– Полковник сказал, что у вас важные сведения, касающиеся смерти генерала Тремона и моего агента?
– Да, генерал.
– Вы полагаете, что знаете их убийц?
– Да, генерал.
– Так расскажите мне все.
– Слушаюсь, генерал. Но прошу разрешения изложить вам все наедине…
– Вы не доверяете даже полковнику Вально?
– Ваше превосходительство, – холодно проговорил Бодуан, – секрет, который знают многие, уже не секрет.
– Вы правы, друг мой.
Вально с улыбкой поклонился и удалился в свой кабинет, успокоенный, что день завершится благополучно. Через четверть часа телефонный звонок заставил его вздрогнуть. Он поднес трубку к уху. Министр сказал:
– Принесите дело из секретного шкафа под литерой Z, № 3.
Вально вынул документы в желтой папке и отнес в кабинет министра. Спустя еще четверть часа снова раздался звонок телефона:
– Пошлите ко мне капитана Рамбера, который занимался делом о происшествии в Валенсии.
Вально пробормотал:
– Черт возьми, вон как все повернулось!
Он позвонил и отдал необходимые приказания курьеру, потом стал терпеливо ждать. На этот раз прошло с полчаса. Дверь кабинета министра отворилась. Бодуан вышел оттуда в сопровождении самого министра, который имел теперь довольный вид.
– Ну, Бодуан, – сказал он, – значит, решено?
– Слушаюсь, генерал.
– Попросите господина Марселя Барадье зайти поговорить со мной. И немедленно сообщите мне, если что-нибудь узнаете.
– Слушаю, генерал.
– Ну, до свидания. Пойдемте, Вально.
Бодуан ушел. Министр вернулся в кабинет, где еще стоял в ожидании дальнейших распоряжений молодой капитан Рамбер.
– Полковник, изложите, пожалуйста, вкратце дело Эспурцгейма и дело виконта де Фонтенейля… Наконец-то, кажется, к нам в руки угодила негодяйка, которая так ловко провела всех моих предшественников и одурачила меня самого два года тому назад… О, как я был бы рад отомстить за все!
– Значит, речь идет о женщине, которая носила имя Ферранти в деле Эспурцгейма, – сказал полковник.
– И графини де Вергельд в деле бедняги Фонтенейля, – добавил капитан Рамбер.
– Одним словом, о таинственной женщине, – докончил министр.
– О, эта мошенница отняла у нас много сил и денег. Не раз пытались мы захватить ее, и все безуспешно.
– Ну, господа, на этот раз она, кажется, попалась. Итак, полковник, приготовьте мне необходимые заметки. А вы, капитан Рамбер, ни слова о том, что здесь произошло.
Оба офицера вышли. Министр, сияя, потирал руки. Что касается Бодуана, то он направился вдоль набережной и, когда пробило четыре часа, был уже около здания судебной палаты. Тут он поднялся на второй этаж и остановился перед кабинетом господина Майера. В приемной следователя он был встречен как старый товарищ, с радостными восклицаниями.
– А, вот и вы! – сказал курьер. – Разве вы призваны свидетелем еще по какому-нибудь делу?
– Вовсе нет. Я просто хотел бы поговорить с господином следователем.
– Сейчас у него шайка воров, похищавших картины… Недавно они обокрали отель одного маркиза на Елисейских Полях…
– Можно с ним поговорить?
– Как только он позвонит, я доложу ему о вас… Ах, он в отвратительном настроении!
Раздался звонок. Дверь отворилась, и из кабинета следователя вышли в сопровождении полицейских трое типичных парижских жуликов с гладкими бледными лицами, еле волоча ноги и бросая вокруг пытливые взгляды. Курьер сказал:
– Господин Бодуан, не угодно ли вам войти? Господин Майер ждет вас.
Старый солдат переступил порог. Письмоводитель посмотрел на него с любопытством. Следователь с неопределенной улыбкой указал ему на стул, убрал свои бумаги и, обратившись с надменным видом к письмоводителю, сказал:
– Вы можете идти… До завтра!
Письмоводитель удалился. Господин Майер посмотрел на Бодуана, взглядом приглашая его начать объяснения.
– Господин судебный следователь, – проговорил старый служака, – когда я был у вас в последний раз, то принял на себя обязательство сообщать обо всем, что произойдет нового по делу об убийстве в Ванве. Я хочу исполнить обещанное.
– Разве случилось что-то, что могло бы пролить свет на это дело? – воскликнул хозяин кабинета.
– Да, случилось многое.
– Что же именно?
– Пожар, убийство, кража.
Лицо следователя прояснилось:
– Где же были совершены эти преступления?
– В Аре.
