Джайлс взглянул на него.
— Что-то в этом роде, да, Сант Свизин?
Старик утвердительно кивнул и улыбнулся.
— В церкви есть документ, подтверждающий это. Но я не знаю, какой толк от этого сейчас.
— Старый судья Лобетт любит подобные вещи, — сказал Кэмпион. — Титул придает месту средневековый аромат. Но об этом позже. Дело в том, что старикан будет платить четырнадцать фунтов в неделю. И если бы он знал столько, сколько знаю я, то понял бы, что это очень дешево.
Джайлс поднялся.
— Ты ожидаешь неприятностей? Кэмпион кивнул.
— Не вижу, как мы сможем их избежать. Я должен вывезти старика из города и привезти сюда, потому что здесь, если какой-то незнакомец стучится в дверь, об этом знают все. Послушай, Джайлс, ты мне будешь нужен.
Джайлс ухмыльнулся:
— Я с тобой, — сказал он. — Пора чему-нибудь случиться здесь.
— И я тоже буду с вами, — сказала Бидди, и в уголках ее рта появилось то выражение решимости, которое все хорошо знали.
Кэмпион покачал головой.
— Сожалею, Бидди, — сказал он, — я не могу этого позволить. Ты не знаешь, во что можешь быть замешана. Я сам затронул только маленькую часть огромного дела.
Бидди фыркнула.
— Я остаюсь, — сказала она. — У судьи Лобетта есть дочь, не так ли? Если она будет здесь, то и я тоже. Кроме того, что вы, три дохлых рыбы, сделаете без меня? Мы переедем в Довер Хауз.
Кэмпион повернулся к священнику.
— Повлияйте на эту упрямицу, отец Свизин. Скажите ей, что здесь не место для слабого пола.
Старик покачал головой.
— Я остаюсь нейтральным, — сказал он. — Я всегда подчиняюсь ей.
— Вы создаете мне проблемы, — сказал Кэмпион. — Я бы никогда этого не сделал, если бы знал, что ты, Бидди, будешь замешана.
Девушка положила руку ему на колено.
— Не будь дураком. Ты, глупышка, я с тобой до смерти. И ты знаешь это.
Кэмпион покраснел и какое-то время молчал. Священник вернул его к разговору.
— Давайте займемся делом. Без сомнения, у вас, Алберт, есть свои секреты, но что требуется от нас?
Кэмпион начал излагать детали своего плана.
— Прежде всего, нам надо привезти старика сюда. А это значит, что мы должны его заинтересовать. Отец Свизин, что касается археологии и всего такого, я полагаюсь на вас. Покажите ему свои средневековые реликвии, оставшиеся после сожжения ведьм. Сделайте так, чтобы все это было очень ярко и заинтересовало его. В гостиной висит сомнительная работа Ромнея, узнайте его мнение. Он очаровательный старик, но упрямый, как осел. Но чем он действительно интересуется, — продолжал он после паузы, — так это фольклором и предрассудками. Нет ли у вас деревенского парня, который знает старые шутки, песни, поверья и прочее?
— Их предостаточно, — сказал Джайлс. — Я сегодня послал Джорджа срезать засохшие колючки на выгоне за домом. Когда я спросил его: «Как дела, Джордж», он ответил: «Прекрасно, мистер Джайлс, я могу срезать их быстрее, чем они вырастают». Мы продемонстрируем его как «Старину — Который — Сам — Все — Видел».
— Это то, что нужно, — согласился Кэмпион, — но предупреждаю вас, будьте осторожны. Старик не глуп. Это его хобби. Вы будете удивлены, как много «обычный американец» знает об Англии.
Преподобный Свизин Каш сухо кашлянул.
— Здесь достаточно того, что может заинтересовать истинного любителя, — сказал он. — Как долго он здесь пробудет?
— Я не знаю, — сказал Кэмпион. — Я разрекламировал это место, но он может приехать, взглянуть разок и уехать домой, и тогда прощайте Албертовы четырнадцать пенсов в час и, может быть, жизнь старого Лобетта… О, я забыл. Он будет здесь послезавтра. Сможешь все приготовить к этому времени, Бидди?
Девушка вздохнула:
— Конечно, — сказала она, — я устрою что-то вроде лагеря в Довер Хаузе.
Они просидели до полуночи, обсуждая свои планы. Наконец, старый священник поднялся со стула:
— Вы все должны лечь спать, если хотите встать завтра.
Они смотрели ему вслед, пока он не скрылся в темноте — худая одинокая фигура, с непокрытой седой головой.
Когда они вернулись в полутьму зала, Кэмпион вздохнул.
— Славный старина отец Свизин. Вы знаете его с тех пор, как были младенцами, не правда ли?
Бидди кивнула.
