— Они были в проходной комнате. Какое-то время. Я был в кухне.
— С Клиффом?
— Правильно, — быстро ответил Томми Джонс.
— За вычетом того времени, когда вы посылали Клиффа с газетой?
— Ах да! — сказал Томми извиняющимся тоном. — Правильно, он забегал сюда. Но он отсутствовал всего пару минут. Я позабыл.
— Вы пришли сюда, — обратился Аллейн к Клиффу, — когда я был в комнате. Вы ушли, когда я говорил, что оставил свой портсигар в проходной комнате и надо его найти.
— Я этого вообще не слышал, — сказал Клифф. Он откашлялся и добавил поспешно и как бы нехотя: — Я сразу пошел назад. Вышел через кухонную дверь. Мистер Маркинс видел меня. Я был дома, когда он зашел через несколько минут. Я не слышал, чтобы кто-то выходил отсюда.
— Вы видели или слышали мистера Лосса или кого-то еще на обратном пути?
— Как я мог? Он вышел после меня. Я хочу сказать, — Клифф заметно побледнел, — он должен был выйти после меня, потому что он был здесь, когда я выходил.
— Он был наверху.
— Я это и имел в виду. Он поднимался, когда я уходил.
— Понятно. По какой дороге вы шли домой?
— По кухонной тропинке. Потом по холму и через забор. Так сразу оказываешься на главной дороге пониже развилки.
— Вы ничего не слышали?
— Я слышал, как хлопнула дверь внизу. Это выходил Маркинс. Он заглянул к нам через несколько минут. Он шел за мной.
— Это вам капитан Грейс крикнул с лужайки: «Добрый вечер!»?
Клифф взглянул на Дугласа и отвел взгляд.
— Я подумал, что не мне.
— Но вы услышали его?
— Да, я слышал.
— А почему не ответили?
— Я считал, что он зовет не меня. Я уже сворачивал с кухонной тропинки.
— Слышали вы кого-нибудь на дороге?
— Никого.
— Кто-то был там, — сказал Дуглас, утвердительно взглянув на Маркинса.
— Но я не слышал, — упорствовал Клифф.
Его отец насупился.
— Вы хотите увериться в этом, — сказал он. — Скажи, ты мог бы поклясться, что никого не слышал на дороге? Мог бы ты поклясться?
— Из вас получился бы неплохой адвокат, мистер Джонс, — с улыбкой произнес Аллейн.
— Насчет этого не знаю, — ответил Джонс сердито, — но думаю, что Клиффу нужна помощь юриста, чтобы не наговорить лишнего. Не отвечай, сынок.
— Я же ничего не сделал, папа.
— Неважно. Они втянут тебя в дурацкую историю.
— В любом случае у меня всего один вопрос, Клифф, — заметил Аллейн. — Придя домой, вы больше не выходили?
— Нет. Я сидел на кухне с папой и мистером Маркинсом. Я все еще был там, когда мистер Маркинс вернулся и сказал, что произошел несчастный случай.
— Хорошо.
Аллейн отошел от камина и уселся на подлокотник дивана. Остальные тоже чуть подвинулись, словно овцы, подумал Аллейн.
— Ну, — произнес он, — коллективные вопросы исчерпаны. Я хотел бы поговорить с некоторыми из вас лично. Мне кажется, Грейс, что нам с вами надо проконсультироваться.
— Несомненно, — сказал Дуглас, словно ему предложили возглавить придворный суд. — Я вполне согласен, сэр.
— Возможно, нам лучше перейти в кабинет. Я бы просил, чтобы все остались здесь, если не возражаете. Мы ненадолго.
В кабинете стоял пронизывающий холод. Дуглас зажег лампу и камин, и они уселись рядом на каминную решетку. Над ними смотрел в никуда портрет Флоренс Рубрик.
— Я думаю, Лосса пока не стоит беспокоить планом действий, — произнес Аллейн. — А вы?
— О нет. Господи, нет, конечно.
— Я хотел проконсультироваться с вами в отношении следующего шага. Мне, знаете ли, придется передать дело в полицию.
— О, Боже!
— Да, придется.
— Там такая безнадежная публика, сэр. И опять начнется вся эта возня с допросами! Но я вполне понимаю вас. Ведь дело касается не вас лично, правда?
— Только в том смысле, что я был намеченной жертвой, — сухо сказал Аллейн.
— Вы знаете, — пробормотал Дуглас с каким-то совиным выражением лица, — я сам пришел к такому же выводу. Это позор.
Аллейн пропустил мимо ушей эту странную реплику по поводу этики намечавшегося убийства.
— Возможно, — сказал он, — что они передоверят дело мне еще на какое-то время или немедленно явятся сюда сами. Но решение будет целиком зависеть от них.
— Естественно. Я очень надеюсь, что они предоставят вести дело вам. Я думаю, мы все этого хотим.
— Включая убийцу, вы полагаете?
