Доктор Оттерли, миссис Бюнц и Ральф Стейне.
4
В морозном воздухе голос миссис Бюнц, прерываемый кашлем, казался одиноким и жалким, как стенания калеки.
— Что он там обо мне говорит? Он все врет. Не верьте тому, что он говорит! Это все потому, что я немка. Они объединились против меня. Они все еще считают меня врагом…
— Продолжай, Эрни, — сказал Аллейн.
— Не надо! — крикнул Ральф Стейне, после чего со странным выражением дерзости и робости одновременно добавил: — Она права. Это нечестно.
Его поддержал доктор:
— Действительно, Аллейн, мне кажется…
— Благодарю, благодарю вас, господа, — пробубнила миссис Бюнц и вышла вперед.
— Ну, ты — не подходи! — Эрни попятился. — Нечего тебе тут шляться и подглядывать за нами… — Он поднял руку, как будто на самом деле пытался закрыться от женщины, и начал неистово плеваться.
— Ну вот, пожалуйста! — сердито пробурчал Бегг, обращаясь к Аллейну. — Завертелась карусель…
— Ничего, ничего…
Через плечо Саймона Аллейн посмотрел на кузницу. Оттуда как раз выходил Фокс — и как нельзя более кстати. За ним в пляшущих отблесках света толпились остальные Андерсены. Двое из них держали в руках фонари, лучи которых случайно или намеренно были устремлены в лицо миссис Бюнц.
На нее и впрямь стоило посмотреть. Тревога на лице фольклористки в мгновение ока сменилась знакомым фанатизмом. Губы ее зашевелились. Она снова несколько раз кашлянула, а затем прошептала:
— Wunderbar![22] — Она сделала несколько робких шагов по направлению к Эрни, который тут же спрятался за спинами братьев. На лице ее отразилась светлая печаль и, сцепив руки, она добавила: — Невероятно! И это есть ошень, ошень примечательно и важно. Я поняла — он думает, что у меня дурной глаз! Да-да!
Ни слова не говоря, пять братьев повернулись и пошли в кузницу.
— Вы что, все сговорились, — Аллейн повысил голос, чего обычно никогда не делал, — вредить правосудию? Что вы все тут делаете?
Выяснилось, что все они идут из гостиницы. Миссис Бюнц собралась отправить телеграмму и еще прикупить в деревне эвкалиптовой настойки — ей сказали, что лавка сейчас открыта. Ральф шел домой. А доктор Оттерли проколол шину и искал кого-нибудь из Андерсенов, чтобы ему сменили колесо.
— Насколько я понял, мы должны вместе с вами обедать в замке, — объявил он. — Вообще-то два званых обеда подряд обеспечивают желудку пожилого человека весьма кислое настроение — как в буквальном, как и в фигуральном смысле… М-да… Если я немедленно не тронусь в путь, то рискую сильно опоздать.
— Я вас подвезу.
— Хотите, сменю вам колесо, док? — предложил Саймон.
— Не ожидал застать тебя здесь. Что ж, буду рад, Бегг, если ты сменишь. Может, тогда и починишь заодно? Завезу тебе машину на обратном пути — возьмешь колесо у себя в гараже.
— Будет сделано, сударь, — пообещал Саймон. — Это нам раз плюнуть… — Он удалился, самодовольно насвистывая.
— Ну ладно, — послышался голос Ральфа Стейне откуда-то из-за машины Аллейна. — Пожалуй, мне тоже пора. Доброго вам вечера. — Они ясно различили, как у него под ногами заскрипел снег.
— И мне, — подхватила миссис Бюнц.
— Миссис Бюнц, — окликнул немку Аллейн. — Вы действительно думаете, что одно только больное воображение побудило Эрни сказать про вас то, что он сказал?
— Ну конечно! Это же один из старейших в Европе предрассудков. Вы знаете, существует одно выражение — это очень интересно, поверьте, инспектор… — захлебываясь, начала она.
— Идите и отправляйте вашу телеграмму, — строгим голосом прервал ее Аллейн. — Вы глупо себя ведете, миссис Бюнц. Никто здесь — я имею в виду полицейских — не собирается запугивать вас, применять к вам какие-либо карательные меры или же «промывать» вам мозги — вы ведь этого боитесь? Так вот, идите спокойно и покупайте ваш эвкалипт — может, его запах немного освежит вам голову. Guten abend,[23] миссис Бюнц.
Он повернулся и энергично зашагал к Фоксу.
— Счастливо оставаться, Братец Лис, — сказал он. — Глаз с Эрни не спускайте. Если понадобится, придется его запереть. Ну и вечерок! Ладно, пока. Все понятно?
— Понятно, сэр.
— Черт возьми, как бы не опоздать! Где же Оттерли? Ага, вы уже здесь. Идемте.
