«Берет» закурил и пошел в другую сторону. Но глаза его все так же постоянно искали его.
У окошек тотализатора столпились люди. «Берет» вклинился в толпу. Но руки все так же оставались в карманах — желания купить купон не было. Он влез только потолкаться. Пробираясь через это скопление людей, он внимательно рассматривал лица присутствующих.
Окошек было много. У одних было многолюдно, у других — затишье. «Берет» двигался вдоль них, делая вид, что никак не может решиться купить купон.
Когда сюда нахлынули люди с трибун, стало еще оживленнее. «Берет» начали теснить. Но глаза его рыскали все так же.
Вдруг взгляд его остановился на какой-то точке. Там тоже было окошко тотализатора, на которое он до того не обратил внимания. Народу здесь было немного. «Продажа купонов по тысяче иен», — гласила табличка.
«Берет» переместился туда и стал поджидать его.
В глазах появилась уверенность: сюда-то он придет.
Толпы у окошек стали таять. Время принятия ставок кончалось. Люди, покупавшие купоны, заторопились. Прозвенел колокол, оповещая, что осталось пять минут до закрытия касс. Он не появлялся.
«Берет» направился было к скаковому кругу. Но внезапно остановился.
К кассам мчался мужчина. На нем был ярко-голубой костюм. Ринувшись к окошку, суетливо сунул туда руку. Затем рука появилась снова, уже с зажатыми в ней шестью или семью купонами.
Парень в берете, улыбаясь, легонько хлопнул «голубой костюм» по плечу:
— Смотри-ка, пришел!
Пришедший на какое-то мгновение уставился в лицо «берета», затем на губах его появилась улыбка.
— A-а, добрый день. Господин тоже здесь!
— Дела, видимо, не очень хороши, — сказал «берет», понимающе взглянув на зажатые в руке собеседника тысячеиеновые купоны.
— Ну не так уж плохи. Один парень из конюшни дал мне кое-какую информацию. Вот я и примчался сломя голову сделать ставки.
— Вижу. Верняк, которого никто не ждет!
Они вдвоем направились к скаковому кругу. Рядом с парнем в берете шел тот, кого он искал.
Забег начался. Выстроившись в одну линию на прекрасном, как в парке, газоне ипподрома, лошади пустились вскачь. Они бежали по кругу.
От волнения он не мог спокойно устоять на месте и начал топтаться. Рев толпы вокруг напоминал шум прибоя.
— Скотина!
Он выбросил купоны, смешавшиеся со множеством тех бумажек, что валялись под ногами. Люди вокруг уже пришли в движение, а он продолжал с надеждой смотреть на пришедших к финишу лошадей.
— Не вышло? — сочувственно спросил «берет» у спутника, потерявшего семь тысяч иен.
— Ерунда какая-то, — щелкнул он языком от досады.
— Тот парень специально вынюхивает, какая лошадь — неожиданный верняк?
— Да вроде нет. Эх, я думал, сведения точные. — Он наконец тронулся с места, и «берет» зашагал за ним.
— А как ты поставил?
— На тройку и пятерку. И все — прахом!
— В самом деле! — подтвердил «берет», не высказывая своего мнения.
— А что вы, господин? — спросил он.
— У меня сейчас передышка. С утра сегодня не повезло, вот теперь и осторожничаю.
— Стойкий вы человек!
Вдвоем они подошли к трибунам. Лошади вяло кружили по ипподрому. Он достал из кармана измятое расписание скачек и стал выяснять, какой заезд сейчас будет. Лицо его стало серьезным. На носу показались капельки пота.
— На кого мне поставить? — вдруг спросил он.
На лице «берета» отразилось легкое замешательство.
— Давай-ка на двойку и четверку. По-моему, есть смысл, — неуверенно предложил «берет».
— Ух ты! Господин тоже бьет на неожиданного верняка, — сказал он без особого интереса.
Вернувшись к тотализатору, они обнаружили, что у касс, принимавших ставки на двойку и четверку, никого нет. Кассирши скучали.
Туда, где продавались купоны по сто иен, он даже не взглянул. Подошел к тысячеиеновой кассе, сунул руку в окошко и взял, как заметил «берет», десять купонов. Затем он направился к трибунам. «Берет» все так же был рядом.
— Ну а вы сделали ставки?
— Три купона по сто иен. У меня, как и у тебя, дела не блестящие.
Он презрительно ухмыльнулся и обратил взор на поле — как раз лошади выходили на старт. Но когда этот забег кончился, десять купленных купонов пришлось разорвать. Десять тысяч иен превратились в никому не нужные бумажки.
