Было четыре часа. Гримстер сел за стол и начал вязать муху на лосося – она называлась Королевский Соверен, с милостивого одобрения Королевы, – сверяясь по рыболовному журналу на столе. Но руки и глаза работали машинально. С Лили он попрощался, пленка и письмо ждут преемника сэра Джона – скорее всего Коппельстоуна, который, несмотря на отвращение к Департаменту и некоторые профессиональные минусы, был не лишен амбиций; Гримстер был свободен и думал только о своих планах. Гаррисон в львином загоне не послушал искреннего предупреждения, потому что не поверил. Чтобы убить такого человека, как сэр Джон, необходимо не попадать в ситуацию, где можно пропустить хоть тень предупреждения. Они с сэром Джоном мыслили одинаково, инстинкты вели их сходными запутанными тропами. Гримстер знал, что сэр Джон постоянно будет ждать малейших знаков, малейших изменений поведения с его стороны. Малейший знак, вроде легчайшего движения травинки, – сэр Джон отнесется к нему со всем вниманием. Сэр Джон не допустит ни малейшего риска. Не должен допустить и Гримстер. Даже то, что сэр Джон уехал на осеннюю рыбалку в Девон, а не ждет в Лондоне доклада по делу Диллинга – может, это не значит ничего, а может, он решил провести встречу на своей территории. А есть ли место лучше Хай-Грейнджа? Наматывая аккуратные золотые витки на муху, Гримстер понимал, что сам должен выбирать место. Все в Хай-Грейндже ждут его завтра после обеда. Но он поедет ночью. Сэр Джон не останавливается в Хай-Грейндже, а всегда снимает комнату в «Лисе и гончих», дальше по реке, и его утренние привычки практически неизменны. Он поднимется рано, проедет по Барнстейпл-роуд до стоянки у железнодорожного переезда, оставит машину, дойдет до реки и час будет рыбачить. Затем вернется к машине, поедет в Хай-Грейндж, где позавтракает, а потом час будет заниматься делами. Когда завтра в половине восьмого сэр Джон подъедет к стоянке у железной дороги, Гримстер будет его поджидать. Если повезет, тело не обнаружат пару часов – больше ему и не нужно. Как у всех его коллег, у Гримстера были контакты и маршруты, неизвестные Департаменту – в случае провала одного из известных адресов или контактов, опасно не иметь своих собственных. Через шесть часов он покинет страну. А дальше – сложная задача выживания; нужно слиться с фоном, когда пятна леопарда становятся игрой света и теней в лесу…
Гримстер закончил муху, упаковал чемоданчик и пошел в пункт связи. Предупредил дежурного: если придет сообщение из Хай-Грейнджа, то пусть отправят посыльного к нему на квартиру – до половины восьмого, когда он отправится в Девон.
Дежурный кивнул и спросил:
– Вы ведь знали Гаррисона?
– Да.
– Только что пришла информация: его опознали в человеке, убитом вчера ночью львом в Вуберне.
Гримстер изобразил изумление:
– Гаррисон? Зачем он туда полез?
Дежурный рассмеялся:
– Не знаю. Но точно не за женщиной.
Через полчаса Гримстер ехал на запад. По радио тихо играла музыка. Пепельница еще была наполовину полна окурков с отметинами помады Лили; то и дело в теплом воздухе машины проплывал ее аромат. Лили и Гарри, потом Лили и Джонни, а в будущем – Лили и многие другие? Она будет любить всех – многих или немногих, а может, одного-единственного. Будь жив Диллинг, он оставил бы ее в конце концов – его тело было столь же неугомонным, как и мозг. Хитроумный, блестящий и практичный Диллинг. Доверял лишь немногим и даже им оставил проблемы. Он был прав. И миссис Хэрроуэй была права. Мир стал серым насквозь. Он сам стал серым. Холодным и серым – лишь однажды его коснулись тепло и цвет, с Вальдой. Сэр Джон допустил ошибку с Вальдой. Но даже лучшие люди ошибаются. В других обстоятельствах он сам поступил бы так же. Сейчас он собирался убить сэра Джона. Простой акт холодной мести. Это необходимо сделать, потому что, освободившись от Лили, надо освободиться от сэра Джона и жить дальше – пусть эта страница памяти побуреет и чернила поблекнут.
