– В пользу версии о разборках между столичными преступными группировками, – продолжил диктор, – говорит еще одно преступление, совершенное сегодня в Москве.
Экран показал два других неподвижных, прикрытых простынками тела. На этот раз они лежали на асфальте, на обочине шоссе. Рядом стоял черный – кажется, бронированный – «шестисотый» «Мерседес» с беспомощно вывернутыми колесами и мигающей аварийной сигнализацией. Мимо медленно двигался поток машин, их подгонял жезлом толстый гибэдэдэшник, а водители сворачивали шеи, пытаясь разглядеть мизансцену с трупами. Голос за телевизионным кадром безучастно продолжал:
– …Сегодня были также застрелены двое других лидеров хозарской организованной преступной группировки – некто Сурен Каримов, тысяча девятьсот тридцать девятого года рождения, и его сын, Услан Каримов, также предположительно связанный с криминальным бизнесом. Это убийство произошло сегодня около восемнадцати часов на двадцать первом километре Московской кольцевой автодороги, возле кафе «Ана». Как свидетельствуют очевидцы, Сурен Каримов вместе с сыном, Усланом Каримовым, выходили из кафе. В это время к зданию подъехал автомобиль – предположительно «Жигули» девятой модели. Из открытых окон «девятки» двое киллеров открыли огонь по отцу и сыну Каримовым. Оба они были убиты на месте. Охранники Каримовых, по непонятным причинам, замешкались в здании кафе, выскочили из него только на звук выстрелов и помешать убийству не успели. «Девятка», в которой находились двое преступников и шофер, на большой скорости скрылась по направлению к Казанскому шоссе. Введенный в городе план «Перехват» никаких результатов не дал…
– Туши! – прикрикнул Паша на Ленчика. Тот покорно выключил телевизор.
В то время, пока шел сюжет, Павел успел достать из холодильника бутылку водки и четыре стакана. Откупорил бутылку. Разлил: чуть-чуть – Ленчику, а Кате, себе и Даше – по полстакана.
– Быстро все выпили, – скомандовал Паша. – Безо всяких возражений, залпом и до дна. Это лучшее, что мы можем сейчас сделать.
Как ни странно, и женщины, и подросток послушались его беспрекословно. Не чокаясь, все четверо дружно выпили.
– Дамы убивают кавалеров… – вполголоса сказал Паша.
Ленчик закашлялся, вскочил, убежал в ванную.
Даша уронила голову на руки, простонала:
– Что же я наделала!..
Паша спокойно сказал:
– Во-первых, не ты наделала – а все мы. А во-вторых, иначе бы они убили твоего сына.
Катя, полуприкрыв глаза, холодно и отстраненно произнесла:
– Блядская страна.
Павел пожал плечами:
– Съешь бутерброд.
Вдруг где-то в глубине квартиры запиликал, запел сотовый телефон.
Катя спокойно сказала Даше:
– Это твой.
Та вскинулась с места, убежала. Из коридора донеслось ее взволнованное: «Алло?»
…Даша вернулась на кухню спустя несколько минут. Бесстрастно доложила:
– Звонил Малыш.
– Что он говорит? – спокойно спросила Катя.
Ей казалось, что она оглушена, ослеплена последними событиями – словно контужена зрелищем страшного убийства. Будто бы рядом с ней разорвалась бомба. Она словно отупела от страшного зрелища на экране, на время лишилась способности думать, чувствовать, переживать.
– Малыш сказал, что… – начала Даша. – В общем, он сказал, что теперь мы, вся наша Семья, можем жить спокойно. Хозары, мол, нас теперь не тронут. Трое главных, сказал он, мертвы, и добавил: с Бендером я теперь договорюсь. Что бы это значило? – Она обернулась к Павлу.
– Ах с Бендером Малыш договорится… – протянул Паша. – Ну, теперь мне понятно, почему охрана великого хакана Каримова замешкалась возле кафе «Ана». И не прикрыла отца вместе со вторым сыном… Понятно, почему из трех тудунов, наместников великого хакана, в живых остался только один – Бандаров… Это значит, девочки и мальчики, что он, племянник великого хакана, очень захотел сам стать хозарским царем. Главарем всех хозар… И он предал своих родственничков: дядю и обоих двоюродных братьев. И пошел на сделку с Малышом. Ай да Бендер…
Никто – ни Даша, ни Катя, ни Ленчик – не стали развивать данную тему. Их слишком занимала собственная судьба, чтобы оставалось душевных сил сопереживать борьбе, разгоревшейся за хозарский трон.
– Но пока, – сказала Даша, – Малыш посоветовал нам всем четверым на какое-то время исчезнуть из Москвы. Предложил оплатить нам билеты на Кипр…
– На Ки-ипр? – снисходительно протянула Катя. – На Кипр – мы и сами себе оплатим.
