Девушка пешком обошла десяток магазинов, решительно отвергла дорогие и явно предназначенные то ли для туристов, то ли для местной элиты (должна же и здесь быть какая-то прослойка богатых людей), остановилась на крупном торговом центре со смешными маленькими ценами. Там она купила первую за многие годы юбку — черную, строгую, длинную, два пиджака, белую блузку (тоже вполне классическую), две однотонные водолазки под пиджаки, розовый свитер и три пары обуви на каблуке — сапоги, ботинки и туфли. Ласковая девушка-продавец уговорила Иветту взять еще одну юбку — покороче и в романтическом стиле — с рюшами и кружевом, а к ней кружевную блузку. Иветта чувствовала себя ковбоем в платье, но купила — в конце концов, к новому образу надо просто привыкнуть, может, в итоге ей станет только лучше.
«Мама была бы счастлива, — с иронией подумала Иветта, направляясь в парикмахерскую, — сколько лет бедняга пыталась напялить на меня что-то в рюшечках и кружавчиках».
Наращивание волос в Переславле не делали, к великому сожалению Иветты, мечтавшей обрести длинные локоны. Пришлось ограничиться попыткой переделать стрижку под мальчишку в некий намек на будущее каре (по крайней мере, стало заметно, что она собирается отращивать волосы) и покрасить все это великолепие в ореховый цвет. Потом Иветта сделала маникюр и попросила покрыть ногти розовым лаком (большого выбора, впрочем, у нее не было — у маникюрши все лаки относились к традиционной розово-красной гамме).
Вечером она снова крутилась перед зеркалом, примеряя одежду и удивляясь, как все-таки вещи меняют человека. В ней не осталось ничего мальчишеского, летящего, резкого и угловатого, порывисто-неловкого — ничего из привычного, ставшего кожей стиля. Теперь Иветта очень походила на Сашино нежное имя — Ивушка — высокая, тоненькая девушка в классическом стиле.
— Решено, — сказала Иветта вслух (она привыкла разговаривать сама с собой в опустевшей после Сашиной смерти квартире), — прокалываю уши и начинаю ежедневно красить губы.
— Светочка, ты что-то хотела?
С именем вышла отдельная история. То ли Мария Викторовна была глуховата, то ли у нее имелись тайные задумки насчет постоялицы, но она перекрестила Иветту в Свету. Когда Иветта называла ей свое имя, она добавила:
— Сокращенно можно называть Вета.
— Света? Да-да, Светочка. Очень хорошее имя.
Иветте почему-то показалось неуместным поправлять старую учительницу, и она осталась Светой. Светой окликнула ее утром соседка — и она как-то быстро, покорно отозвалась, привыкая к новым звукам.
— Да, Мария Викторовна, я хотела позвать вас пить чай. Мне нужно посоветоваться с вами насчет работы. Заодно я приготовлю что-нибудь на завтра.
Иветта предусмотрительно купила в магазине всего понемножку для борща и мясо для жарки. Пока Мария Викторовна пила чай, девушка привычно и ловко нарезала кубиками овощи. Мария Викторовна с одобрением смотрела на ее руки.
— А ты действительно хорошая хозяйка.
— Не хвалите раньше времени — сначала попробуйте.
— Я вижу. Правильно делаешь и привычная.
— Меня бабушка учила готовить. Люблю я это занятие — успокаивает.
— Жива бабушка-то?
— Нет, умерла.
Иветта почувствовала, что слезы просятся на глаза, и перевела разговор на другую тему:
— Вы мне не подскажете, где найти работу? Я пока увидела только объявление на дверях одного музея, что требуется дворник, и больше ничего. Может, есть газета какая-нибудь с вакансиями? Или биржа труда?
— Кем ты хочешь работать?
— Мне все равно, — призналась Иветта, — лучше что-нибудь попроще, чтобы меня точно взяли без опыта.
— В Москве ты чем занималась?
— Училась в Академии управления и работала ревизором в ресторанном бизнесе.
— Это что за институт, Академия управления?
— Честно? Это заведение, где ничему не учат, но очень много задирают нос. Причем нос задирают все — и преподаватели, и ученики. А король-то голый. Реально нас ничему не учат. Этакий менеджер по всему, толком ни в чем не разбирающийся. Не хочу становиться горе-специалистом. И ревизором работать тоже неинтересно. Только слово красивое, а так… скука. В общем, больше я этим заниматься не буду, это не мое призвание. Не жалею, что бросила институт, бросила работу — все равно такая карьера мне не нужна. Я бы хотела… например, стать учительницей, как вы, но для этого нужно пять лет учиться, а работать надо прямо сейчас. Поэтому и дворником пойду, если возьмут. Там написано, что платят от ста рублей в день, то есть как раз на все хватит.