— Да. Он стареет. Элис — его домоправительница — говорит, что он забыл за последнее время все иностранные языки. «Он стал как клуша», — сказала она.
— Ему, должно быть, лет сто, — улыбнулся Алберт. — Есть идея! Мы можем его самого выставить в качестве образчика старины: «Сант Свизин собственной персоной».
— Пошли спать, — сказала Бидди. — Всем нужен отдых.
Наверху в спальне со стенами, затянутыми ситцем, дубовым полом, скошенным в одну сторону, прохладный воздух был пропитан запахами лаванды, туалетного мыла и воска. Кэмпион не сразу лег в постель, постоял некоторое время у окна, вглядываясь в темноту. Наконец он достал маленькую записную книжку и нацарапал «О». Некоторое время задумчиво смотрел на эти буквы и добавил вопросительный знак.
— Хотя вы иностранец, здесь ничего не поделаешь, и вряд ли вы сможете придерживаться наших обычаев, мы все равно приветствуем вас. Мы надеемся, что вы будете жить согласно старым правилам и сделаете для нас все возможное.
Оратор остановился и отер бородку цветастым платком.
— Теперь давайте споем гимн, — добавил он в заключение.
Он стоял один у входа в свой коттедж, лицо его было повернуто к лугу, который тянулся вплоть до серого солончака. Затем он повторил свою речь слово в слово, закончив неожиданным «Доброе утро, сэр», увидев молодого человека в очках с роговой оправой, появившегося с другой стороны изгороди.
— Доброе утро, Джордж, — сказал Кэмпион.
Джордж Вилсмор — угловатый старик, с потемневшей от времени кожей, был похож на подстриженную иву. Складки на его лице были как бы проложены временем. Как старейший член семьи, каковой являлась деревня, он считал себя чем-то вроде мэра, и теперь его сельская гордость росла по мере того, как он произносил свою речь. Он задумчиво посмотрел на пришедшего.
— Вы пришли ко мне неожиданно, — сказал он. — Я готовил несколько слов, которые собираюсь сказать сегодня днем.
— Действительно? — Кэмпион, казалось, заинтересовался, — вы собираетесь произнести приветственную речь, Джордж?
— Что-то вроде этого. Мы со священником обсуждали это сегодня. Он был за пение. А я хоть и церковный сторож, думаю, что будет правильнее, если я произнесу речь. Он иностранец и может не понять других.
— В этом что-то есть, конечно, — сказал Кэмпион. Джордж продолжал.
— Я специально оделся так, чтобы выглядеть шикарно. Я удивительно шикарный старик, вы не считаете?
Он повернулся, чтобы Кэмпион смог его осмотреть. На нем были обтянутые вельветовые брюки, когда-то коричневые, а теперь застиранные до белизны, яркая синяя рубашка без воротника и белый жилет покойного хозяина, который висел на нем как на вешалке. Его соломенная шляпа, надетая как панама, была отделана черной лентой и перьями сойки.
— Ну как? — допытывался он с плохо скрываемой гордостью.
— Очень шикарно, — согласился молодой человек. — Все равно я бы не выступал с речью на вашем месте, Джордж. Я спустился к вам, чтобы поговорить об этом деле. Есть какие-нибудь обычаи, вроде Майского дерева, или еще что-нибудь, подходящее для этого дня!
Старик сдвинул на затылок шляпу, обнаружив лысую голову.
— Не произносить речь? — сказал он разочарованно. — Ну что же, сэр, я думаю, вам виднее. Но я бы все равно ее произнес. Я всегда был очень силен в разговоре. Время Майского дерева прошло, а День Фарисеев еще не наступил.
Молодой человек вздохнул.
— И никакой из этих… э… праздников нельзя сдвинуть? — спросил он безнадежно.
Джордж покачал головой.
— Нет, день менять нельзя. Ни для кого, — добавил он решительно.
— Джордж, — сказал Кэмпион, — последуйте моему совету и попытайтесь. Будет неплохо, если вы сможете придумать какую-нибудь церемонию. Вы же сообразительный человек, Джордж!
— Да, — сказал старик с готовностью и некоторое время молчал, погруженный в мысли.
— Нет, ничего нет, — сказал он наконец, — ничего, кроме, возможно, Семи Свистунов.
— Семи Свистунов? — заинтересовался Кэмпион. — Что это? Кто они?
Старик какое-то время внимательно изучал свою шляпу, а затем ответил:
— Семь Свистунов, сэр. Никто не знает, кто они, может быть, привидения… как гласят легенды. В это время года вы можете слышать, как они пролетают над вами и свистят. По крайней мере, вы слышите только шесть из них. Седьмой — это только звук, похожий на крик совы, но ужасный для того, кто его услышит, так как тогда наступает конец света. Никто еще не слышал его.
