— О Боже! — невольно воскликнул Паркер. — Как вы здесь оказались?
Все шестеро резко повернулись в сторону вошедшего.
— Верхом на световых волнах, — сказал Уимзи, приглаживая волосы. — Я проехал восемьдесят миль со скоростью света, чтобы побыть с вами.
— Право, здесь все довольно ясно, — сказал Уимзи, когда были взяты под стражу Аркур Гримбольд (который отчаянно сопротивлялся) и его брат Невилл (который упал в обморок и его отпаивали бренди). — Это могли сделать только те двое; они все время оказывались не там, где должны были бы находиться, а где-то совсем в другом месте. Убийство, совершенно очевидно, могло произойти между 7.57 и 8.06; наводил на размышление и длительный бессодержательный разговор по телефону — Аркур вполне мог сказать все это, приехав сюда. Убийца должен был оказаться в библиотеке до 7.57, иначе бы его заметили в передней — если, конечно, его не впустил через французское окно сам Гримбольд, чего, как выяснилось, он не делал.
Теперь о плане убийства. Аркур взял напрокат машину и около шести часов вечера выехал из города. Он припарковал ее, как-то это объяснив, у Роуд Хаус. Думаю, там его никто не знал.
— Да, это новая стоянка, ее открыли в прошлом месяце.
— Ага! Затем он прошел четверть мили пешком и прибыл сюда в 7.45. Было уже темно, и, возможно, он надел калоши, чтобы не услышали его шагов. Воспользовавшись дубликатом ключа, он вошел в оранжерею...
— А как ему удалось его изготовить?
— Он тайком взял ключ у дяди Уильяма прошлым летом, когда тот заболел. Кстати, возможно, это был шок при известии, что у его дорогого племянника большие неприятности. Помните, Аркур в это время был здесь, а Невилла вызвали сюда? Я думаю, дядюшка погасил тогда его долг, но на определенных условиях. Сомневаюсь, чтобы он стал платить еще раз, особенно если собирался жениться. Мне кажется, Аркур опасался, как бы дядя после женитьбы не изменил завещание. Более того, у него мог появиться наследник, и что тогда делать бедняжке Аркуру? Со всех точек зрения лучше, решил он, если дядюшка покинет этот мир. Словом, дубликат ключа был готов, план разработан и братец Невилл призван на помощь. Я склонен думать, что с Аркуром стряслось что-то похуже, чем просто потеря некоторой суммы денег. А возможно, и у Невилла были свои проблемы. Так на чем я остановился?
— «Вошел в оранжерею...»
— Ах, да. Таким же путем вошел сегодня и я. До поры до времени он прятался в саду. Увидев, что в библиотеке погас свет, он понял, что дядюшка Уильям направился в столовую. Не забывайте, он хорошо знал распорядок в доме. Итак, он вошел в библиотеку, закрыл за собой входную дверь и стал ждать звонка Невилла из Лондона. Телефонный звонок прозвенел и затих. Аркур понял, что Хэмворти снял телефонную трубку в передней и тут же поднял трубку в библиотеке. Как только Невилл отговорил свою небольшую речь, в разговор вступил Аркур. Он не боялся, что его услышат — тяжелая дверь скрадывала все звуки, а Хэмворти, понятно, не мог определить, откуда звучит голос. К тому же голос Аркура действительно доносился как бы из Лондона, потому что телефоны соединены параллельно и говорить можно только при подключении к коммутатору. В 8.00 — бой дедушкиных часов на Джермин-стрит: еще одно доказательство того, что на проводе Лондон. Заслышав бой часов, Аркур снова пригласил к телефону Невилла и под прикрытием его пустопорожней болтовни повесил трубку. Пока Невилл морочил Хэмворти голову всякой ерундой, Аркур вошел в столовую, убил своего дядю и улизнул через окно. У него было добрых пять минут, чтобы вернуться к машине и уехать. Хэмворти и Пэйн, тузя друг друга у открытого окна, дали ему дополнительно еще несколько минут.
— А почему он не ушел так же, как вошел, — через библиотеку и оранжерею?
— Он хотел навести полицию на мысль, что убийца проник в столовую через окно. Я продолжаю, однако. Тем временем Невилл в 8.20 выехал из Лондона в машине Аркура и, проезжая через Уэлвин, сделал все, чтобы привлечь внимание полисмена и служащего ремонтной мастерской к номерному знаку. Оказавшись за пределами Уэлвина, он встретил в назначенном месте Аркура, поведал ему историю о задних огнях и обменялся с братцем машиною. Невилл вернулся в Лондон на машине, взятой напрокат, а Аркур появился здесь на своей собственной машине. А вот что касается орудия убийства, дубликата ключа, запачканной кровью одежды, то тут у вас, боюсь, будут кой-какие затруднения. Вероятно, их забрал с собой Невилл, и теперь они могут быть где угодно. Есть, например, в Лондоне довольно большая река...
