— Вы говорите «была»? — заметил Монк, тоже садясь на стул.
— Смерть мужа лишила ее всего, — ответила его собеседница, широко открыв голубые глаза. — С тех пор она стала отшельницей.
Детектив вдруг с удивлением подумал, что даже не знает, где теперь находится Гизела. Он ничего не слышал о ней с того дня, как умер Фридрих.
— Где она? — спросил он.
— Как где? Конечно, в Венеции, — удивилась Уэллборо.
Уильям должен был знать, где живет принцесса, но был слишком занят, изучая ее прошлое, чтобы подумать о сегодняшней Гизеле… Сыщику вдруг захотелось узнать, кто сообщил ей о клеветническом обвинении Зоры. Не потому, что это было важно…
— Когда больной принц находился у вас, как готовилась для него пища? — спросил он. — Кто приносил ее? Как я полагаю, он ел в своих комнатах?
— Да, конечно. Он был слишком болен, чтобы покидать постель. А еда готовилась на кухне.
— Кем?
— Поварихой… миссис Бэгшот. Гизела никогда не покидала мужа, если это вас интересует.
— Кто еще навещал его?
— Принц Уэльский ужинал у нас однажды. — Несмотря на характер беседы и нависший над нею страх за свою репутацию хозяйки и аристократки, в голосе Эммы прозвучала гордость, когда она произносила имя или, вернее, титул английского наследника трона. — Он на короткое время поднялся в спальню Фридриха.
У Монка упало сердце. Это был еще один гвоздь в крышку гроба Рэтбоуна.
— И больше никто? — продолжал настаивать сыщик, хотя это было уже не так важно. Он знал, насколько просто можно избежать встречи с горничной и проникнуть незамеченным в комнату принца с каким-либо блюдом или же с питьем на подносе. Поднос можно на пару минут оставить в коридоре на столике и предоставить возможность кому угодно влить несколько капель тисового настоя. Кто угодно мог пойти в сад и собрать хвою тиса… кроме Гизелы.
Сделать ядовитую настойку из тисовой коры или хвои не так просто. Надо долго вываривать ее, чтобы получился настой. Это едва ли можно сделать в кухне, разве что ночью, когда прислуга спит. Но потом еще нужно будет убрать все следы приготовления яда. Любой след, говорящий, что ночью кто-то побывал в кухне или брал кастрюлю, которой может пользоваться только кухарка, способен помочь в поисках, хотя и не укажет на конкретного злоумышленника.
Леди Уэллборо, кажется, ответила на все вопросы Уильяма и ждала, что он спросит еще.
— Благодарю вас, — поднимаясь, сказал сыщик. — Думаю, что теперь мне следует поговорить с кухаркой и со всеми, кто работает на кухне.
Хозяйка дома побледнела и, бросившись к нему, схватила его за руку.
— Пожалуйста, будьте осторожны, мистер Монк! Хорошие кухарки теперь редкость, к тому же они очень обидчивы. Если вы хотя бы намекнете на возможность…
— Я этого не сделаю, — заверил ее детектив, и на его лице промелькнула улыбка. Что за странный мир, где возможность лишиться поварихи вызывает почти шок! Но он не знал лорда Уэллборо и того, что счастье Эммы зависит от настроения ее мужа, а его настроение, в свою очередь, — от вкусной еды. Возможно, у бедной леди Уэллборо были основания бояться.
— Я не обижу вашу кухарку, — заверил ее Монк.
Он сдержал свое слово. Миссис Бэгшот детектив нашел в кухне. Она стояла возле большого кухонного стола, держа в руках скалку. Эта женщина оказалась мало похожа на типичную повариху, поскольку была высокой и худой, с седыми, собранными в тугой пучок волосами. В воздухе пахло чем-то очень аппетитным, а порядок, царивший в кухне, немало говорил о ее характере.
— Итак, — решительно сказала она, окинув незваного гостя взглядом с головы до ног. — Вы думаете, что иностранный принц был отравлен в этом доме, не так ли? — Голос ее звенел от гнева.
— Да, миссис Бэгшот, я считаю это вполне возможным, — ответил Монк. — Думаю, что, скорее всего, это дело рук его соотечественников и сделано по политическим мотивам.
— О… — Кухарка немного успокоилась, но полностью ее настороженность не проходила. — Вы так думаете? Могу я спросить, как они это сделали?
— Не знаю, — признался Уильям, старательно контролируя свой голос и выражение лица. Эта женщина вот-вот могла обидеться. — Я предполагаю, что кто-то кое-что влил в его еду, когда ее несли ему в спальню.
— Тогда что вы делаете в кухне? — вскинула подбородок кухарка. У нее было неопровержимое алиби, и она это знала. — Мои девочки здесь ни при чем. Мы не общаемся с иностранцами, кроме гостей. А их мы обслуживаем всех одинаково.