Гримстер поужинал в придорожном кафе; меняя в полночь в Тонтоне арендованную машину, он поймал себя на том, что думает о Гаррисоне – снова вспоминал, уже без эмоций, момент львиного прыжка. Гаррисон любил женщин. Возможно, чересчур. Интересно, была ли в его жизни одна, особая… Мысли вернулись к дням в Веллингтоне, к каникулам, которые они проводили вместе. Гаррисон знал своих родителей; обоих ненавидел и отвергал. Гримстер никогда не знал отца и давно уже потерял желание знать. Они с Гаррисоном были странной парой – ни в чем не схожие, они что-то давали друг другу. Что? Комфорт странных отношений, общее отвращение к работе, которой занимаются? Гримстер сухо улыбнулся, вспомнив, как впервые попал к сэру Джону в качестве кандидата в Департамент. Господи, тот Гримстер совсем не похож на этого, который собирается убить сэра Джона, на хладнокровное разумное животное. Да, сэр Джон прекрасно его выдрессировал, превратил в то, кто он сейчас…
Погруженный в мысли, Гримстер не заметил в зеркале заднего вида полицейский автомобиль. Тот внезапно обогнал его, мигая огнями, и рука из окошка велела ему затормозить. В этот поздний час других машин не было.
Гримстер заглушил мотор и сидел, ожидая. Двое полицейских вышли из патрульного автомобиля и пошли к нему. Один, высокий, остановился перед машиной и пригнулся, проверяя номер. Второй подошел к двери. Гримстер опустил стекло.
– Добрый вечер.
Полицейский улыбнулся и кивнул:
– Добрый вечер, сэр. Обычная проверка. Назовите, пожалуйста, номер машины.
Гримстер обратил внимание, что клапан левого верхнего кармана у полицейского не застегнут. Он назвал регистрационный номер.
– Спасибо, сэр. Это ваша машина?
– Нет, арендованная.
Высокий полицейский подошел и коснулся рукой фуражки.
– Вы можете сказать, куда вы направляетесь, сэр?
– В окрестности Барнстейпла. Еду из Лондона.
Первый полицейский спросил:
– Вы знаете, что у вас не работает один задний фонарь?
– Нет, не знаю.
– Лучше взгляните, сэр. Что-то с контактом, или лампочка перегорела. Если не можете исправить сами, дальше по дороге есть гараж.
Полицейский открыл дверцу. Гримстер повернулся на сиденье, спустил ноги на землю, но почему-то замер. Полицейские чуть разошлись, чтобы водитель, выйдя, оказался между ними. Гримстер осознал, хоть и поздно, что это вовсе не обычная проверка; он понял, что даже если бы не замечтался, сделать уже все равно ничего не смог бы. Сэр Джон шел за ним шаг в шаг, а теперь нанес упреждающий удар.
По-прежнему сидя на сиденье, Гримстер произнес:
– Это не обычная проверка.
– Нет, сэр.
Высокий полицейский слева сдвинулся, мешая закрыть дверцу. Мимо прогрохотал большой грузовик; когда шум стих, второй полицейский сказал:
– Протяните руки, сэр. Думаю, вы понимаете.
Гримстер понимал очень хорошо. Достать пистолет не успеет, убежать невозможно. Их двое – и еще один за рулем автомобиля. Скорее всего они не полицейские или полицейские, получившие особые инструкции. Он и сам много раз действовал подобным образом.
Он протянул руки, и ему надежно застегнули на запястьях наручники. После этого полицейские, похоже, успокоились. Дело сделано, работа почти закончена, дальнейшее их мало интересовало.
Коротенький вежливо произнес:
– Садитесь на заднее сиденье, сэр. Мы застегнули наручники спереди, чтобы вы могли курить, если захотите.
Гримстер выбрался из машины, ему открыли заднюю дверцу, и он проскользнул на сиденье. За руль сел высокий, который надевал наручники, второй обошел машину и сел рядом с Гримстером.
Машина тронулась и проехала мимо полицейского автомобиля. Водитель приветственно поднял руку. Гримстер в заднее стекло увидел, что полицейская машина разворачивается, чтобы ехать обратно.
Человек рядом с Гримстером снял фуражку и пригладил волосы. Он был средних лет, темное лицо избороздили глубокие морщины, седые брови словно подернул иней, вокруг темных глаз – частые морщинки.
– Сигарету? – предложил он.
– Нет, спасибо.
Полицейский закурил. Впереди водитель снял фуражку и бросил ее на сиденье рядом.
– Из Департамента? – спросил Гримстер.
Его сосед кивнул:
– Вы меня не вспомните. Я ходил на лекции, которые вы как-то читали. Четыре года назад. Извините, мистер Гримстер.
Водитель, не отрывая глаз от дороги – вел он быстро и аккуратно, – добавил:
– И меня тоже.
Гримстер улыбнулся:
– Но не более того?
Коротенький сказал:
– Я часто пытался представить – что может сбить меня с пути.
– А я и знать не хочу. – Водитель одной рукой расстегнул полицейский китель. – Чертовски неудобная штука.
– Там в бардачке фляжка с бренди, – произнес Гримстер. – Я же теперь не за рулем.
Его сосед перегнулся через переднее сиденье и достал из бардачка фляжку. Открутив колпачок, он протянул ее Гримстеру. Гримстер сделал глоток и вернул фляжку.