Лицо Майера снова помрачнело, будто свет, озарявший его изнутри, погас. Он сказал:
– В Аре? Хм, это не в нашей компетенции. Это нас не касается.
– Извините, но это касается вас напрямую, ведь люди, совершившие эти преступления, те же, что орудовали в Ванве.
– И вы их теперь знаете? – вскрикнул следователь. – Можете вы их задержать?
– Да, я их знаю, но задержать не могу, хотя укажу, вам как это сделать.
– Значит, мы можем возобновить приостановленное дело и, возможно, добьемся чего-нибудь?
– Могу вас уверить, что мы добьемся всего, если вы примете нужные меры.
– Я? – повторил Майер, покраснев от волнения.
И тотчас страстный, горячий человек превратился в спокойного, холодного чиновника. Он вздохнул и сказал твердым голосом:
– Ну, расскажите мне все по порядку.
Бодуан сообщил о происшедшем в Аре. Он тщательно описал внешность и характер мадам Виньола, Агостини, наконец, упомянул о страшном вмешательстве Ганса. Следователь бесстрастно слушал, изредка делая краткие заметки. Время шло. Сумерки сгущались. Наконец, Майер перестал слушать и начал задавать вопросы:
– Значит, этот Чезаро Агостини в Париже?
– Его видел господин Граф, дядя господина Марселя, да и сам господин Марсель с ним разговаривал. Тот, по-видимому, женится на дочери банкира Лихтенбаха.
– Лихтенбаха? Человека с таким положением, с таким состоянием и связями? Возможно ли это? – изумился следователь.
– Вот увидите! Если хотите знать, где живет Агостини, установите надзор за Лихтенбахом: они – одна шайка!
– А эта госпожа Виньола? – продолжал Майер свои расспросы.
– Агостини приведет вас и к ней. А когда у вас окажется госпожа Виньола, вы доберетесь и до Ганса, и до остальных соучастников, если они есть…
– А что намерен делать господин Марсель Барадье?
– О нем не беспокойтесь. Он не хочет явно показывать своего участия в этом деле.
– Но если на него будет совершено покушение? Не желает ли он, чтобы я принял меры для его безопасности?
– Нет. У него хватит и своих сил. К тому же я за ним слежу, – ответил Бодуан.
– Лафоре также следил за ним.
– Наконец, он не желает этого. Не делайте больше того, чем требуется. Полагаю, вы можете быть довольны результатами.
– Ладно, – сказал следователь. – Если вы мне понадобитесь, где я могу вас найти?
– У Барадье, – ответил добровольный сыщик.
– Прекрасно. Теперь, когда вы так усердно поработали, наступает мой черед. Нельзя допустить, чтобы эти люди безнаказанно насмехались над правосудием.
– О, они уже давно над ним насмехаются, если верить тому, что я узнал недавно в военном министерстве.
– Я свяжусь с военным министерством. Мы будем действовать в полном согласии.
Следователь проводил старого солдата до дверей кабинета. Выйдя в приемную, Бодуан пожал руки курьеру и стражнику и удалился. Не заходя никуда, он вернулся прямо на улицу Прованс и поднялся к Марселю. В тот вечер молодой химик сидел в своей маленькой гостиной и с величайшим вниманием рассматривал чертеж машины, в котором сделал некоторые изменения карандашом. Увидав Бодуана, он отложил чертеж в сторону и, взглянув на старого солдата, спросил:
– Вы оттуда?
– Да, господин Марсель.
– Виделись ли вы с министром?
– Да. Он непременно хочет вас видеть. Министр предполагает, что известная вам дама – очень опасная шпионка. На совести у этой женщины целая куча преступлений.
– Я не о том вас спрашиваю, – живо перебил его Марсель. – Нужен ли им я для установления надзора за Агостини и его соучастниками?
– Министр сказал, что это дело судебной власти, и поручил мне повидаться с господином Майером… Я только что от него… Ну, этот не будет дремать. Он тотчас же после моего ухода переговорил по этому поводу с префектурой…
Разговор был прерван звоном колокола во дворе. Это было приглашение к обеду по патриархальному обычаю, который соблюдается до сих пор в провинции и которому неизменно следовали в доме Барадье. Марсель переоделся и отправился в гостиную. Когда он вошел туда, его отец, дядя Граф, мать и обе девушки уже поднялись со своих мест, чтобы перейти в столовую. За обедом прислуживали два лакея. Блюда были обильными, приготовлеными из хорошей провизии, но не изысканными. По укоренившейся привычке за обедом обычно обсуждались все происшествия истекшего дня, но на этот раз все молчали. Только Граф все-таки рискнул заметить:
– А торги на бирже сегодня прошли лучше.
