Пирс протянул руку Ратлиджу, и они обменялись рукопожатиями.
— Мне сказали, что сначала вы предпочитаете объяснить мне, что произошло у вас в Истфилде. — Тон Ратлиджа был спокоен и индифферентен.
Пирс подвел их к креслам около камина.
— Прощу прощения, мистер Ратлидж. Констебль Уокер вел это дело с присущим ему мастерством, и я ему благодарен. Но я имею персональный интерес и сделаю все, чтобы найти этого маньяка. Два дня назад мой сын стал его третьей жертвой. Мои действия не означают, что я считаю своего сына более важной персоной, чем двое других, но жена Уильяма Джефферса и отец Джимми Роупера не способны за себя постоять. Их потеря была такой же тяжелой, как моя, но они замкнулись в своем горе. Кроме того, их некому заменить на работе, а в моем распоряжении целый штат, поэтому здесь могут обойтись без меня несколько недель.
— Понимаю, — отозвался Ратлидж, ожидая, что последует за этим высказыванием.
Пирс привык командовать людьми, и вполне возможно, что и миссис Джефферс, и отец Джимми Роупера были ему благодарны за то, что он взял на себя непривычные для них хлопоты.
Откашлявшись, стараясь исключить эмоции, Пирс начал рассказывать:
— Констебль Уокер узнал первым про смерть Джефферса, которая произошла после полуночи. Продуктовый фургон, за рулем которого был Сэмми Блэк, ехал по дороге через Истфилд в Гастингс. Поскольку у него были проблемы с машиной, он припозднился и ехал на несколько часов позже обычного. Проехав церковь, он заметил какой-то предмет посередине дороги. По его собственным словам, по виду он напоминал большой узел тряпья, упавший из грузовика мусорщика. Сэмми сбросил скорость, потому что объехать было невозможно, а проезжать по куче хлама не хотелось. Он и на войне был шофером, поэтому привык внимательно наблюдать за дорогой, где могли встречаться неожиданные вещи. Когда его фары осветили кучу тряпья, как он вначале предполагал, он вдруг понял, что на самом деле на дороге лежит человек. Он остановился, чтобы посмотреть, это пьяный или его сбила другая машина.
Сэмми вышел из фургона и, когда подошел, сразу понял, что человек мертв. Глаза его были широко открыты, а вокруг шеи и под головой натекла большая лужа крови. Он подумал, что человек сам перерезал себе горло. Оставив свой фургон так, чтобы никто не наехал на труп, он пешком пошел в город, прямо в полицейский участок.
Пирс повернулся к Уокеру:
— Я все правильно излагаю, констебль?
— Да, сэр. Точно так все и написано в показании, которое подписал Сэмми Блэк.
— Тогда предлагаю вам продолжить начиная с того места, где я остановился.
Уокер принял эстафету:
— Я иногда ночую на раскладушке в комнате над приемной, мистер Ратлидж. Моя жена умерла несколько лет назад, я не тороплюсь домой. Я услышал, как внизу мистер Блэк стучит в дверь, я как раз только лег. Я высунулся из окна и спросил, что ему надо. Он сказал, что только что нашел на дороге мертвого человека, и попросил с ним туда немедленно пройти. Я спросил, уверен ли он, что человек мертв. Он ответил, что повидал много мертвых на войне и поэтому уверен. Я все-таки захватил по пути доктора Гудинга с его чемоданчиком, на всякий случай. Мы взяли с собой фонари и, когда мистер Блэк отогнал грузовик в сторону, могли ясно разглядеть лицо человека. Мы, конечно, узнали его. Доктор Гудинг наклонился над ним, но сразу выпрямился и посмотрел на меня с ужасом. «Его гарротировали», — сказал он, я тоже наклонился, чтобы самому видеть. Это было единственным объяснением — разрез от железной удавки был глубоким, а лицо такого цвета, что сомнений не оставалось. Мистер Блэк отошел в кусты, я слышал, что ему стало дурно. Зная, что ночью здесь редко проезжают машины, мы стали осматривать место, пытаясь отыскать какие-то следы, доктор хотел найти гарроту или тот предмет, который использовал убийца. Но ничего не было. Ничего, кроме тела на середине дороги. Доктор сказал, что мистер Джефферс уже был мертв некоторое время, час или более.
Рассказ Уокера был более эмоциональным, в то время как Пирс лишь скупо излагал факты. Ратлидж видел, что констебль по-настоящему потрясен случившимся. Ему не приходилось прежде сталкиваться с такой жестокостью в тихом, мирном городке.
