— Стояла спокойненько на обочине, на домкрате и с аварийными сигналами.
— Ловко придумали.
— Я тоже так подумал.
— Если кто и заметил эти сигналы, разве теперь найдешь. Скорее всего на них и внимания никто не обратил.
— Именно так.
Пэт чуть помедлил, взглянул на Велду, потом снова на меня.
— Ты собираешься держаться за эту версию?
— А разве есть другая?
— Ладно, я проверю. Надеюсь, ты не допустил никаких ошибок. А теперь спокойной ночи. Главное, не горячись. — Он двинулся к двери.
— Я сам проверю, Пэт, когда встану на ноги.
Он остановился, держась за ручку двери.
— Не напрашивайся на неприятности, парень. У тебя их уже достаточно.
— Мне не нравится, когда меня оглоушивают и бросают с обрыва.
— Майк…
— Пока, Пэт. — Он криво улыбнулся и вышел. Я приподнял руку Велды и взглянул на ее часы. — У тебя осталось пять минут из тридцати. Как ты собираешься их использовать?
Всю ее серьезность как рукой сняло. Роскошная женщина с улыбкой на губах, которые были от меня в нескольких дюймах и с каждой секундой становились все ближе. Велда. Высокая, с волосами как ночь. Красивая, аж смотреть больно.
Ее руки мягко легли на мое лицо, ее жаркий рот готов был выпить меня до дна. Даже через одеяло я чувствовал ее упругие груди, живые создания, которые ласкали меня сами по себе. Она нехотя оторвалась от моих губ, и я смог поцеловать ее в шею и пробежать губами по плечам.
— Я люблю тебя, Майк, — сказала она. — Я всё в тебе люблю, даже если ты погряз в неприятностях. — Она провела пальцем по моей щеке. — Говори, что я должна делать.
— Взять след, котенок, — сказал я. — Постарайся узнать, что все это означает. Проверь санаторий, свяжись с Вашингтоном, если сможешь.
— Это не так просто.
— В Капитолии не умеют хранить тайны, детка. Наверняка пойдут слухи.
— А ты что будешь делать?
— Постараюсь, чтобы федеральные сыскари поверили моему рассказу о несчастном случае.
Она удивленно вскинула брови.
— Ты хочешь сказать… что ничего этого не было?
— Да нет, все было именно так. Просто никто этому не поверит.
Я похлопал ее по руке. Она поднялась и пошла к двери. Я смотрел ей вслед, пожирая глазами каждое движение ее тела. Была какая-то чувственная грация в плавном изгибе ее бедер и развороте плеч. Такая, возможно, была у Клеопатры. Или у Жозефины. Но они не умели подать ее, как она.
— Велда… — позвал я, и она обернулась, прекрасно зная, что я хочу сказать. — Покажи мне свои ноги.
На губах у нее заиграла озорная улыбка, в глазах заплясали искорки. Она остановилась в такой позе, которую не увидишь ни на одном календаре. Это была Цирцея, коварная обольстительница, живое произведение искусства на выставке для одного-единственного мужчины. Юбка взметнулась вверх, открыв для обозрения волшебную симметрию плавных линий и округлых форм.
— Хватит, котенок, — сказал я. — Занавес.
До того как я смог сказать что-нибудь еще, она громко рассмеялась, послала мне воздушный поцелуй и сказала:
— Теперь ты знаешь, что чувствовал Одиссей.
Теперь я знал. Этот парень был лопух. Он должен был спрыгнуть с корабля.
Опять был понедельник, дождливый мрачный понедельник, который окутал землю, как огромное намокшее покрывало. Я смотрел в окно на непогоду и чувствовал ее вкус во рту. Дверь открылась, и врач спросил:
— Вы готовы?
Я отвернулся от окна и раздавил сигарету в пепельнице.
— Да. Они ждут меня внизу?
Он облизнул губы и кивнул.
— Боюсь, что да.
Я подхватил шляпу со стула и прошел через комнату.
— Спасибо, док, что вы так долго не давали им сесть на меня верхом.
— Это было продиктовано необходимостью, молодой человек. Вам нанесли чрезвычайно сильный удар. Я до сих пор опасаюсь осложнений. — Он открыл для меня дверь, проводил до лифта и молчаливо стоял рядом со мной, пока кабина ползла вниз. В лифте он раз-другой искоса взглянул на меня.
Мы спустились в холл, обменялись короткими рукопожатиями, и я подошел к окошку кассы. Женщина-кассир заглянула в свои ведомости и сказала, что все счета больницы оплачены моим секретарем, затем вручила мне квитанцию.
Когда я повернулся, все они стояли в учтивой позе, со шляпой в руке. Молодые люди с цепкими глазами. Дошлые. Младший оперативный состав. Возможно, вы смогли бы выделить их в толпе, но скорее всего — нет. Пистолет не выпирает, одежда обыкновенная. Не толстые, не худые. С неприметными лицами. Не более чем простые исполнители — но из конторы Гувера[2].
