Теперь настал мой черед замяться, однако в Агнесс Дин ощущался такой трагизм и одновременно такое простодушие и прямота, что я располагала к откровенности.
— Наверное, в ней было и хорошее, и плохое— как и в большинстве из нас, — ответила я. — Она была такой, какой была. Возможно, в том не было ее вины. Она причиняла людям неприятности и беды, массу бед, но, как правило, делала это не умышленно— просто она была крайне эгоистична. Если я не совсем понятно говорю…
Казалось, она меня поняла.
— Я встречала подобных женщин. Возле таких вечно увиваются мужчины. Наверное, мужчины ее любили?
— Некоторые из-за нее теряли голову.
На одно мгновение у меня промелькнула дикая мысль, не был ли Мэнсфилд Дин знаком с Джульеттой. Она словно почувствовала это и едва заметно улыбнулась.
— Боюсь, мы не принадлежали к ее кругу общения, — сказала она. — Должно быть, у нее была веселая компания. К тому же, мы никогда не жили в Нью-Йорке.
Она встала и отряхнула с юбки сосновые иголки. Потом посмотрела мне прямо в глаза.
— Конечно, насильственная смерть—это ужасно, но, может быть, мир станет лучше без нее, мисс Ллойд. Бессердечные и жестокие женщины способны сломать немало жизней._
И она тотчас попрощалась со мной, довольно-таки торопливо, словно вдруг поняла, что разговор этот по меньшей мере несколько необычен.
Бедная Агнесс Дин! Явственно вижу ее, какой она была в тот день— с посиневшими губами и затрудненным дыханием. Я смотрела, как она спускается под гору, возвращается в свой просторный дом, к Мэнсфилду и своим слугам. Она упомянула, что записалась к парикмахеру, и я знала, что спустя несколько часов, вечером, она наденет одно из своих нарядных платьев, подкрасит губы и будет играть роль, поскольку ее муж желал, чтобы она ее играла.
Я же продолжила подниматься в гору по тропинке и наверху увидела ожидавшего меня Аллена Пелла, как будто он знал наверняка, что я приду.
— Я не знал, поедете вы на машине или пойдете пешком, но был уверен, что встречу вас именно здесь, — заявил он. — Бывали вы когда-нибудь в кемпинге?
— Нет, никогда, — призналась я.
— В таком случае вы много потеряли. Я склонен думать, что вы вообще многое в жизни упустили, — он лукаво поглядел на меня. — Как и ваши собратья по классу, знаете ли. Почему бы не присоединиться к пролетариату и не посмотреть мир?
— Мне все как-то не представлялось возможности, — улыбнулась я. — До сего момента.
Это его рассмешило. Мне показалось, что он рад меня видеть. Однако, разглядев его при ярком свете, я поняла, что в нем произошла какая-то перемена. Он осунулся, похудел, на лице его, от крыльев носа и до уголков рта, залегли глубокие морщины, которых я раньше не замечала. Но когда я спросила его, не болен ли он, Аллен лишь отшутился.
— Я? — воскликнул он. — Да я силен как вол. Не расходуйте на меня попусту свое сочувствие, дорогая. В эту минуту, когда вы рядом, я сумел бы справиться с целым вагоном тигров.
Когда мы подошли к кемпингу, он показался мне довольно милым. Но и странным тоже. Открытое пространство, сплошь усеянное небольшими палатками, кострами и автомобилями. Здесь жили по-семейному, открыто и без стеснения; там и сям было развешано постиранное белое, дети играли, мужчины читали газеты, женщины готовили ужин.
Однако при виде этого лагеря меня пронзила острая боль. В былые времена здесь устраивали пикники, поскольку неподалеку имелся ручеек. Нас с Артуром доставляли сюда в легком двухместном экипаже, и мы встречались здесь с другими детьми, прибывшими на таких же транспортных средствах, а в рощице стоял длинный стол со скамейками по обе стороны, за которым мы ужинали. Должно быть, я чем-то выдала свои чувства, потому что Аллен вдруг внимательно посмотрел на меня.
— Откуда сия внезапная меланхолия? — поинтересовался он. — Неужели мы осквернили некое священное место?
— Нет-нет, все в порядке. Просто мы когда-то приезжали сюда на пикники, я и Артур. Еще детьми. Вот и все. Не знаю почему, но в вашем присутствии мне всегда становится грустно. Вообще-то я не очень-то занудная и унылая, клянусь честью.
— Обычно я так действую на многих людей, — хмуро заметил он. — Если бы я мог поведать вам о слезах, пролитых на этой мужественной груди!..
Оба мы рассмеялись, и напряженность заметно ослабла.
Я была порядком удивлена, когда увидала его трейлер, стоявший несколько особняком от остальных, у самого края кемпинга. Он оказался большим и чрезвычайно комфортабельным, а прицепленный к нему двухместный закрытый автомобиль имел весьма солидный вид. До того момента я считала само собой разумеющимся, что Аллен Пелл беден, и, кажется, мое удивление позабавило его.