НЕВЕРОЯТНОЕ ПУТЕШЕСТВИЕ ЛОРДА ПИТЕРА УИМЗИ
(перевод А. Ващенко)
— Тот дом, сеньор? — переспросил хозяин posada[5].
— Он принадлежит американскому доктору, у которого жену околдовали... Да сохранят нас святые угодники!
Доминик (так звали хозяина постоялого двора) истово перекрестился. Его примеру последовали жена и дочь.
— Околдовали?! В самом деле? — сочувственно спросил их постоялец.
Профессор Лэнгли, специалист в области этнографии, уже не один раз посещал Пиренеи, хотя никогда еще не забирался в такие отдаленные места, как это маленькое селение высоко в горах, прижавшееся к скалам, словно ползучее растение. В словах хозяина Лэнгли учуял интересный материал для своей книги о фольклоре басков. Действуя тактично и осмотрительно, можно было попытаться убедить старика рассказать эту историю.
— Каким же образом, — спросил он, — эту женщину околдовали?
— Откуда мне знать! — ответил Доминик, пожав плечами. — Кто задает слишком много вопросов в пятницу, может быть уверен, что его повесят в субботу. Изволите отужинать с нами, ваша честь?
Лэнгли понял намек. Настаивать дальше означало бы натолкнуться на упрямое молчание. Может быть, позже, когда они лучше его узнают...
Обед ему подали за семейным столом — сильно наперченное жаркое, к которому он уже привык, и терпкое красное вино. Хозяева говорили о своих делах. Лэнгли свободно владел языком басков, которому нет подобного в целом мире и на котором, как уверяют некоторые, беседовали наши праотцы в раю. Речь шла о тяжелой зиме, о юном Эстебане Арраменди, таком сильном, ловком и быстром в pelota[6], которого изуродовала обвалившаяся глыба скалы, и теперь он с трудом ковыляет на костылях; о том, что медведь унес уже трех хороших козлов; о проливном дожде, хлынувшем после засушливого лета, обнажая голые склоны гор.
Дождь продолжал лить, и ветер противно завывал, но это не беспокоило Лэнгли: он знал и любил этот населенный сказочными призраками, малодоступный край во всякое время и в любой сезон. Здесь, у очага примитивного постоялого двора он вспоминал Кембридж с его залами, обшитыми дубовыми панелями, и улыбался, а глаза его счастливо блестели за стеклами пенсне. Несмотря на свое профессорское звание и длинную вереницу ученых степеней, следовавших за его именем, Лэнгли был молод. Университетским коллегам казалось странным, что этот человек, такой во всем упорядоченный и аккуратный, к тому же серьезный не по годам, проводит свой отпуск, питаясь чесноком и карабкаясь верхом на муле по обрывистым горным тропам. По его виду предположить такое было просто невозможно.
В дверь постучали.
— Это Марта, — сказала жена хозяина.
Она отодвинула засов и открыла дверь, впустив порыв ветра и дождя, отчего заколебалось пламя свечи. Казалось, порыв ветра, влетевший из темноты, внес в дом невысокую пожилую женщину, чьи седые волосы беспорядочными прядями выбились из-под шали.
— Входи, Марта, и отдохни! Плохая выдалась ночь. Пакет у нас. Сегодня утром Доминик привез его из города. Но ты должна выпить вина или молока, прежде чем пойдешь обратно.
Старуха поблагодарила и уселась, тяжело дыша.
— У вас все в порядке? Доктор здоров? — спросил Доминик.
— Он здоров, — коротко ответила Марта.
— А она? — шепотом спросила дочь.
Доминик нахмурился и покачал головой.
— Как всегда в это время года, — нехотя ответила Марта. — До Дня всех святых остался один месяц. Иисус-Мария! Какое несчастье для бедного джентльмена! Но он терпелив, очень терпелив.
— Он хороший человек, — заметил Доминик, — и умелый доктор, только это зло он поправить не в силах. А ты не боишься, Марта?
— Чего мне бояться? Дьявол меня не тронет, от нечистой силы меня защитят святые мощи, — морщинистая рука Марты коснулась чего-то, спрятанного на груди под платьем.
— Вы пришли из того дома? — вмешался в разговор Лэнгли.
Старуха подозрительно посмотрела на него.
— Сеньор — чужестранец?
— Этот джентльмен — наш гость, Марта, — поспешил пояснить Доминик. — Ученый англичанин. Он знает нашу страну и, как видишь, говорит по-нашему. Он великий путешественник, как и твой хозяин.
— Как зовут вашего хозяина? — спросил Лэнгли, подумав, что американский доктор, похоронивший себя в таком отдаленном уголке Европы, должно быть, человек незаурядный. Может быть, он тоже занимается этнографией, а если так, то у них есть нечто общее.