Он спустился по тропинке и нырнул в автомобиль. Доктор Оттерли едва поспевал за старшим инспектором.
Фокс проследил, как они, вздымая за собой снег, укатили в сторону замка Мардиан.
Глава 10
Слова для танцора
1
Престарелая горничная водрузила на стол изысканное серебряное блюдо, полное сморщенных лежалых яблок. Леди Алиса, Дульси, Аллейн и доктор Оттерли отодвинули от себя подставки и чашки для ополаскивания рук. К яблокам никто не притронулся.
От жиденького супа, от гуся — несомненно, того самого, что пал жертвой дурного настроения Эрни, от королевского пудинга и от великолепного красного вина остались теперь одни воспоминания. Горничная вернулась еще раз, поставила перед леди Алисой графин и снова удалилась.
— Все так же, как и вчера, — проклацала вставными челюстями леди Алиса. Вынув пробку, она подала графин доктору Оттерли.
— Не могу поверить в такое счастье, — отозвался он, разлил вино и блаженно откинулся на спинку стула. — Это большая честь для нас, Аллейн, уж поверьте. Редкое вино!
Некоторое время они обсуждали достоинства портвейна. Леди Алиса, которая, судя по всему, неплохо разбиралась в марках вин, предпочитала выражаться в грубоватой манере, вероятно подражая своим предкам, слывшим настоящими мужчинами. Аллейн со знанием дела поддержал беседу об урожаях винограда, крепости и букете. Постепенно под действием портвейна сгладились неприятные воспоминания о недоваренной брюссельской капусте.
Дульси, одетая в коричневое бархатное платье с кружевным воротничком, снова обрела свой обычный немного рассеянный вид, хотя изредка бросала на Аллейна строгие взгляды, призванные, видимо, означать: вот у вас в кармане фига, а у меня — две. Мол, если понадобится, я уж за себя постою.
В гостиной Аллейн уже давно заметил выцветший номер газеты со списками представителей различных фамилий. Очевидно, леди Алиса и Дульси предварительно изучили ее на предмет наличия в ней его родственников. Однако поддерживать эту тему Аллейну было совсем не интересно; кроме того, это не давало ему никакой возможности перевести разговор в нужное русло. Но потом, когда портвейн пустили по второму кругу и он сменился отвратительным кофе, когда прабабушка Аллейна по материнской линии нашла наконец свое место и порядковый номер в шкале ценностей, леди Алиса подождала, пока выйдет горничная, и сразила его внезапным вопросом:
— Ну что — сцапали его?
— Нет еще, — честно признался Аллейн.
— А хоть знаете — кто?
— Есть догадки.
— И кто же?
— Это секрет.
— Почему?
— Возможно, мы ошибаемся — в таком случае как мы будем выглядеть?
— Могу сказать вам, на кого бы я поставила.
— На кого? — в свою очередь поинтересовался Аллейн.
— Эрнест Андерсен. Это он снес голову гусаку, которого вы только что ели, а значит, можно заключить — проделал то же самое и со своим отцом. Переволновался. Все-таки среда Скрещенных Мечей — тоже повлияло. А вчера была полная луна, Оттерли?
— Я думаю… да, пожалуй, да. Хотя ведь никто ее не видел.
— Поди ж ты — никто не видел! Все равно. Они всегда становятся буйные в полную-то луну. Вот Дульси, например, — правда, Дульси?
«Ну и злобная же у нее тетка!» — подумал Аллейн.
— Простите, тетя Акки. Я не слышала.
— Поди ж ты — она не слышала! Говорю — ты всегда у нас беспокойная, когда полнолуние.
— Полнолуние? По-моему, это удивительно красиво… — Дульси склонила огненную голову набок.
— А как, вы полагаете, — поспешно перебил ее Аллейн, — Эрни это осуществил, леди Алиса?
— А вот это предстоит выяснить вам.
— И то верно.
— Передайте сюда портвейн. Угощайтесь.
Аллейн налил.
— Вы слышали, какую уйму денег обнаружили в Кузнецовой Роще? — спросил он.
Известие их заинтересовало. Леди Алиса сказала, что Андерсены копили эти деньги все время, пока жили в Кузнецовой Роще — что-то около четырех веков или больше, — и теперь пришла очередь Дэна беречь их.
— А я про это почти ничего не слышал. — Доктор Оттерли украдкой посматривал на свой портвейн. — Ребята много раз обсуждали вместе с Саймоном Беггом проект переделки кузницы в автостоянку и заправочную станцию. В расчете на то, когда здесь проведут новую дорогу.
Как и ожидалось, это сообщение вызвало у хозяйки дома целую бурю гнева. Аллейн прослушал длинную обличительную речь, во время произнесения которой челюсть леди Алисы громко щелкала, видимо разделяя возмущение своей хозяйки. Речь была направлена против новых дорог, бензоколонок и в целом против скверного отношения к ремеслу.