— Не так уж плохо, правда? — заметил он. — Ну-с, как насчет того, чтобы войти в гостиную и испить чайку?
Там и в самом деле оказалось нечто вроде гостиной. В передней части трейлера разместились два мягких кресла и столик, а также книжная полка и радиоприемник. С торжественным видом он провел меня внутрь.
— Гостиная, спальня, кухня и ванная, — сообщил он. — Холодная вода постоянно, горячая—по банным дням. А теперь посидите, а я приготовлю чай.
— Не лучше ли мне заняться этим? — предложила я.
— Моя милая девочка, перед вами — один из лучших гастролирующих кулинаров. Отведали бы вы мою глазунью! Что же касается чая, потерпите ^минутку, и увидит сами. Предпочитаете китайский или индийский?
— Китайский.
— О'кей! Тем более что другого у меня и не имеется, — засмеялся он и удалялся к плите, стоявшей где-то в глубине.
Да, в трейлере было очень уютно. Единственным диссонансом являлся сам Аллен Пелл, крупный и довольно неуклюжий; он колдовал над чайником, а после безуспешных попыток нарезать тонкими ломтиками хлеб и приготовить сэндвичи перепоручил это занятие мне.
— Когда-нибудь я стану кому-нибудь прекрасной женой, — заявил он, — Единственное, чего я не умею, — это резать хлеб. Поглядим, что получится у вас.
Я готовила сэндвичи, а он искоса наблюдал за мной.
— Откровенно говоря, — а хоть раз в жизни можно быть откровенным, — признался он, — мне порядком надоел сам процесс приготовления пищи. А в остальном все чудесно. Никаких уз, спокойно спишь ночью, и перед тобой открыты все пути. Просто кулинария — не моя стихия, и это факт.
Он как раз заливал чай кипятком и, поставив чайник на плиту, крякнул.
— Похоже, вы считаете, что и живопись тоже не ваша стихия, — напомнила я ему.
— Живопись? Боже упаси! — благочестиво воскликнул он. — Когда-нибудь, когда я получше вас узнаю, Марша, я расскажу вам об этом. Итак, вот ваш чай. С лимоном или со сливками?
Позже, размышляя об этом, я пришла к выводу, что трапеза та весьма напоминала безумное чаепитие из «Алисы в Стране чудес». Все время заходили какие-то люди, что-то одалживали. У него самого кончились сигареты— он выскочил и стрельнул их у кого-то. Мне пришлось рассматривать его кровать, которая днем превращалась в кушетку, и восхищаться его холодильником, который, по его признанию, он специально вымыл ради такого случая. Помню, я сказала, что хотела бы сама обзавестись таким трейлером, и эта мысль вызвала у него улыбку.
— Что? — воскликнул он. — И никакого дворецкого? И горничной, чтобы одевать вас? — Но тут же добавил более серьезным тоном — Это вам поначалу все кажется таким романтичным. Закат солнца на фоне деревьев, горящие костры, повсюду развешана одежда и никаких вечеринок. С виду весьма недурно. А вот когда идут проливные дожди? Или надо самой все здесь убирать? Вам бы это пришлось не по вкусу, милая леди, да вы и сами это знаете.
По некоему молчаливому соглашению мы избегали обсуждать происшедшие трагедии. Однако в голове у меня вертелись разные вопросы, которые мне хотелось ему задать. Что-то тут было не так. Аллен не был профессиональным художником. Да, он рисовал картины, но, вероятно, для отвода глаз. Так же как и одевался худо-бедно для отвода глаз. В деньгах нужды он не испытывал. Были еще и другие обстоятельства. Этот его платок, запачканный краской, который я нашла в воде прямо перед Сансет-Хаусом. И еще дюжина загадочных случайностей. И тут вдруг мне пришло в голову единственное возможное объяснение. Он в этот момент закуривал сигарету, и я собралась с духом.
— Мне бы хотелось, чтобы вы кое-что мне рассказали, — начала я. — Я думаю, вы совсем не тот, за кого себя выдаете. Если это правда…
Он отбросил в сторону спичку, прежде чем заговорить.
— Все мы не те за кого себя выдаем, не так ли?
— Это не ответ.
Он повернулся и посмотрел на меня.
— И кто же я такой, моя милая леди? — беспечно поинтересовался он.
— Думаю, что вы что-то вроде… переодетого полицейского.
Он громко расхохотался. Затем помрачнел.
— Послушайте… В мире не найдется ни одного полицейского, ради которого я бы шевельнул пальцем. Давайте это сразу проясним. Что же до всего остального… На мой взгляд, ваш брат Артур влип в премерзкую историю, но я считаю, что он невиновен. В сущности я просто уверен, черт побери, что он невиновен. Я раскрыла рот от изумления.
