— На ее место? — прошептала Андреа.
Он взял ее руку; она лежала между его ладоней, безжизненная и ледяная.
Так они сидели довольно долго. Мимо пронеслась машина, потом молодой человек в небесно-голубой форме дорожной полиции штата Нью-Джерси медленно проехал на мотоцикле, оглянулся, повертел пальцем у виска и умчался, нажав на газ. Солнце нещадно палило; на лбу и носу Андреа выступили мелкие капельки пота.
Затем она опустила глаза и убрала руку. Она не произнесла ни слова.
Эллери завел свой «дюзенберг», и большая машина двинулась вперед в том же направлении, в котором двигалась прежде. Между бровей у него пролегла едва заметная складка.
* * *
Амазонка в форме внимательно посмотрела на них, отступила в сторону и махнула на кого-то в полутемном коридоре крупной рукой, как у дорожного полицейского.
Они услышали шаги Люси прежде, чем увидели ее. Звук был ужасный: какое-то замедленное шарканье, в этом было что-то похоронное. Они напрягли зрение по мере приближения этого шарканья. В нос бил одуряющий удушливый запах: это была какая-то грубая смесь из карболки, кислого хлеба, крахмала, старой обуви, зловония умывальника.
Наконец появилась Люси. Ее безжизненные глаза чуть просветлели, когда она увидела их за разделительной железной сеткой, вцепившимися в сетку, как обезьянки в зоопарке. Они смотрели так напряженно и пристально, что могли сойти за театральных зрителей.
Шарканье ускорилось. Она вышла в своих неуклюжих сабо, протянув к ним вялые руки.
— Я так рада. Как это мило с вашей стороны. — Ее глубоко ввалившиеся глаза, полные боли, чуть не смущенно посмотрели на Андреа. — Я вас обоих имею в виду, — мягко добавила она.
На нее было больно смотреть. Было такое впечатление, что ее пропустили через стиральную машину и выжали всю прелесть прекрасного некогда тела. Кожа утратила тот особый оливковый тон и приобрела землистый оттенок, больше говоривший о смерти, чем о жизни.
Андреа не сразу смогла заговорить.
— Здравствуйте, — наконец выдавила она вместе с подобием улыбки. — Здравствуйте, Люси Уилсон.
— Как поживаешь, Люси? Выглядишь ты ничего, — проговорил Эллери, заботясь только об одном: чтобы ложь звучала как можно естественнее.
— Хорошо, спасибо. Очень хорошо. — Люси замолчала. По лицу ее вдруг пробежала тень: так смотрит загнанное животное, но она тут же взяла себя в руки. — А Билл пришел?
— Думаю, придет. Когда ты видела его последний раз?
— Вчера. — Она вцепилась бескровными пальцами в сетку. Лицо ее сквозь ячейки напоминало плохую гравюру, сделанную с фотографии, отчего получилось что-то размытое и двоящееся. — Вчера. Он приходит каждый день. Бедный Билл! Он так плохо выглядит, Эллери. Хоть бы ты поговорил с ним. Напрасно он так себя изводит. — Голос ее словно уплывал. Можно было подумать, что все, что Люси говорит, она говорит машинально, как нечто, лежащее на поверхности сознания, и произносит лишь для того, чтобы защититься от подлинных мыслей, одолевающих ее.
— Ты же знаешь Билла. Он страсть как любит о ком-нибудь заботиться.
— Да, — произнесла Люси тоном ребенка; на губах ее появилась призрачная улыбка, такая же слабая, как голос. — Билл всегда был таким. Он сильный. Он всегда на меня... — голос ее поднялся, упал, снова поднялся, словно удивленный собственным существованием, — хорошо действует.
Андреа хотела что-то сказать, но промолчала. Ее пальцы в перчатках тоже вцепились в ячейки сетки. Лицо Люси было близко. Пальцы ее на стальной проволоке вдруг сжались.
— Как с вами здесь обращаются? — торопливо спросила она. — Я имею в виду...
Люси медленно перевела взгляд на Андреа. Ее глубокие глаза, как и голос, словно были прикрыты стеклом, огораживая от реальности, свободы, внешнего мира.
— О, нормально, спасибо. Жаловаться не на что. Они добры ко мне.
— У вас достаточно... — У Андреа начали гореть щеки. — Я хотела спросить, я могу чем-нибудь помочь вам, миссис Уилсон? То есть что-нибудь, что я могла бы для вас сделать, принести, что вам нужно?
Люси с удивлением посмотрела на нее.
— Нужно? — Ее красивые брови сошлись на переносице, словно она пытается понять смысл слов. — О нет, что вы. Нет, спасибо. — И вдруг рассмеялась. Это был скорее милый смешок без малейшего намека на иронию или презрение, — совершенно естественный и добросердечный смешок. — Есть только одно, что мне нужно, только, боюсь, вам это не достать.