– А еще он сказал, что, когда мы вернемся, «чертовых хозар» (как он сказал) уже не будет в Москве. Он вместе со своей бригадой их выживет отсюда – совсем… И они, дескать, еще узнают, с кем связались…
– А у него это получится? – перебив Дашу, серьезно спросила Катя: она обращалась к Павлу.
– Не знаю, – ответил тот. – Подобных прецедентов пока в столице не случалось. Но Малыш – сильный парень. Может, действительно выживет из города хозар…
– Хорошо бы.
– У Пети получится, – убежденно сказала Даша. – Он вообще, – продолжила она, – был сейчас каким-то очень веселым и возбужденным…
– Людей поубивал, вот и веселится, – сквозь зубы произнесла Катя. – Чертов ублюдок!
Даша сделала протестующий жест.
Павел положил им обеим руки на плечи, крепко сжал их и спокойно и примиряюще сказал:
– Все мы – чертовы ублюдки. Зато – все мы живы. А наш Ленчик – на свободе.
***
Ночевать все вчетвером разместились в квартире Даши с Ленькой. Разъезжаться по своим домам посчитали опасным.
Катя, развив бурную телефонную активность, забронировала на завтра всем четверым билеты на Кипр – одну из тех немногих стран, куда россиян пускают без визы. И несмотря на то, что прочие державы отгородились от нас занавесом поплотнее «железного» (отгородились в основном из-за хозар да Малыгиных!), Катя все же рассчитывала, активизировав свои международные контакты (включая бывшего супруга, проживающего в Кливленде, штат Огайо, Ю-Эс-Эй), сделать – попозже, уже на средиземноморском острове, – визы для всех куда-нибудь в более европейскую страну вроде Англии. Возвращаться в Россию наметили ни в коем случае не раньше первого сентября.
Даша весь вечер порывалась выйти в магазин: «А то кормить вас совсем нечем». Павел категорически запретил.
Ленчик взял телефонную трубку и исчез в своей комнате.
Итогом его переговоров стал визит Машки. Она привезла целую сумку с колбасами, сырами, пирожными и бестолково-острыми корейскими салатами.
Затем они с Ленчиком исчезли в его комнате. Кажется, даже дверь загородили креслом. Оттуда по всей квартире начала разноситься зубодробительная музыка «Гуано эйпс», полностью заглушающая все прочие шумы.
Выбрались ребята из комнаты смущенные, раскрасневшиеся, довольные.
Машка ускакала, пообещав Ленчику приехать к нему за рубеж – где бы он ни находился, «хоть в Антарктиду».
Наконец ближе к трем ночи улеглись. Для Павла Даша постелила раскладушку в комнате Ленчика.
Сестры устроились, как когда-то в детстве, на одной кровати в Дашиной спальне.
Катя быстро уснула.
Павел отправился принимать ванну – и, кажется, тоже уснул там, прямо в воде. Сказывалось напряжение последних недель.
Даша в одной ночнушке пришла в комнату сына пожелать ему спокойной ночи.
Ленчик лежал на спине, глаза устремлены в потолок. Теперь, когда длинный, переполненный событиями день подошел к концу, от его бравады не осталось и следа. Даша видела, как исхудало, заострилось, измучилось его лицо.
– Кожа да кости, – вздохнула она, гладя его по голове.
– Мам, – вдруг серьезно спросил Ленчик и замолчал.
– Что, сынуля?
– Мам, а ведь их – убили…
– Да.
– Тебе нисколько их не жаль?
– Жаль. Очень жаль. Но иначе они убили бы тебя. – Она погладила его по голове: – Ленечка, милый. Не думай об этом. Не надо об этом думать. Или относись ко всему, как к компьютерной игре. Там тоже убивают плохих…
Ленчик молча кивнул. Мама все гладила его по голове.
– Мам, а ты… – выговорил Леня и замялся. – Скажи, ты… Ты с этим Малыгиным спала? – наконец выпалил Ленчик и покраснел.
– Конечно, нет! – браво соврала Даша.
– Правда?
– Конечно! Мы с ним просто друзья. Встретились, понравились друг другу… Он мне даже один раз цветы подарил…
– Мам, а ты… Скажи, а ты вообще… Ты ради меня могла бы с кем-нибудь переспать?
– Что за ерунду ты спрашиваешь!
– Нет, правда? Если серьезно?
– Если серьезно… Если серьезно – ради тебя могла бы. И не только переспать. Впрочем… – Даша замялась.
– Что, мам?
– Впрочем, – продолжила она, – переспать я могла бы не только ради тебя… Я ведь женщина. И еще очень даже ничего – ты не находишь?
– Ты, мамочка, красивей всех на свете, – с искренним чувством, как когда-то в детстве, сказал Леня и обнял ее.
Даша прижалась к нему, поцеловала в висок и прошептала:
– Ну вот и спи. Пусть тебе приснятся хорошие сны.