— Доктор Гудинг взял с собой одеяло, и мы завернули в него тело и отнесли в фургон. Я поехал с мистером Блэком. Доктор забрал тело в прозекторскую. Мистер Блэк дал показания, которые я изложил, а он подписал. Дело в том, что миссис Сандерс, у которой выдалась в ту ночь бессонница, видела из окна, как продуктовый фургон мистера Блэка проехал именно в то время, которое он указал, что доказывало правдивость его слов. Я позже вернулся на место происшествия, но опять ничего не нашел такого, что бы помогло понять, почему или кто совершил убийство.
Уокер замолчал, но Ратлидж чувствовал, что у него было что добавить, и потому терпеливо ждал продолжения. Оно последовало.
— Доктор Гудинг пришел в половине одиннадцатого, — сказал торопливо Уокер, — он попросил пойти с ним в прозекторскую. На трупе не было одежды, доктор ее снял. Причина смерти подтверждалась. Я никогда еще не встречался с таким способом убийства. А позвал меня доктор вот зачем. Он нашел во рту жертвы, когда исследовал труп, прилипший к языку опознавательный солдатский медальон.
Ратлидж удивленно на него посмотрел:
— Какие были на войне?
— Да, сэр. Я узнал его. Но этот не принадлежал мистеру Джефферсу, если у него и был такой. На нем значилось имя другого человека, совершенно незнакомого.
— Он полез в карман и, вытащив что-то, завернутое в тряпку, положил на низенький столик перед камином.
Внутри оказалось три кружка из волокнистой прессованной ткани. Во время войны существовало несколько способов опознания павших и раненых, но ни один из них не получил широкого распространения. Некоторые солдаты просто пришивали к одежде полоски со своими фамилиями и номерами части. Было также изготовлено несколько видов медальонов, их вешали на шею на шнурке или цепочке.
Сделанные из фибры, они выдавались по два в комплекте. Один надевался на шнурке через голову. Если человек был убит, этот кружок клали ему в рот, чтобы потом обозначить его имя на могиле, а второй кружок вместе с вещами пересылали родным.
Но война кончилась больше двух лет назад. Почему медальон оказался во рту жертвы?
Хэмиш, чей голос на некоторое время замолк, вдруг ясно произнес: «Месть».
Ратлидж невольно вздрогнул, показалось, что голос шотландца прозвучал так громко, что эхом отразился от стен. Но никто из присутствующих не подал признака, что слышал его, и Ратлидж сказал:
— Здесь три медальона.
— Один был обнаружен во рту Джимми Роупера, который сидел в сарае около больной коровы. Не было никаких следов проникновения ни в сарай, ни в дом. Там в это время находились отец Джимми и женщина, помощница по хозяйству. Оба ничего не слышали, — ответил Пирс. — Что касается моего сына, то его нашли на полу пивного цеха около ступенек на цокольном этаже. Доктор Гудинг тогда же обследовал его и тоже нашел во рту медальон. — В его голосе слышалась затаенная ненависть к убийце.
Ратлидж внимательно прочитал имена на медальонах. Один принадлежал капралу из полка Йоркшира, второй — ирландскому саперу, третий — добровольцу из Чешира. Обращаясь к Пирсу, он спросил:
— Ваш сын был офицером?
— Да, конечно.
— Офицеры не носили опознавательных медальонов, — пояснил Ратлидж, — неизвестно, остались ли живы эти люди. — Он покачал головой. — Три разных полка. Что было общего у этих трех солдат с вашими жертвами?
— Вот почему я просил в этом деле разобраться Скотленд-Ярд. Нам надо узнать все о тех солдатах, а это можете сделать вы, наверняка вы знаете кого-нибудь из военного ведомства, кто может помочь нам.
Ратлидж знал такого человека, но не назвал его, потому что не собирался к нему обращаться. Сержант Гибсон и сам может разобраться.
— Расскажите мне о послужном списке всех троих. Были у них какие-нибудь взыскания или проблемы во время службы? Дисциплина, нарушения другого рода, неуживчивость, драки, ссоры?
— Ничего такого не было. Все отслужили честно. Мой сын был в том же полку, что и остальные, кто пошел на войну из Истфилда, но он не командовал ими. Так получилось, что они даже воевали на разных участках фронта.
— Но они встречались?
— Не могу сказать с полной уверенностью, но не помню, чтобы мой сын когда-нибудь упоминал об этом. Как-то писал мне, передавая весточку семьям от них. Он был всегда внимателен к людям и ответственно ко всему относился. Впрочем, некоторые тоже вернулись, не все погибли, и вы можете поговорить с ними.
— Двое из наших погибли во Франции, — добавил Уокер, — один пропал без вести. Остальные вернулись домой.
Такое случалось редко. Служили вместе, воевали и погибали вместе. Кажется, истфилдцам повезло.
