— Я уже посмотрел, — отозвался тот сквозь зубы. Он грубо потянул ее. — Теперь пойдем.
Она положила руку на пояс покойника, чтобы не упасть.
— Я останусь здесь, с Джузеппе. Мой бедный мальчик. — Она заговорила с погибшим на итальянском языке, но в ответ получила лишь гробовое молчание.
— Вам нельзя оставаться здесь, миссис Тарантайн. — Каллаган переминался с ноги на ногу. — Доктор будет делать вскрытие, вам не стоит видеть это. Вы не возражаете против вскрытия, правда?
— Нет, она не возражает. Пойдем, мама, ты тут вся перепачкаешься.
Она позволила увлечь себя к двери. Марио задержался, проходя мимо меня:
— Чего хотите вы?
— Могу отвезти вас домой.
— Нас везет главный помощник шерифа. Он еще хочет задать мне какие-то вопросы.
Его мать посмотрела на меня так, как будто я был тенью на стене. В ней наступило успокоение под стать покою погибшего.
— Ответьте на пару моих вопросов.
— Зачем это мне?
Я подошел к нему поближе.
— Вы хотите, чтобы я сказал об этом на испанском языке?
Когда до него дошел смысл, его попытка улыбнуться выглядела нелепо. Он нервно зыркнул взглядом в Каллагана, который через комнату шел нам навстречу.
— Ладно, мистер Арчер. Задавайте.
— Когда вы в последний раз видели своего брата?
— В пятницу вечером, я же вам говорил.
— Эта та самая одежда, которая была на нем?
— Вы имеете в виду — в пятницу вечером? Да, это та самая одежда. Я бы не был уверен, что это — он, если бы не одежда.
Каллаган сказал, стоя за ним:
— Относительно опознания сомнений нет. Вы узнали своего сына, правда, миссис Тарантайн?
— Да, — ответила она низким голосом. — Я знаю его. Я должна узнать его, мальчика, которого я нянчила. — Ее руки погладили свой огромный живот, закрытый черным шелком.
— Ну, и прекрасно — я хочу сказать, большое вам спасибо. Мы признательны за то, что вы приехали сюда, и все такое. — Неодобрительно посмотрев на меня, Каллаган проводил их к выходу.
Он обратился ко мне, когда они отошли за пределы слышимости:
— Какая муха вас укусила? Я сам знал этого парня, знал его достаточно хорошо, чтобы не сожалеть о нем. Мать и брат, конечно, узнали его.
— Мне просто пришла одна мысль. Я хотел удостовериться.
— Беда с вами, частными ищейками, — пробормотал он, — вы все что-то раскапываете, пытаясь найти новый поворот там, где все совершенно ясно.
Раскрылась внутренняя дверь, и полный мужчина без пиджака, в полосатой рубашке появился в проходе.
— Вас к телефону, — сказал он Каллагану. — Звонят из вашего учреждения. — У него была улыбка всеведущего владельца похоронного бюро.
— Спасибо, — сказал Каллаган, проходя мимо него в дверь. Толстяк в полосатой рубашке плавно поплыл, как бескрылая моль, к освещенному столу. Его блестящие черные башмаки скрипели на цементном полу.
— Так, — сказал он, обращаясь к покойнику, — вы не такой красивый, каким могли бы быть, не так ли? А когда доктор поработает над вами, то от красоты не останется и намека. Но мы вас приведем в порядок, даю слово. — Его голос тонул в тишине как сироп, изготовленный из хорошо очищенного сахара.
Я вышел на улицу, прикрыл дверь и закурил сигарету. Сигарета была наполовину выкурена, когда вновь появился Каллаган. У него блестели глаза и порозовели щеки.
— Что вы там делали? Пили бальзамирующую жидкость?
— Пришло сообщение по телетайпу из Лос-Анджелеса. Никому не говорите, я расскажу вам. — Я бы не смог заставить его не передавать мне это. — Они совершили облаву на шайку Доузера — агенты казначейства и люди окружного прокурора. Накрыли их с таким количеством героина, что хватило бы по порции всем жителям города.
— Кто-нибудь пострадал? — Я думал о Колтоне.
— Ни один человек. Они проникли туда тихо, как ягнята. И запомните: Тарантайн работал на корпорацию. Он был подставным лицом для Доузера и работал прямо здесь, в городе, на Арене. Вы искали какого-нибудь поворота, правда? Пожалуйста, вот он.
— Потрясающе, — произнеся.
В проезд въехала машина, завернула за угол здания и запарковалась за навесом. Из нее вылез мужчина с покатыми плечами, держа в руках медицинский саквояж.
— Извините, что так поздно, — сказал он Каллаган. — Роды проходили медленно. А потом я перехватил кое-что в порядке ужина.
