Она пожала плечами.
— Наверное, Стиль знает его адрес и сообщил ему, что полиция наводит справки.
— Полиция? — резко спросил Данти. — Откуда вы знаете?
Она рассказала подробности интервью. Он нахмурился.
— Байрд по прозвищу «Воробей»… Он никогда не приходил сюда?
— Нет.
— Что вы намерены делать? — спросил он после паузы.
— Я? Я поеду в субботу на остров Мадейру. Это путешествие, возможно, развлечет меня.
— Не думаю, что смогу выехать в субботу, — начал он, но она перебила его.
— Нет, нет… Я поеду одна.
Он был заметно разочарован.
— Сколько времени вы хотите пробыть там?
— Около месяца — за это время я отдохну и соберусь с мыслями… Я хочу дать вам полную доверенность на ведение моих дел. Надеюсь, вы лучше распорядитесь ими, чем я… или Люк.
О, если бы она взглянула на него в эту минуту!
— Я сделаю все, что в моих силах, — сдерживая бурную радость, произнес он.
Когда Данти ушел, она взяла утреннюю газету и рассеянно пробежала ее глазами. На одной из страниц была помещена фотография худого, небритого мужчины.
Очевидно, снимок был сделан в госпитале: глаза были закрыты, а под подбородком виднелся край одеяла.
«ЗНАЕТЕ ЛИ ВЫ ЭТОГО ЧЕЛОВЕКА?»
Она пробежала глазами статью. Речь шла о каком-то убийстве в южной части Лондона… один человек был убит на месте, а второй смертельно ранен, и только каким-то чудом избежал смерти. Никто не мог бы узнать на этой фотографии Люка Мэдиссона: снимок был сделан при слабом освещении на одиннадцатый день пребывания его в госпитале.
Мистер Байрд разговаривал об убийстве в южной части Лондона. Скотленд-Ярд это дело интересовало в очень малой степени.
— Я видел снимок второго молодчика, — начал он. — Точная копия героя фильмы «После кораблекрушения». Вы видели эту фильму? У меня прямо слезы выступили на глазах. Поймали убийцу?
Старший инспектор Келли покачал головой.
— Нет, да и вряд ли найдут. Если бы можно было оживить Левинга, он поклялся бы, что не знает человека, убившего его. Второй скажет то же самое.
«Воробей» свистнул.
— Мне бы хотелось взглянуть на того типа в госпитале, если он еще не умер.
Келли развел руками.
— Кто знает? В любом случае не советую вмешиваться в это дело — его ведет Геннет.
Разумеется, профессиональная этика не позволяла Байрду поехать в госпиталь. Он ограничился чтением показаний раненого:
«Я не знаю, кто убил Левинга. Я был с ним в момент убийства, но знал его очень поверхностно. Я не смогу узнать никого из нападавших — они были мне совершенно незнакомы, и, кроме того, я едва мог различить в темноте их лица».
Под этими строками стояло:
«Человек, отказавшийся назвать свое имя».
«Воробей», прочтя заметку, саркастически улыбнулся. Он терпеть не мог инспектора, который вел это дело.
— Ганнеру можно только выразить соболезнование, ничего более.
После обеда он должен был пить чай с Мэри Бальфорд. «Воробей» был уже в таком возрасте, когда мог встречаться с самой красивой девушкой Лондона, не вызывая кривотолков.
— Мы с вами — самая экзотическая пара в этом ресторане, мисс Бальфорд. Ну что, удалось?
— Боюсь, что нет… Я чувствовала себя очень неловко… Они поссорились в день свадьбы…
— Может быть, из-за брата, — сказал инспектор. — Знаете, когда дело касается родственников…
— Но ведь он умер?
«Воробей» погрузился в раздумья.
Они сидели в одном из популярнейших ресторанов Чаринг Кросса. Столик, занятый Байрдом, располагался таким образом, что сыщик мог видеть всех входящих в зал.
Он не преследовал этим определенной цели. Просто многолетняя привычка, а, кроме того, потребность наблюдать людей и тайная мечта поймать когда-нибудь преступника, за которым бы тщетно гонялась полиция всех стран мира.
— Поссорились, говорите вы? Это будет для вас предостережением, дитя мое. Никогда не выходите замуж. Берите пример с меня…
Она увидела, как сыщик вдруг широко раскрыл глаза и уставился на вошедшего в зал человека. Тот был очень хорошо одет и, несмотря на мрачное лицо, как-то странно привлекателен.
— Это уже из ряда вон! — пробормотал мистер Байрд.
— Кто это? — прошептала она.
— Темная личность, — ответил «Воробей». — Желаете с ним познакомиться?
