— Так что вы говорили, сэр? — напомнил ему Мастерс.
— Я говорил, что вам лучше не тратить зря ваше время. Выкладывайте, в чем дело! Перед самым вашим приходом мы с сержантом Поллардом заключили сделку: я сообщу ему весьма важные для вас сведения, если он наконец — я долго ждал! — скажет, в чем меня обвиняют.
Старший инспектор отбросил напускное добродушие.
— Отлично, сэр. Допустим, вас обвиняют в убийстве. Что скажете?
— Опять ваши полицейские штучки! Я играю честно и намерен услышать прямой ответ, без всяких «допустим». Так, значит, я обвиняюсь в убийстве?
— Да, сэр.
— Убийство! — Шуман убрал руку от лица и смерил Мастерса загадочным взглядом. — И все?!
— А что, вы совершили другие, более тяжкие преступления?
— Чушь! Так есть там что-нибудь еще?
— Да.
— Что именно?
— Извольте, сэр. В 1927 году вы намеренно подожгли склад Англо-египетской импортной компании в Каире при помощи взрывного устройства, переделанного из будильника. Уничтожив склад со всем его содержимым, вы также уничтожили труп убитого вами человека по имени Эль-Хаким. Буду с вами откровенен. О поджоге я догадался и сам. Когда я услышал о пожаре в Каире, я послал запрос тамошней полиции. Сегодня я послал туда еще один запрос касательно смерти Эль-Хакима. Скоро мы все узнаем. А пока…
— Что — пока?
— Так можно мне выпить этот херес? — спросил Мастерс, указывая на бокал.
— Разумеется. Я так и понял, что вы хотите его выпить.
— Еще одно очко в вашу пользу, мистер Шуман! Вы хладнокровный субъект. Значит, по-вашему, если я выпью яд, со мной ничего не случится?
Хозяин дернулся, как будто его ударило током. Отвлеченный от собственных неясных мыслей, он, казалось, пытается осмыслить новое странное обвинение.
Наконец он поднял руку и, постучав себе по лбу, воскликнул:
— Боже всемогущий! Ну и кретин же вы! Неужели вы действительно думаете, будто в хересе яд?
— Могу сообщить вам следующее. Я намерен как можно скорее отправить бокал на экспертизу. И я буду очень удивлен, мистер Шуман, если в хересе не обнаружат атропин. Ну, что вы на это скажете?
— Вот что, — вежливо ответил Шуман.
Его движения были настолько стремительны, что Мастерс не успел ему помешать. Шуман быстро протянул руку, схватил бокал, одним глотком осушил его и снова сел, тут же зайдясь в приступе кашля.
— Вы оскорбили меня, — заявил он, — заподозрив, что я способен отравить гостя! — Он вытащил носовой платок и снова закашлялся.
Мастерс, отринув всегдашнее добродушие, вскочил.
— Так вот что вы задумали! — зарычал он. — Боб! Телефон в холле. Бегом туда! Звони в ближайшую неотложку. Эта штука действует не сразу. Застукали мы голубчика! Попался на месте преступления…
Шуман поднял руку.
— Инспектор Мастерс, — сухо заявил он, — прекратите валять дурака и послушайте меня. Сержант Поллард, стойте! Вы решили, будто я пытаюсь покончить с собой. Скорпион, загнанный в угол, кусает себя за хвост. Сейчас вы вызовете «скорую помощь» (за последние дни вам приходилось вызывать ее неоднократно), перебудоражите персонал больницы. Мне во второй раз за три дня сделают промывание желудка. Нет уж, спасибо! Достаточно и одного раза. Промывание желудка процедура неприятная сама но себе, но особенно неприятна она тогда, когда в ней нет надобности. Предупреждаю: если вы все же осуществите свою безумную затею, я подам на вас в суд, и в результате над вами будет смеяться вся Англия. И санитарам я просто так не дамся, чтобы ваше положение было еще хуже, когда я затею судебное разбирательство.
Мастерс удивленно воззрился на него.
— Боб, выполняй приказ! — велел он. — Еще один Фергюсон, только наоборот! Ух, как я зол!
— Стойте на месте, сержант! — холодно приказал Шуман. — Мастерс, прежде чем вы сядете в лужу, позвольте мне сделать вам другое предложение. Через два дома живет доктор Бернс, мой личный врач. Вызовите его, он явится в десять раз быстрее любой «скорой». Пусть осмотрит меня. Если у меня обнаружатся хотя бы малейшие следы отравления, вы спасете меня для виселицы. Если нет, вы не совершите самую большую ошибку в своей карьере. Предупреждаю: скандал будет крупный.
— Что мне делать, сэр? — спросил Поллард. — По-моему, он говорит правду. Что же делать?
