«Осторожно, — предупредил Хэмиш. — Вокруг никого нет».
Когда он произносил эти слова, начал бить Биг-Бен.
Пытаясь вразумить напавшего, Ратлидж сказал:
— Ты не хочешь делать это, Билли. Я помогу тебе найти работу, если в этом проблема. Даю слово. — Послышался отдаленный всплеск. — Следующими будут мои часы, — заметил он, воспользовавшись звуком. — Я не сдам тебя полиции, если ты отдашь мне нож.
В давлении лезвия на спину Ратлидж чувствовал неуверенность паренька. Он также ощутил движение его тела, тот, видимо, хотел окинуть мост взглядом — нет ли свидетелей. Затем давление усилилось.
Время пришло.
Прежде чем нападавший смог переместить свой вес и вонзить нож, Ратлидж повернулся и железной хваткой стиснул свободную руку Билли, вывернув ее за спину. Его другая рука потянулась за ножом. Парень испуганно вскрикнул, но Ратлидж недооценил быстрые рефлексы молодости.
Нож блеснул в направлении лица Ратлиджа. Прежде чем он успел отбросить его, нож разрезал его пиджак и вонзился в правую руку.
Ратлидж выругался и безжалостно пригвоздил противника к парапету, на мгновение вышибив из него дыхание и вцепившись пальцами в запястье руки с ножом. Она обмякла, и нож упал на тротуар, блеснув при свете фонаря. Ратлидж умудрился отбросить его ногой, затем сосредоточился на парне, все сильнее прижимая его к парапету.
Он уже подбирался к шапке, наполовину прикрывавшую лицо Билли, когда услышал свисток констебля и тяжелый топот его сапог по мосту.
Ратлидж бросил шапку в темноту.
— Эй! — воскликнул констебль, подойдя ближе и увидев двух человек, а также нож, валяющийся в двух ярдах. С его места агрессором выглядел Ратлидж, и напавший быстро этим воспользовался.
— На помощь! — закричал он. — Не позволяйте ему убить меня!
Констебль схватил Ратлиджа за плечо и оттащил его от жертвы. Ратлидж впервые увидел покрасневшее и испуганное лицо мальчишки лет восемнадцати-девятнадцати.
Когда кулак констебля сомкнулся на кровоточащей руке Ратлиджа, его пальцы быстро разомкнулись.
— Что это? — осведомился констебль, шагнув назад. Это был худощавый мужчина средних лет — импозантная фигура в мундире со шлемом, делающим его выше ростом. — Это ваш нож или его? — спросил он паренька.
В момент колебания Билли освободился от хватки Ратлиджа и побежал по мосту так, что пятки засверкали. Констебль переводил взгляд с него на Ратлиджа, который быстро сказал:
— Я инспектор Ратлидж из Скотленд-Ярда. Бегите за ним!
Но было слишком поздно. К тому времени, как констебль пришел в себя и пустился вдогонку за подозреваемым, тот исчез в темноте на противоположной стороне реки.
Констебль вернулся, тяжело дыша.
— Я очень сожалею, сэр…
— Я тоже. Его следующей жертве может так не повезти. — Ратлидж дал констеблю краткое описание паренька, включая фальшивое имя, и добавил: — Он достаточно напуган, чтобы быть опасным.
— Я толком его не рассмотрел, — признался констебль. — Но я передам о нем сведения. — Он указал на руку Ратлиджа. — Вам лучше позаботиться об этом, сэр.
Рана начинала болеть.
— Он может не всегда пользоваться этим мостом, — предупредил Ратлидж.
— Да, сэр, понимаю. — Наклонившись, чтобы поднять нож, констебль покачал головой. — Жаль. Никаких признаков его происхождения. Выглядит вполне обычно. — Он провел пальцем по краю лезвия. — И достаточно острый, чтобы зарезать цыпленка.
— Завтра я приду в участок, чтобы сделать заявление, — сказал Ратлидж. — Где вы работаете? И как ваше имя?
— Участок Лэмбет. Констебль Бишоп, сэр. — Он усмехнулся, словно долгожданной шутке, и добавил: — Хотя, насколько я знаю, в семье не было ни одного епископа.[2]
Ратлидж не улыбнулся в ответ. Он кивнул и зашагал туда, где оставил свой автомобиль. Кровь текла по его руке, оставляя за ним след, и он цинично подумал, что лучше бы паренек порезал собственную руку.
Доктор Лонсдейл, отвечая на стук в дверь, открыл ее в халате, завязывая пояс.
— Это не может подождать до утра? — Потом он заметил темную полоску крови на рукаве Ратлиджа. — Тогда входите.
И он повел его в приемную.
— Рана неглубокая, — сообщил доктор, помыв руки после осмотра и перевязывая рану, — но будет болеть несколько дней. Будьте осторожны, берегите руку. — Привыкнув перевязывать людей из Ярда, он добавил: — Лишь бы нож не внес инфекцию.
