— Но объясните, ради бога, — сказал Кадогэн, — зачем ему потребовалось устраивать это, как «невозможное убийство»? Кроме того, она могла бы оказаться еще живой, когда он вернулся, что погубило бы все.
— Он вовсе и не намеревайся делать его «невозможным», — нетерпеливо ответил Фэн. — Когда Шерман, удушив старуху, вернулся, то увидел, что все остальные находятся вместе, тогда как он рассчитывал, что они в отдельных комнатах и нельзя было бы доказать, что они их не покидали. А теперь подозрение, вне всяких сомнений, падало на него. И Шерману пришлось наспех что-то придумывать. Имитация удавления была единственным выходом.
— А как насчет кого-то постороннего в магазине? Виола говорит, что там никого не было.
— Конечно, не было. Он слышал Виолу. Ведь я правильно говорю, Уилкс?
— А-а? — Уилкс вздрогнул от неожиданности.
— Видите, — продолжал Фэн, — ясный и острый ум Уилкса мгновенно пришел к такому же выводу. — Он ехидно взглянул на своего престарелого коллегу. — Разумеется, все зависит от того, говорят ли свидетели правду. К счастью, нет необходимости проверять их, потому что Шерман сам себя выдал при нашем втором с ним разговоре. Он сказал: «Ни одна душа не может доказать, что я был участником какого-то заговора». Но Россетер мог бы это доказать, будь он жив (не забывайте, что заговорщики были в масках и не знали друг друга). Единственными, кто знал об убийстве Россетера, были мы двое, полиция и… убийца. Следовательно Россетера убил Шерман, и он же убил мисс Тарди.
— А как он познакомился с мисс Снейс? Почему она оставила ему деньги? Это выяснили?
— Дело в том, что он опубликовал идиотскую книжонку об образовании и воспитании, а мисс Снейс интересовалась этим вопросом. Они начали переписываться и впоследствии встретились. Он лицемерил, льстил ей, старухе это нравилось. Отвратительный мелкий подхалим.
В наступившей вдруг тишине до них донеслось:
— Каждому по потребностям, — бубнил рыжий, — не является абсолютным равноправием, потому что у людей бывают разные потребности.
— А кто должен решать, какие потребности должны быть у народа? — спросила его спутница.
— Разумеется, правительство. Не задавай такие глупые вопросы.
Фэн вернулся к своим обидам.
— Из-за того только, что Скотт и Бивис вынудили начальника полиции прокатиться за ними полдороги до Лондона и обратно, — удрученно сказал он, — я не считаю, что он имел право обзывать меня последними словами, как извозчик.
— Между прочим, каким образом они очутились на ярмарке?
— Они встретили банду Барнаби около вокзала. Кстати, через десять минут мы должны идти к нему в «Нью-Колледж», мы приглашены на выпивку. Давайте-ка закажем еще по одной на дорожку.
— Отличная идея, — согласился Кадогэн и подозвал официанта. — Сноуд уехал в Лондон искать конверт. Я пытался заставить его увеличить мой гонорар, но ничего не вышло. Он скользкий, как угорь.
— Значит, вы будете писать новую поэму? — спросила Виола.
— Да. Это мой хлеб. Может быть, даже роман попробую написать.
— Этого еще не хватало, — пробурчал Фэн.
— А что вы будете делать. Виола?
— О, я не знаю. Пока не закончатся все формальности и я не получу… деньги мисс Снейс, я буду продолжать работать. Иначе я не буду знать, чем занять целый день. А вы, Энтони?
Хоскинс пожал плечами.
— Буду продолжать учебу… Добрый вечер, Жаклин! — приветствовал он проходившую мимо шатенку.
— Уилкс, — резко сказал Фэн.
— А? Что?
— Чем вы думаете заняться теперь?
— Не ваше дело! — огрызнулся Уилкс.
Кадогэн быстро вмешался.
— А ты сам, Джервас, что будешь делать?
— Я? Я буду продолжать свой благородный и величественный путь к могиле.
Число посетителей в баре увеличивалось, табачный дым начинал щипать глаза.
Фэн мрачно пил виски. Молодой человек в очках закончил «Таинственный замок» и начал «Опасный дом». Виола и Хоскинс были увлечены разговором. Уилкс начал впадать в дремоту. Кадогэн ощущал приятную пустоту в голове.
— Давайте играть в «Неприличные строки из произведений Шекспира», — предложил он.
Однако им не удалось сразу осуществить это предложение, потому что Хоскинс неожиданно сказал:
— У женщин непонятные пути в жизни.
Все замерли, почтительно слушая великого знатока женщин.
— Если бы не эксцентричность мисс Снейс, ничего этого не случилось бы. Вы помните, что сказал о женщинах Поп в своей поэме «Похищение локона»? — он вопросительно оглядел присутствующих. — Там говорится:
«С бесконечным тщеславием, всегда, везде,
Шутя передвигают они игрушечную лавку своих сердец…»
О, боже мой…
Tardy (англ.) — опаздывающий. (Прим. ред.)
Лимерик — шуточное стихотворение из пяти строф. (Прим. ред.)
West — (Уэст) Запад. (Прим. ред.)
Broad (англ.) — широкий. (Прим. ред.)
Название тюрьмы. (Прим. ред.)
Оксфордские студенты носят мантии (должны носить, но не всегда это делают). (Прим. ред.)