Детектив окинул взглядом огромную кухню. Главное место в ней занимала аккуратная, без единого пятнышка плита, на которой можно было изжарить полбарана, сварить огромное количество овощей и испечь горы пирожков и пирожных для полусотни гостей. На стене рядами висели начищенные до блеска медные кастрюли, а в буфетах хранилось столовое серебро. Монк знал, что за кухней полно кладовых и одна из них предназначена специально для дичи. Есть также отдельные кладовые для рыбы, льда и угля, есть пекарня, шкафы для ламп и кухонных ножей, есть прачечная, занимающая целое крыло, и прочие хозяйские постройки. И все это только при кухне, без вторжения в ту часть дома, где командует дворецкий.
— Очень упорядоченное хозяйство, — заметил Уильям. — Всё на своих местах.
— А как же! — насторожилась кухарка. — Не знаю, к чему вы привыкли, но в таком огромном доме, как этот, если не завести порядок, то и не накормишь столько гостей, сколько их здесь бывает.
— Представляю…
— Нет, куда там вам представить! — возразила повариха с оттенком презрения. — Вам такое и не снилось. — Она повернулась, заметив горничную. — Эй, Нелл, ты получила шесть десятков яиц, за которыми я послала? Нам они нужны на завтрашний день. И лососина… Где посыльный из рыбной лавки? Дурак, каких мало! Доставил мне камбалу, когда я просила палтуса… Болван от рождения.
— Да, миссис Бэгшот, — покорно согласилась Нелл. — Шесть десятков куриных яиц и два десятка утиных уже в кладовой. А еще я получила десять фунтов свежего масла и три фунта сыра.
— Хорошо, занимайся своим делом. И не стой, открыв рот, потому что на кухню зашел незнакомый мужчина. Тебя это не касается.
— Да, миссис Бэгшот.
— Так что вам от меня нужно, молодой человек? — Кухарка снова перевела взгляд на Монка. — Мне надо готовить обед. Отнеси фазана в кладовку, Джордж! — крикнула она еще одному заглянувшему на кухню слуге. — Не торчи здесь без дела!
— Думал, вы посмотрите на них, миссис Бэгшот, — ответил тот.
— Зачем они мне здесь? Словно я никогда не видела фазанов! Убирайся отсюда, а то перья будут повсюду, — велела его начальница. — Болван! — добавила она затем почти про себя и снова повернулась к Уильяму. — Говорите, что вам нужно! Не стойте тут, словно язык проглотили! У нас много работы, не то что у вас.
— Если бы кто-то побывал ночью в кухне и воспользовался одной из ваших кастрюль, вы заметили бы это? — спросил сыщик в упор.
Кухарка задумалась, прежде чем ответить.
— Могла бы и не заметить, если кастрюлю хорошенько почистить и повесить на место, — после минуты раздумий ответила она. — Но Лиззи узнала бы, что пользовались плитой. А без плиты ничего не сваришь, если это вас интересует. Что, вы думаете, могли на ней готовить? Яд?
— Хвою тиса для ядовитого настоя, — пояснил Монк.
— Лиззи! — громко крикнула повариха.
Вошла темноволосая девушка, вытирая руки о фартук.
— Сколько раз я тебе говорила не делать этого? — сердито накинулась на нее кухарка. — Грязные руки о белый фартук… ты что, не понимаешь?! Можешь вытирать их о свою юбку — на сером не так видно! А теперь я хочу спросить у тебя вот о чем. Ты помнишь иностранного принца, который свалился с лошади, а потом умер?
— Да, миссис Бэгшот.
— Кто-нибудь в это время ночью разжигал огонь в плите? Чтобы сварить или вскипятить что-нибудь? Подумай хорошенько.
— Хорошо, миссис Бэгшот… Нет, никто не разжигал печь. Я бы сразу заметила, потому что знаю, сколько угля кладу в нее.
— Ты уверена?
— Да, миссис Бэгшот.
— Ладно, можешь возвращаться к своей картошке. — Кухарка вновь посмотрела на Монка. — Уголь трудно разгорается; надобно много щепок. Разжечь плиту не так просто, надо уметь это делать. Не сразу бывает тяга, надо уметь открывать заглушки… Не каждая леди или джентльмен умеют разжечь огонь в плите. И не каждый знает, как работать лопатой, как бросать уголь, чтобы не загасить огонь, как убрать золу из печи… — Она мрачно улыбнулась. — Так что ваш яд не был приготовлен в моей кухне.
Детективу ничего не оставалось, как поблагодарить ее и уйти.
Он тщательно допросил слуг, останавливаясь на каждой детали, и перед ним предстала более ясная картина жизни в поместье Уэллборо-холл, чем при первом знакомстве. Уильяма поразило прежде всего огромное количество еды, которая готовилась и тут же, несъеденная, выбрасывалась. Стоимость этих продуктов и их качество потрясли его особенно сильно. Добавив хлеб и картофель, ими можно было бы накормить средней величины деревню. А еще больше Монка возмущало равнодушие людей, готовивших пищу на кухне в Уэллборо-холле, подававших ее на столы, а затем уносивших горы недоеденного. Они никогда не задумывались над чудовищной расточительностью и не испытывали по этому поводу никаких эмоций. Все, что происходило, было в порядке вещей, как нечто, о чем не стоило и говорить. Хотя Уильям и сам прежде воспринимал это спокойно, когда бывал в поместье Уэллборо или в Венеции и Фельцбурге.