Она кивнула. Ее глаза в эту минуту встретились со взглядом мрачного человека. На его лице мелькнуло подобие улыбки, и он, следуя приглашению Байрда, медленно двинулся к их столу.
— Ну что, Ганнер, — сказал «Воробей», — выпустили?
— А как же иначе, «Воробей», — улыбнулся Ганнер Хэйнс и заказал себе кофе.
— Моя знакомая из газеты, — представил «Воробей», — мисс Бальфорд. Так как она сама принадлежит к этому, стоящему вне закона, классу, то может, не краснея, познакомиться с одним из самых выдающихся воров Англии.
Она увидела в глазах Ганнера веселую усмешку и улыбнулась в ответ.
— Ну вот, теперь вы честно предупреждены, мисс, — произнес Ганнер.
— Значит, обвинение осталось недоказанным? — спросил Байрд и в ответ на утвердительный кивок Ганнера глубоко вздохнул.
— Нет, я не верю больше в справедливость закона, — сказал он с отчаянием. — Ведь я же отлично знаю, почему вы были в отеле, какие блестящие камушки искали вы там! Нет, Ганнер, нет больше справедливости на этом свете.
Ганнер помешал ложечкой кофе и рассмеялся. У него был удивительно мелодичный смех, так не подходивший к его суровому облику.
— Я бы охотно повидал еще раз человека, который тогда помог мне.
— Вы хотели сказать, который предупредил вас? — сыщик испытующе посмотрел на него. — Вам вряд ли удастся это. Он в данный момент совершает свадебное путешествие.
— Мэдиссон, кажется, так его звали? Банкир? Вы можете спокойно ответить на мои вопросы, мистер Байрд. Я ничего от него не хочу. Он помечен звездочкой в моей книге.
— Надеюсь, это приведет его в рай, — насмешливо заметил сыщик и перешел на деловой тон.
— Что вы намерены теперь делать, Ганнер? Вы уже созрели для исправительного заведения? В таком случае вы можете получить у меня рекомендацию в дом для бывших преступников.
Но Ганнер Хэйнс не слушал его.
— На ком он женился? Красивая молодая девушка, сидевшая в тот вечер в конце стола? Она напомнила мне… — он вдруг запнулся, и Мэри заметила, как передернулось его лицо.
— Она напомнила мне… женщину, которую я знал раньше… Что ж, желаю им счастья!
— В таком случае вы должны пожелать его каждому из них в отдельности, — сказала Мэри, — они разошлись в день свадьбы.
Он быстро взглянул на нее.
— Что она ему сделала? — спросил он. Мэри невольно рассмеялась.
— Вы настолько уверены, что он не мог быть виновной стороной?
Он покачал головой.
— Такие мужчины, как он, не могут сделать ничего дурного, мисс. Для меня женщины всегда были загадкой, а мужчин я хорошо знаю и не ошибаюсь в них. А вот вы ошибаетесь, мистер Байрд. В тот вечер в отеле я не гнался за драгоценностями. У меня достаточно денег, чтобы прожить, — он подмигнул «Воробью», — во всяком случае достаточно, чтобы купить себе револьвер… Так где находится Мэдиссон?
Он обратился с этим вопросом к Мэри Бальфорд.
— Спрашивайте меня, — сказал «Воробей», не отрывая своих холодных глаз от лица собеседника, — меня спрашивайте. Я здесь ходячее справочное бюро. Если вы хотите рассказать здесь историю вашей жизни для того, чтобы мисс Бальфорд написала интересную статью — дело ваше, но я пригласил вас подойти не за этим. Вы меня поняли, Ганнер?
Ганнеру показалось, что в глазах девушки мелькнуло выражение боли, и он улыбнулся.
— Он прав, разумеется, он прав, — сказал он. — Позвольте дать вам добрый совет, мисс Бальфорд. — Его голос звучал так мягко, что даже «Воробей» удивленно вскинул глаза. — Никогда не бойтесь оскорбить чувства афериста — это просто невозможно.
Сыщик серьезно кивнул головой.
— Прежде, чем вы начнете чувствовать симпатию к бывшему каторжнику, — продолжал Ганнер, — я вам советую выяснить, почему он сидел и, что самое главное, сколько раз он сидел. Какое преступление он совершил — неважно, но если он сидел два раза, то вы уже не жалейте его… Я сидел три раза.
Его глаза улыбались, но черты лица, казалось, сделались еще резче. Во время разговора он смотрел девушке прямо в глаза, но вдруг резко отвернулся, подозвал кельнершу и расплатился. Встав, он подал руку Байрду.
— Байрд и я — ведем одну и ту же борьбу, — сказал он, снова глядя ей прямо в глаза, — но с разных сторон. Я постоянно проигрываю, но зато имею больше удовольствия…
Он повернулся, медленно пошел к двери и исчез.