— Черт возьми, — зарычал Мастерс, — хотел бы я знать! Даже Сократ не пил свою цикуту так спокойно, как этот господин осушил бокал с хересом! Да и никто не… Но мы не можем себе позволить, чтобы он… Стойте! Дайте-ка адрес и номер телефона вашего доктора Бернса!
Шуман продиктовал.
— Скорее, Боб! Если такой врач действительно существует и согласен прийти, зови его. Если мы напрасно свозим мистера Шумана в больницу, мы потом за всю жизнь не расплатимся. Но если ты не застанешь доктора дома… ты знаешь, что делать.
Старший инспектор мелкими шажками заходил по комнате, бросая злобные взгляды на Шумана. Сам же Шуман как ни в чем не бывало взял другой бокал хереса, тот, который налил для себя, и выпил его тоже.
— Просто для того, чтобы все стало до конца ясно, — пояснил он.
Мастерс позволил себе некое замысловатое выражение.
— Я вынужден был, — продолжал Шуман, — отпить воды из графина в буфете и попробовать содержимое других бутылок. Сегодня днем после вашего визита мне стало плохо, я пережил тяжелейшие минуты в жизни. Откровенно говоря, мне хотелось всадить вам нож в глотку и пару раз повернуть. — Он задумчиво покрутил рукой в воздухе. — Но мне не хочется напиваться в стельку и предстать пьяным перед доктором Бернсом. А пока, друг мой…
— Да, сэр?
— Пожалуйста, скажите, откуда у вас такие безумные идеи? С чего вы взяли, будто я способен покончить с собой или убить кого-то другого?
— Знаете ли, трудно отрицать очевидное.
— Я не пытаюсь отрицать очевидное — только хочу понять, что вы имеете в виду. Что я, по-вашему, натворил?
Мастерс подошел ближе и со значением посмотрел на старика.
— Во-первых, маленькая шалость — поджог.
— Прошу прощения, но я ничего не поджигал. Предположим, ваши смехотворные обвинения справедливы. Но при чем здесь поджог? Поджогом называется умышленное и злонамеренное уничтожение огнем общественной собственности либо собственности, принадлежащей иному лицу. В Каире сгорел склад, единственным владельцем которого был я. Никакие другие строения или имущество не пострадали. Вот вам пример. Здесь мое кресло. Я имею право вынести его в сад и сжечь или уничтожить любым другим способом. Надеюсь, с этим вы согласны?
— Да, — мрачно кивнул Мастерс. — Но остается еще другая маленькая шалость — убийство!
В комнату вернулся сержант Поллард.
— Доктор Бернс сейчас придет, — сообщил он, с любопытством глядя на Шумана.
Старика трясло — как будто от смеха.
— Полагаю, меня обвиняют в убийстве некоего Низама Эль-Хакима до или после пожара. Но я его не убивал. И знаете почему?
— Почему, сэр?
— Потому что Низам Эль-Хаким жив. Сержант Поллард разговаривал с ним сегодня днем.
Позже Мастерс вспоминал: в его практике не было другого такого дела. Всякий раз, как он открывал дверь, задавал вопрос или просто оборачивался, он как будто получал болезненный удар под дых.
Но к последнему удару старший инспектор оказался не готов.
— Вы имеете в виду вашего служащего-египтянина?
— Да, — невозмутимо ответил Шуман. — Вы допрашивали его? Узнали, как его зовут? Догадываюсь, что нет. Если быть точным, он полуегиптянин-полуиспанец, но…
— А почему он все время смеялся? — не сдержался Поллард.
— Клянусь, к вам его смех никакого отношения не имел.
— Погодите, — раздраженно перебил его старший инспектор. — Так что вы можете нам рассказать об этом Эль-Хакиме?
— Пора, наконец, положить конец чудовищным и бессмысленным слухам, появившимся после пожара, — ответил Шуман. — Пожар я признаю. То есть признаю, что пожар был. — По лицу его снова пробежала тревожная тень. — Мы с Эль-Хакимом занимались примерно одним и тем же, только с разным размахом. И денег у него было поменьше.
Итак, господа, в ночь пожара Эль-Хаким исчез. На самом деле он бежал в Порт-Саид, чтобы спастись от кредиторов. Однако после пожара в развалинах обнаружили скелет или, скорее, множество человеческих костей. Кое-кто заподозрил, что склад будто бы поджег Эль-Хаким, который и погиб в огне. Далее поползли еще более нелепые слухи о моем якобы причастии… — Шуман стиснул кулаки. — Полагаю, вы получили данные сведения от Фергюсона?
— Да, сэр. Скрывать это нет смысла.
— Конечно, — кивнул Шуман, и в глазах его сверкнула обычно несвойственная ему злоба. — Фергюсон очень хотел поиграть в сыщика и заигрался, пришлось перевести его сюда, в английское отделение фирмы…
