо, — ответила Изабелла.
Вошел слуга с ее чемоданом. Джойс снова обратилась к Изабелле, все еще безмолвно стоявшей перед ней:
— Hе прикажете ли чего-нибудь, миссис Вин?
Изабелла отрицательно покачала головой, ей хотелось только одного: чтобы ее оставили в покое. Мысли ее путались.
— Если вам что-нибудь понадобится, — продолжала Джойс, — вы можете позвонить, и к вам придет служанка Энн, которой поручено прислуживать вам.
Джойс удалилась, но тут же вернулась. Леди Изабелла, снявшая шляпку, поспешила надеть ее снова.
— Извините, сударыня, — сказала Джойс, — сумеете ли вы найти дорогу в другие комнаты?
— Да-да, — с волнением ответила Изабелла.
Ей — и не найти дороги в этом доме! Бедная женщина! Она вся дрожит, несмотря на то, что она одна в комнате; она чувствует такой страх, что едва смеет раздеться. Но к чему теперь колебаться? Отступать уже поздно, да она и не в силах этого сделать. Ей нужно во что бы то ни стало свыкнуться со своим настоящим положением, сыграть взятую на себя роль, затаить сокровенные чувства, а если понадобится, даже прибегнуть к притворству, к разным хитростям, чтобы обмануть тех, с кем она будет жить. Но как подавить эти рыдания, которые так сдавливают горло?..
Она сложила свои худые руки, и из уст ее вырвалась мольба к Богу, мольба, вернувшая ей прежнее мужество. Она встала уже совершенно оправившись, взяла свечу и сошла по лестнице в приемную комнату, где для нее был приготовлен чай. На столе стоял поднос, прикрытый салфеткой, а на ней чайник и серебряная сахарница. Эти предметы были ей так знакомы, что одного взгляда на них оказалось достаточно, чтобы в ее сердце проснулись тысячи воспоминаний. Она села, намереваясь поужинать, но была слишком взволнована, чтобы приняться за еду. Изабелла со страхом задавала себе вопрос, где мог быть в этот час Карлайль, где находились ее дети. Она машинально взялась за колокольчик, и на его сухой звук немедленно явилась Энн. Служанка вошла и тотчас удалилась, забрав с собой поднос согласно полученному приказанию.
И снова леди Изабелла осталась одна. Она не переставала думать о тех, кого так жаждала видеть. Где они, что делают? Вдруг она вскочила с кресла, вздрогнув всем телом. Рядом с приемной послышались голоса — свежие, нежные голоса детей. Неужели это ее дети? И они войдут к ней? Она их увидит?..
Нет, они только прошли через коридор, направляясь в свою спальню. Леди Изабелла слышала, как они поднялись по лестнице, и вскоре во всем доме воцарилась полная тишина. Она взглянула на свои часы. Это были уже не те часы, которые она носила прежде. Из всех прежних драгоценностей у нее остались только медальон с портретом ее матери и изумрудный крестик, оправленный в золото.
Этот крестик — вы должны его помнить, читатель, — был тем самым, который Фрэнсис Левисон сломал в свою первую встречу с леди Изабеллой. Изабелла не хотела с ним расставаться, так же как и с медальоном. Она свято хранила эти две вещицы, и теперь они лежали, старательно завернутые, на дне ее рабочего ящика.
Была уже половина восьмого.
— Сударыня, — послышался вдруг голос Питера, который внезапно появился перед леди Изабеллой, — не угодно ли вам пожаловать в гостиную? Госпожа будет рада принять вас — она поручила мне передать вам это.
У леди Изабеллы потемнело в глазах. Итак, опасный момент наступил! Страшным усилием воли она заставила свое сердце замолчать и, опустив голову, приготовилась последовать за старым слугой.
— Миссис Карлайль одна? — спросила она, дрожа.
— Да, сударыня, господин не ужинал дома сегодня. Как прикажете доложить о вас? — прибавил он, когда они подошли к дверям гостиной.
— Миссис Вин.
Он отворил дверь и впустил леди Изабеллу в комнату. Возле камина сидела Барбара. Лицо ее, освещенное мягким светом свечей, казалось миловидным и юным. Оно оставалось таким же, каким было в тот день, когда Изабелла в первый раз встретила Барбару возле церкви и, пораженная ее красотой, спросила Карлайля: «Кто это?» Она показалась ей красивее чем когда-либо в своем бледно-голубом шелковом платье, в золотой цепочке и изящных браслетах; черты ее лица были все так же безукоризненно правильны, щеки свежи, в глазах светилась радость, а роскошные волосы еще свидетельствовали о чудной поре юности и любви. Барбара встала и пошла навстречу к гувернантке.
— Я надеюсь, что путешествие не очень вас утомило? — сказала она, приветливо пожимая ей руку.
Леди Изабелла села с другой стороны камина, немного отодвинув предложенное ей кресло и скрыв таким образом свое лицо от яркого света.
— Кажется, вы не совсем здоровы? — спросила Барбара, потому что не могла не заметить, как бледна была новая гувернантка.
— Нет, — тихо возразила Изабелла, — просто я очень устала. Но пожалуйста, не обращайте на это внимания.
— Надеюсь, вам здесь понравится, — сказала Барбара. — Долго вы жили в Англии?
— Да, когда была еще молодой девушкой.
— Я слышала, вы потеряли мужа и детей…
— Да… — пробормотала Изабелла.
— Сочувствую вам. Должно быть, это ужасно — потерять детей… У меня есть ребенок, и если бы он умер, то мне кажется, я не пережила бы его. Но вернемся к делу, — сказала Барбара. — Вам известно, что у моего мужа есть дети от первой жены — мать их бросила.
— Она умерла! — прервала ее Изабелла, желая избежать этого разговора.
— Это была дочь лорда Моунт-Сиверна, — продолжала Барбара. — Она была очень хороша собой, но я имею основание думать, что она не сильно любила своего мужа. Как бы то ни было, она убежала из этого дома.
— Она очень дурно поступила, — заметила леди Изабелла, чувствуя, что если будет и дальше молчать, то возбудит подозрение.
— Скажите лучше, что это гадко, непростительно! Потому что мистер Карлайль ничем не заслужил такой неблагодарности. У мистера Карлайля открытое сердце и добрая и возвышенная душа — вы сами убедитесь в этом, когда узнаете его ближе. Мы никак не могли объяснить себе, почему леди Изабелла покинула его. Проклятия сыплются на этого презренного Фрэнсиса Левисона.
Миссис Вин дрожащей рукой поправила очки.