— Клиент все еще ждет, — Он повернулся ко мне. — Это доктор Мак-Катчесон. Мистер Арчер.
— Сколько это займет времени? — спросил я доктора.
— В каком смысле?
— Ну, чтобы определить причину смерти.
— Час или два. Зависит от показаний. — Он вопросительно взглянул на Каллагана. — Насколько я понимаю, он утонул?
— Да, мы так думали. Хотя может быть и бандитское убийство.
— Посмотрите внимательно, не могла ли наступить смерть от чего-нибудь другого, — сказал я. — Надеюсь, вы ничего не имеете против того, что я вмешиваюсь в ваши дела.
Он отрицательно покачал своей взъерошенной седой головой.
— Как, например?
— Не знаю. Тупой предмет, наркотики, даже нулевая рана.
— Я всегда провожу тщательное исследование, — заявил Мак-Катчесон. На этом разговор закончился.
Я не стал брать машину, запаркованную перед моргом, и прошел пешком два квартала до главной улицы. Я проголодался, несмотря на неприятный запах, который, казалось, въелся в мою одежду — запах рыбы, водорослей и дезинфицированного тления. Несмотря даже на вопросы, которые возникали сами по оебе, как во внутренней викторине, и на личные комментарии к ней.
Каллаган посоветовал пойти в кафе, которое называлось «У Джорджа». Это был ресторан-бар для людей среднего возраста и достатка ниже среднего. На одной стороне зала располагался бар с поваром в белом колпаке, который занимался блюдами быстрого приготовления на газовой жаровне, установленной у окна на улицу. С другой стороны тянулись кабинки и ряд столиков, покрытых скатертями с красными квадратиками в центре каждого стола. Три или четыре вентилятора, прикрепленных к потолку, медленно вращались, перемешивая прокуренный воздух в общую серо-голубую массу. Все находившиеся в этом заведении, включая столпившихся у бара посетителей, выглядели так, словно не выходили отсюда сутки.
Как только я занял место в одной из свободных кабин, то почувствовал себя так же, как другие. Заведение обладало уютным качеством подземелья, как глубоко зарытая капсула, которая не подвержена воздействию времени, перемен и насилия. Приятные молодые и пожилые официанты в белых пиджачках передвигались быстро и четко, переняв эти навыки со времен печального десятилетия великой депрессии. Жареный картофель, который мне подали вместе с шипящим бифштексом, имел точно такой же вкус, что и картофельные чипсы в грязных бумажных кульках, которые я уплетал, когда ходил в среднюю школу в Окленде в 1920 году. Фотографии пейзажей, которые украшали стены, напомнили мне диораму, которую я видел в мансарде двоюродной бабушки моей матери. Шум и гам в баре звучал, как сама история.
Я заканчивал вторую бутылку пива, когда заметил через матовое стекло Гэлли. Она стояла в дверях, нерешительно балансируя на своих каблуках. На ней были черное пальто, черная шляпа и черные перчатки. На мгновение она показалась мне нереальной, призраком из настоящего времени. Потом она увидела меня и пошла ко мне, и вдруг, наоборот, все остальное показалось мне нереальным. От нее, как от сильного ветра, пахнуло волнующей жизнерадостностью. Однако лицо ее выглядело измученным, словно жизнерадостность существовала отдельно, черпая из ее тела живительные соки.
— Арчер! — Ее бледно-серое ненакрашенное лицо улыбнулось мне, затем улыбка пропала. — Я так рада увидеть вас.
Я выдвинул для нее стул.
— Как ваши дела?
— Помощник шерифа сказал, что вы здесь. Это Каллаган?
— Значит, вы видели тело?
— Да, видела, — Ее глаза были темнее ночи без звезд. — Доктор разрезал его.
— Им не стоило бы вас впускать.
— О, я сама этого захотела. Мне надо было знать. Но странно видеть останки близкого человека. Даже мне, медицинской сестре.
— Хотите выпить?
— Да. Спасибо. Чистого виски. — Она часто и неглубоко дышала, как собака в жаркий день.
Я подождал, пока она выпьет виски, и спросил ее:
— Что сказал доктор?
— Думает, что он утонул.
— Действительно, да?
— А вы так не думаете?
— Я просто, как подвешенный вопрос, жду, чтобы ответ сам пришел ко мне. Хотите повторить?
— Пожалуй. Вы слышали, что они взяли Доузера? Каллаган сообщил мне об этом.
Ну и прекрасно. — Мне не хотелось распинаться о своей роли в этом деле. У Доузера были друзья, а друзья имели оружие. — Ну, Гэлли, рассказывайте.
— Да? — В ее глазах опять появились искорки, а рюмка с виски опять опустела.