— Что? — с горячностью спросила Андреа. — Что угодно. О, как бы мне хотелось хоть чем-то вам помочь. Так что вы хотите, миссис Уилсон?
Люси покачала головой, снова улыбаясь слабой, отчужденной улыбкой.
— Чтоб мне вернули мою свободу. — По лицу ее снова пробежала ужасная тень и тут же исчезла.
Краска сбежала со щек Андреа. Эллери толкнул ее в бок локтем, и она машинально улыбнулась.
— О, — сказала она, — боюсь...
— Странно, где Билл? — Люси подняла глаза на дверь для посетителей.
Андреа на миг прикрыла глаза. Губы ее скривились.
— Я так хорошо устроила все в своей... в камере, — поделилась через некоторое время Люси. — Билл принес цветы, картинки и все такое. Это нарушение правил, наверное, но он взял и принес. Билл умница, он любит, чтоб все было хорошо. — Она взглянула на них чуть не с беспокойством. — Нет, правда, все не так плохо. Да и вообще, это же ненадолго, правда? Билл говорит, он уверен, что я скоро выйду — выйду, когда моя апелляция...
— Правильно, Люси, — поддакнул Эллери. — Выше нос! — Он погладил ее вялые пальцы на сетке. — И помни, у тебя есть друзья, которые не покладая рук занимаются твоим делом. Все время помни об этом, ладно?
— Если бы я хоть на миг забыла, — прошептала она, — я бы с ума сошла.
— Миссис Уилсон, — с запинкой проговорила Андреа, — Люси!
В черных глазах Люси появилась тоска.
— Как там на воле? Кажется, замечательная погода, не правда ли?
На стене под самым потолком было окно, затянутое решеткой, сквозь которую, словно через сито, пробивался солнечный свет. В него виднелся прямоугольный кусочек голубого неба.
— Мне кажется, — с трудом выговорила Андреа, — собирается дождь.
Амазонка, молча стоявшая прислонившись к каменной стене, произнесла бесцветным, будто не человеческим, а механическим голосом:
— Свидание окончено.
На лице Люси снова появилось выражение ужаса, только на этот раз оно так и осталось, как печать. Лицо Люси исказилось, словно от боли. Стекло будто спало с ее глаз, обнажив таящееся в глубине неподдельное страдание.
— Уже? — прошептала Люси и попыталась улыбнуться, но помрачнела, прикусила губу, и вдруг ее прорвало, она залилась слезами.
— Люси, — прошептал Эллери.
Плача, она восклицала:
— О, спасибо, спасибо! — а пальцы ее разжались, отпустили сетку. Она повернулась и заплетающимися ногами побрела в темный зев двери в сопровождении мрачной бесполой охраны.
Они еще долго слышали шарканье ее грубой обуви по каменному полу. На нижней губе Андреа выступила капелька крови.
— Какого черта вы тут делаете? — раздался грубый голос из-за двери для посетителей.
Эллери резко обернулся и чуть не подскочил, как спугнутый кот. Это в его планы не входило. В правой руке у Билла был большой букет цветов, который он держал бутонами вниз.
— Билл, — торопливо проговорил Эллери, — мы пришли...
— Что ж, — рявкнул Билл, в упор разглядывая Андреа. — И как вам здесь? Здорово, не правда ли?
Андреа машинально взяла Эллери под руку. Он почувствовал, как она вцепилась в него мертвой хваткой.
— О, — пробормотала она упавшим голосом.
— И надо ж, вы не умерли со стыда? Нет, какая наглость! — Билл выпускал слова как стрелы. — Прийти сюда! Что, мало развлечений? Полюбовались? И думаете, будете сегодня сладко спать?
У Эллери заныла рука от вцепившихся пальцев Андреа. Глаза у нее неестественно расширились. Вдруг она отпустила его руку и бросилась к Биллу. Но, поравнявшись с ним, споткнулась. Он нехотя отступил в сторону, все так же не сводя с нее глаз. Андреа пробежала мимо него с низко опущенной головой.
— Билл, — негромко сказал Эллери.
Билл Энджел не отвечал. Он делал вид, будто рассматривает цветы, и стоял повернувшись к Эллери спиной.
Андреа ждала в конце коридора, прислонившись спиной к каменной стене и судорожно рыдая.
— Все, Андреа, все, — принялся успокаивать ее Эллери. — Будет.
— Отвезите меня домой, — сквозь слезы попросила она. — Ради бога, увезите меня из этого страшного места.
* * *
Эллери постучал в дверь, и усталый голос Билла Энджела откликнулся:
— Входите!
Эллери открыл дверь в один из узких номеров «Астора». Билл стоял, склонившись над кроватью, и упаковывал вещи.
— Возвращение блудного сына, — бросил он. — Ну что ж, привет, дурачок! — Он закрыл дверь и стал спиной к ней.