— Тебе помогать-то кто-нибудь будет? Родители, например?
— Некому мне помогать. Родители у меня в разводе, отец пьет, ему бы самому кто помог, у матери новая семья, брат болеет, мама — актриса, поэтому у нее тоже лишних денег нет. Я сдала свою комнату, деньги буду забирать раз в месяц. Плюс зарплата — мне нормально.
Мария Викторовна обещала помочь Иветте с трудоустройством.
— У меня много учеников, кто не уехал, здесь работает. Один открыл магазин, другой в кафе администратор, еще одна девушка в банке, в общем, я поговорю, что-нибудь найдется. Продавщицей пойдешь? Или официанткой?
— С удовольствием! — честно ответила Иветта.
Ей казалось, что тяжелый физический труд, непрестижная грубая работа станет для нее наказанием за Сашину смерть. Вместе с отсутствием образования, Интернета, московских шумных кофеен, которые она так любила, кинотеатров, которые она любила еще больше, и метро, где Иветта всегда с интересом разглядывала пассажиров. Переславль-Залесский должен был сыграть роль епитимьи, вериг и власяницы для раскаивающейся в своем свадебном угаре девушки.
Следующим утром она отправилась в Дом Берендея, где еще недавно разрисовывала матрешек с группой таких же веселых туристов, и предложила свои услуги в качестве дворника. Женщина — заместитель генерального директора — с сомнением оглядела Иветту:
— Вы знаете, мы как-то представляли себе на этом месте мужчину.
Мужчину Иветта заменить не могла. Если она правильно поняла слова несостоявшейся работодательницы, в обязанности дворника входила не только тяжелая работа, но и функции охранника, а при случае — вышибалы. Здесь Иветта не могла компенсировать отсутствие физической силы максимальным желанием трудиться. Она собиралась расстроиться, спускаясь по высоким ступенькам мимо нарядной куклы у входа, но вдруг женщина догнала ее:
— Простите, если лезу не в свое дело… Вам так нужна работа?
— Да, — честно призналась Иветта, — я решила переехать из Москвы в Переславль, снимаю здесь комнату, и мне очень нужна работа.
— Моя знакомая работает в баре администратором, она недавно говорила, что у них одна из официанток уходит в декретный отпуск. Ей нужна замена.
Иветта с благодарностью взяла адрес и за полчаса добежала до заведения. Местечко девушке не понравилось — грязновато, темновато, неприятная громкая музыка, кухонный тяжелый запах. Но выбирать не приходилось, и Иветта попросила позвать администратора Марию.
— У вас опыт работы есть?
— Если честно — нет. Я работала в ресторанном бизнесе, но по другому направлению. Зато я не боюсь физического труда, абсолютно здорова, могу работать сверхурочно и задерживаться сколько нужно, не буду брать больничных и могу приступить к своим обязанностям с сегодняшнего дня.
— С сегодняшнего дня не надо, — засмеялась Мария, — надо только через неделю.
— Я могу приходить помогать на кухне — говорят, что я неплохо готовлю. Что-нибудь порезать, посуду помыть, в общем, побыть на подхвате. Заодно всему научусь, чтобы через неделю меня не надо было подстраховывать.
Мария задумалась на несколько секунд, а потом приняла решение:
— Хорошо, приходи завтра вечером. У нас стандартная форма — черный низ, белый верх. Мини-юбку лучше не надевать, подойдет средней длины или длинная. Белая блузка с длинными рукавами или короткими, но не топик, плечи не должны быть открыты. Обувь — черные классические туфли, желательно каблук. Наше кафе открыто до трех часов ночи.
— Во сколько приходить?
— У нас в любое время полно народа. Основной приток — после девяти вечера.
— Хорошо.
— Но оформлять тебя будем только через неделю, пока станешь как бы на стажировке, без зарплаты. Если будешь обслуживать в это время какие-то столики, чаевые можешь оставлять себе.
— Договорились. Спасибо большое. Вы не разочаруетесь, что взяли меня.
Иветта, почти подпрыгивая, направилась к выходу.
— Эй, подожди… Тебя как зовут?
— Здесь меня называют Светой.
— Свет, а тебе неинтересно, какая зарплата? Или ты стесняешься спросить?
— Я не стесняюсь. Мне неинтересно, — призналась Иветта, — мне интересно работать. Думаю, что вряд ли зарплата будет ниже той средней, которая принята в этом городе.