Дуглас потянул себя за ус.
— Вряд ли, — промолвил он. — Этот шутник был бы гораздо счастливее без вас, я думаю. — Он от души рассмеялся.
— Очевидно. Но он может предпринять новую попытку.
— Не волнуйтесь, сэр, — добродушно откликнулся Дуглас. — Мы позаботимся об этом.
Его спокойствие раздражало Аллейна.
— Кто это «мы»? — поинтересовался он.
— Я возьму это под свою личную ответственность.
— Вы, — тепло произнес Аллейн. — Мой дорогой, вы-то и есть подозреваемый. Откуда мне знать, что вы не последуете за мной с дубинкой?
Дуглас побагровел.
— Я не знаю, всерьез ли вы… — начал он, но Аллейн перебил его:
— Разумеется, всерьез.
— В таком случае, — величественно произнес Дуглас, — нам больше не о чем говорить.
— Пока еще есть о чем. Если вы докажете мне, что вы не могли пересечь эту проклятую дорогу и напасть на бедного Лосса, я буду вам весьма признателен. Здесь слишком много подозреваемых.
— Я же сказал вам, — ответил Дуглас сердито и взволнованно, — что я делал. Я вышел на лужайку, потом поднялся и постучал к Терри. Я пожелал ей спокойной ночи.
— Что было излишне. Вы уже желали друг другу спокойной, ночи. Возможно, вы просто хотели обеспечить себе алиби.
— О, Боже, да вы сами меня видели, когда поднялись!
— На добрых десять минут позже.
— Да я был в пижаме!
— Ваша пижама ничего не доказывает. Меня совершенно не трогает ваша пижама.
— Послушайте, это слишком. С какой стати мне нападать на Фабиана? Я люблю его. Мы вместе работаем. Черт возьми, — разъярился Дуглас, — вы не можете думать так всерьез! Разве не я призывал его к осторожности? С какой стати я буду преследовать старину Фабиана?
— Не его. Меня.
— Черт побери! Ну, вас тогда, раз вы специалист по этому делу, — сказал Дуглас, в упор глядя на него, и добавил сердито: — Что у вас с лицом?
— Кто-то ударил меня. Оно опухло и, вероятно, покраснело.
Дуглас открыл рот.
— Ударил вас? — повторил он.
— Да, но это меня уже не беспокоит с тех пор, как вы назначили себя моим опекуном.
— Кто ударил вас?
— В настоящий момент это тайна.
— Так! — громко сказал Дуглас. — Вы смеетесь надо мной? — Он с беспокойством взглянул на Аллейна. — Странная манера поведения! Ну ладно. Простите, если я не совсем корректен.
— Ничего, — любезно ответил Аллейн. — Довольно неприятно находиться под подозрением.
— Я бы не хотел, чтобы вы продолжали в этом духе, — раздраженно сказал Дуглас. — Это чертовски неприятно. Я надеялся, что смогу помочь. Я хотел бы быть полезным.
— Итак, вернемся к началу. Сколотите мне убедительное алиби — со свидетелями в связи с убийством вашей тети и нападением на Лосса — и я с восторгом прижму вас к своей детективной груди.
— Ей-Богу, — сказал Дуглас почти искренне, — если б смог!
— А тем временем, без предубеждения, не окажете и вы мне три услуги?
— Конечно! — жестко сказал Дуглас. — Все что угодно, разумеется.
— Первая: мне нужна полная свобода действий в овчарне завтра с рассвета и до того момента, когда я сообщу, что все готово.
— Хорошо, сэр.
— Вторая: сообщите всем, что я намерен провести ночь в овчарне. Это предотвратит дальнейшие покушения и даст мне возможность немного поспать. В действительности я не смогу начать работу до рассвета, но они не должны знать и об этом. На рассвете мы не пустим никого в овчарню, на дорогу и на прилегающую территорию, но они не должны об этом знать. Пусть думают, что я отправляюсь туда сейчас и хотел бы скрыть это от них. Как будто я хотел бы внушить им, что нахожусь в своей комнате.
— Может, это прозвучит не слишком убедительно, — важно сказал Дуглас. — Видите ли, я не болтлив.
— Придется вам полицедействовать. Внушите им, что сообщаете это им втайне от меня. Это главное.
— Ладно, а третья услуга?
— Пожалуйста, — устало произнес Аллейн, — одолжите мне будильник или постучите в мою дверь до того, как дом проснется. Как жаль, что вы не провели электричество в овчарню! Там есть очень веское доказательство, но мне нужен свет. Надеюсь, вы поняли меня? На самом деле я иду в свою комнату, они же должны считать, что я в овчарне, но хочу, чтобы думали, будто я сплю.
— Да, — сказал Дуглас, — я понял. Очень тонкая игра.
— Вы дадите мне будильник или разбудите меня?
— Я разбужу вас, — сказал Дуглас, снова обретя важный и относительно счастливый вид.