На следующее утро рука все еще болела, но Ратлидж явился в Ярд, куда новость о случившемся прибыла раньше него.
— Констебль Уокер доложил, что неделю назад на Лэмбет-Роуд какой-то мальчишка пытался ограбить врача, возвращающегося от роженицы, — сказал Боулс, когда они встретились в коридоре. — Кто-то появился, и парень сбежал. Но описание сходится. Врач заявил, что у грабителя был нож, но ни он, ни его спаситель толком его не разглядели.
— Значит, я был не первой жертвой. — Ратлидж надеялся на противоположное.
— Фактически, было несколько ограблений с ножом на южном берегу реки, но большинство жертв отдавали деньги без сопротивления. А что вы делали на мосту в такое время?
— Хороший вопрос. — Видя, что Боулс намерен дождаться ответа, он добавил: — Строил кое-какие планы.
— Не слишком подходящее для этого место, — заметил Боулс. — Как рука?
— Заживет.
— Доктор Лонсдейл в этом не уверен. Несколько дней вы будете выполнять легкую работу. — Он протянул Ратлиджу стопку папок. — Инспектор Майклсон совсем зашивается с бумагами. Разберитесь с этим.
Суперинтендент пошел дальше, не оборачиваясь.
Ратлидж простоял на месте секунд десять, затем с мрачным видом зашагал в направлении своего кабинета.
Лонсдейл ничего не говорил о легкой работе. Это было наказание за то, что он не отправил нападавшего в тюрьму. А поручение выполнять бумажную работу Майклсона только усугубило досаду.
Дженни Теллер пробудилась от глубокого сна, полностью дезориентированная. Сидя в кровати, она разглядывала комнату. Это была не клиника — так что она здесь делает? И что это за звук на расстоянии?
Телефон.
Это дом Эдвина, осознала Дженни, откидывая назад прядь волос. А это спальня, которую она и Уолтер всегда занимали, когда оставались в Лондоне.
Телефон продолжал звонить. Должна ли она ответить?
Потирая лицо руками, Дженни пыталась собраться с мыслями. Она не имела понятия, насколько устала. В клинике все были добры к ней, но она не могла закрыть глаза, ее терзало беспокойство, и только редкая дремота, когда Уолтер был с врачами или спал, помогала ей держаться на ногах. Почему нет никаких изменений в его состоянии? Почему он отказывался говорить, смотреть на нее, есть? Почему врачи не могли ничего сделать?
Теперь Дженни вспомнила: Эйми и Эдвин уговорили ее приехать и отдохнуть несколько часов. Уолтер спал, и это пошло бы ей на пользу. А они привезли бы ее назад ко времени обеда с ним.
О боже, неужели они позволили ей проспать? Но нет, солнце все еще просвечивало сквозь занавеси, рисуя яркие квадратики на фиолетовом ковре. Сейчас было не больше пяти — может быть, половина шестого.
Телефон перестал звонить.
Дженни откинулась на подушки — одна ее часть молила о сне, другая укоряла за то, что она оставила клинику даже на такое короткое время.
В дверь постучали, и Дженни откликнулась:
— Входи, Эйми. Я проснулась.
Но это была Роуз, экономка.
— Простите, что беспокою вас, миссис Теллер, но кто-то просит вас к телефону.
— Кто? — Дженни спустила ноги с кровати и сунула их в туфли. — Моя сестра?
— Это из клиники, миссис Теллер. Я сказала им, что вы отдыхаете, но они говорят, это срочно.
Дженни промчалась мимо Роуз, едва не наступая на развязанные шнурки, когда сбегала по лестнице. У двери в комнатку с телефоном она задержалась, пытаясь перевести дыхание, потом схватила трубку и склонилась к микрофону.
— Это миссис Теллер.
Дженни слушала — во рту у нее так пересохло, что она с трудом могла говорить.
— Сейчас выезжаю.
Положив трубку, Дженни позвала:
— Эдвин! Где ты?
Эдвин открыл дверь кабинета, и она побежала ему навстречу. К своему удивлению, Дженни увидела за его плечом, что там собралась вся семья — Эйми, Питер и его жена, Летиция, сестра Уолтера. Их лица, обращенные к ней, были напряжены, как будто они уже знали.
Но, конечно, они не могли знать. Ей самой только сообщили.
— Это Уолтер, — сказала Дженни и, не в силах объяснять, добавила: — Пожалуйста, поторопитесь — мы должны ехать.
Последовало гробовое молчание, затем все сразу зашевелились, а Эйми, опустившись на колени, стала зашнуровывать ее туфли.
Дженни стояла, ожидая автомобилей, считая минуты и отказываясь отвечать на вопросы. Ее ум заполняла одна мысль: что она должна сказать Гарри, как объяснить ему?