Высокий опер в синем костюме в полоску сказал:
— Машина у подъезда, мистер Хаммер.
Я последовал за ним к выходу, остальные шли сзади. Мы проехали через весь город, свернули на Девятую авеню и остановились у современного серого здания, в котором находился их местный оперативный центр.
Они были весьма обходительны, эти молодые люди. Взяли у меня шляпу и пальто, пододвинули кресло, осведомились о моем самочувствии и, когда я сказал им, что со мной все в порядке, напомнили мне, что я вправе настаивать на присутствии адвоката.
Я усмехнулся.
— Спасибо, но это ни к чему. Вы просто задавайте вопросы, а я постараюсь на них ответить.
Высокий кивнул и сказал кому-то у меня за спиной:
— Принеси досье.
Я услышал, как открылась и закрылась дверь. Он наклонился над столом, сцепив пальцы.
— Итак, перейдем к делу, мистер Хаммер. Вам известно, какая возникла ситуация?
— Мне известно, что нет никакой ситуации, — сказал я резким тоном.
— Даже так?
— Послушай, друг, — сказал я. — Пусть ты из ФБР, пусть я влип в историю, которая вас интересует, но давай сразу кое-что уточним. Я не из тех, кого можно брать на пушку — даже в таком месте, как это. Я достаточно хорошо знаю законы. Я приехал сюда по своей доброй воле, поскольку сам заинтересован, чтобы все уладилось как можно быстрее. У меня есть неотложные дела, и я не хотел бы, чтобы какие-нибудь копы[3] спутали мне карты. Я понятно излагаю?
Он не торопился с ответом. Снова открылась и закрылась дверь, чья-то рука через мое плечо положила на стол папку. Он придвинул ее к себе, открыл и полистал какие-то бумаги. Но он ничего не читал, я это видел. Он знал всю эту чертову писанину наизусть.
— Здесь сказано, мистер Хаммер, что у вас довольно резкий характер.
— Возможно, кое-кто так считает.
— Я смотрю, у вас были трения с законом.
— А вы смотрите результаты.
— Смотрел. Я полагаю, что у вас могут отобрать лицензию, если мы дадим ход этим фактам.
Он оторвал глаза от папки.
— Мы вас не пугаем. Вами интересуется полиция штата Нью-Йорк. Может быть, она вас больше устраивает?
Беседа начала приобретать утомительный характер.
— Как хотите. Они тоже ничего не смогут сделать, кроме как поговорить.
— Вы проскочили полицейский пост на шоссе.
— Неверно, приятель. Я там остановился.
— Но вы обманули полицейского, который задавал вам вопросы.
— Не отрицаю. Но ведь я не был под присягой. Если бы он хоть немного соображал, задавал бы вопросы не мне, а женщине. — Я выпустил струю дыма в потолок.
— Мертвая женщина в вашем автомобиле…
— Неубедительно, — сказал я. — Вы отлично знаете, что я ее не убивал.
Губы его тронула ленивая улыбка.
— Почему мы должны это знать?
— Потому что я этого не делал. Я не знаю, как она умерла. Но, если ее застрелили, вы уже побывали у меня дома и нашли мой пистолет. Вы сделали парафиновую пробу, и она оказалась отрицательной. Если она была задушена, следы на ее шее не совпали с длиной моих пальцев. Если ее зарезали…
— Ей раскроили череп тупым предметом, — ввернул он спокойным тоном.
Я сказал не менее спокойно:
— Значит, он соответствует вмятине на моем собственном черепе, и вы это знаете.
Если я и думал, что он обозлится, я ошибался. Он криво улыбнулся и откинулся на спинку кресла, подложив под затылок ладони со сцепленными пальцами. Кто-то позади меня усиленно закашлял, чтобы скрыть смех.
— Ладно, мистер Хаммер, похоже на то, что вы все знаете. Иногда нам удается расколоть самых несговорчивых без особых хлопот. Мы действительно сделали все, о чем вы сказали, еще до того, как к вам вернулось сознание. Вы как в воду смотрели.
Я покачал головой.
— Если хотите знать, я всегда был далек от того, чтобы недооценивать полицию. Я сам зарабатываю себе на жизнь этим ремеслом, и совсем неплохо. Короче, если вас действительно что-то интересует, я буду рад сообщить вам все, что знаю.
Он на минуту задумался, поджав губы.
— Капитан Чемберс передал нам полный отчет о происшествии. Детали совпадают… и ваше поведение соответствует, видимо, вашему характеру. Поймите, мистер Хаммер, что мы вас не преследуем. Если ваша роль была достаточно безобидна, нам больше ничего не требуется. Просто мы обязаны учитывать любую возможную версию.