— Опять мимо. — Он еще громче, чем прежде, два раза щелкнул языком. И на этот раз он даже переменился в лице. — Такие вот дела. Не выходит сегодня, — облизал он пересохшие губы. — Не выпить ли нам, господин, хоть пива где-нибудь поблизости?
В лавчонке было пусто.
— Пива две бутылки, — потребовал он, расплатился и, чиркнув спичкой, закурил. По резким движениям было понятно, что настроение у него близкое к отчаянию.
— Ну и сколько ты сегодня спустил? — спросил «берет», наливая пиво.
Он показал три пальца:
— Тридцать тысяч иен. Малость проигрался.
«Берет» прищуренно посмотрел на него:
— У тебя всегда с собой такие деньги?
— С собой у меня пятьдесят тысяч.
— Пятьдесят? Пятьдесят тысяч иен — это много. Да, где мне с тобой равняться! — восхищенно воскликнул «берет». Пивная пена налипла у него в уголках рта. — У тебя все-таки кошелек набит!
— Скопились деньги от прежних выигрышей, — ответил он, грызя предложенный на закуску горох. — Так вот и крутимся — то ты возьмешь, то у тебя возьмут.
— Играть-то ты умеешь! — похвалил «берет».
Из-за двери лавчонки были видны прохожие на улице.
— Будешь теперь играть?
— Ну, отдохну немножко. Надо чуточку перевести дух, — сказал он, хлебнув из стакана.
— Ты говоришь — отдохнешь. А что, ваше заведение сегодня вечером не работает? — спросил «берет». Он посмотрел на ручные часы.
— Как можно. Уже время. Я и так опаздываю. Как бы мне не отказали от места.
Он встал и спросил у девушки-официантки, где телефон. «Берет» пристально поглядел ему вслед и налил пива.
Он стал звонить по телефону. Но разговор до «берета» не доносился. Поначалу он стоял прямо, потом как-то весь ссутулился и жадно слушал, что ему говорил собеседник. Какое у него при этом было выражение лица, «берет» на расстоянии разглядеть не мог. Но что-то в нем переменилось.
Положив телефонную трубку, он некоторое время задумчиво стоял на месте. Это продолжалось с минуту. Глаза его уставились в какую-то точку на стене. Затем, будто по инерции, он повернулся и снова подошел к столику.
«Берет» посмотрел ему в лицо. Нет, ничего неожиданного в нем не было.
— Заведение сегодня не работает.
Неожиданными были эти слова. Но «берет» воспринял их спокойно.
— Да, не работает?
— А, все равно!
— Ты расстроился?
— Как сказать. Ну что, господин, будете еще играть?
— Еще не знаю, — неопределенно ответил «берет».
— А я уже пошел. Хочу где-нибудь выпить. Извините, что оставляю вас.
— Подожди, подожди. — «Берет» шумно поставил стакан. — Не бросай меня. Я тоже что-то приуныл. Пойду-ка я с тобой.
— Со мной? — В глазах его вспыхнул огонек, но «берет», допивавший последний стакан, не заметил этого. — Ладно. Ну, пошли.
Тем временем снова начался забег. Комментатор что-то болтал в микрофон. У тотализатора опять никого не было. Тени от гималайских кедров удлинились. Мусорщики убирали территорию.
Вдвоем они вышли из ворот ипподрома. Он направился к стоянке такси.
— В Синдзюку, — сказал он водителю, забравшись в машину.
— Синдзюку? О, ты предпочитаешь выпивать в Синдзюку? — спросил «берет», усаживаясь рядом.
— Да. Мне там нравится. А вы, господин? Все туда же, на Гиндза?
«Берет» медлил с ответом.
— Знаешь что? Поеду-ка я тоже в Синдзюку. Выпью вместе с тобой. Что скажешь, хорошо?
— Да, согласен. — На мгновение в его глазах блеснул огонек. И тут же погас.
Машина бежала по шоссе. Вечерело.
— Ну как у вас настроение, господин?
— Ты имеешь в виду скачки? — ответил «берет» вопросом на вопрос.
— Да. Получили сегодня барыш?
— Ничего не вышло. С утра все не везло.
— А в четвертом заезде на кого-нибудь поставили?
— В четвертом заезде… — «Берет» немного задумался. — Что же там было? Помнится, на тройку и пятерку.
— Тройка. Это значит, на Хинотэкаппу. К сожалению, она проиграла, — сказал он.
