Мы с детьми огорченно смотрели на испорченный стол, на чадящие свечи, огарки которых торчали из торта.
— Что все это значит? — спросила Керри; на нее шикнул Питер.
Джоэл встал и ушел наверх.
Порезав торт, я дала по куску детям и пошла в гостиную, где долго смотрела на тлеющие в камине дрова, разрываясь между негодованием за испорченный праздник и жалостью к Джоэлу. Жалость все же перевесила. Поднявшись по лестнице, я постучала.
Он стоял у окна, держа руки за спиной. Пальцы были судорожно сжаты в кулаки.
— Джоэл, — начала я, — мне очень жаль…
Брат мотнул головой, давая понять, что разговаривать со мной не намерен. Казалось, он не хочет, чтобы я видела его лицо. Уход Шерри явно отрезвил его.
— Все будет хорошо… — Я не верила себе сама и боялась, что, начав ей звонить, он совсем все испортит.
Джоэл сунул руки в карманы, но не тронулся с места.
— Дать снотворное?
У меня оставалась одна упаковка еще с тех беспокойных времен, что закончились разводом с Тэдом.
Джоэл снова покачал головой: я была ему явно в тягость.
Плотно прикрыв за собой дверь, я отправилась утешать Веронику. Оказалось, она ушла, бросив немытую посуду. Сей зловещий знак заставил меня усомниться, вернется ли она вообще.
Посуду мыли мы с детьми: мыла я, Питер и Керри вытирали. Плескаясь в грязной воде, я почувствовала вину перед детьми: им и так тяжело без отца, а тут еще Джоэл… Детям нужен дом, а не психбольница.
Отослав их спать и прекратив греметь сковородками, я решила, что Джоэл должен от нас уехать. Все, позвоню Эрике и договорюсь о его переезде.
— Нора, — вдруг раздался голос Джоэла, — ты забыла кофеварку.
Он стоял на пороге кухни с кофеваркой в руках. Я почувствовала вдруг, что краснею. Только он ничего не заметил, предложив:
— Может, выпьем на мировую?
Я улыбнулась, вспомнив наше правило: ссоры не переносить на следующий день. В детстве мы выработали особый ритуал — чашка кофе перед сном на мировую.
Отослав меня с кухни, кофе он приготовил сам. Сели мы в гостиной у камина. Кофе был ужасно горячим и горьким, но мы делали вид, что млеем от удовольствия. Горечь эта очень подходила к нашему примирению. Я по-прежнему любила его, но он должен покинуть мой дом.
Мы пошли спать. Когда Джоэл пожелал мне спокойной ночи, я почувствовала, что одиночество и отчаяние стали неотъемлемой частью его жизни. Он загубил свою карьеру, уехав в Марокко, потом связался с наркотиками, и вот теперь — размолвка с Шерри… Может быть, она сумеет забыть? Коснувшись его плеча, я сказала:
— Не звони ей слишком рано.
Он поднял глаза. Никогда мне не забыть этого взгляда. В нем была бездна мрака и что-то еще, злорадное и злое. Ничего подобного я раньше не видела. Меня охватило беспокойство.
— Джоэл, — тихо сказала я. — Не делай ничего. Подожди до утра.
Не ответив, он отвернулся и ушел к себе.
* * *
Утром я проснулась в ужасном состоянии. Во рту отдавало железом, меня лихорадило, стрелки будильника расплывались перед глазами. Упав на подушки, я было решила, что заболела, но заставила себя все же выпить чашку кофе. И тут мне попался на глаза пузырек со снотворным. Может быть, я приняла его, сама не заметив… Привычка эта выработалась у меня перед разводом, когда Тэд уже уехал, а я все еще отказывалась лететь в Мехико. Тогда я пила снотворное каждый вечер…
Взяв пузырек, я попыталась пересчитать таблетки. Похоже, их стало меньше, но так давно я ими не пользовалась… Пришлось поставить пузырек обратно. Потом подумала и решила убрать подальше — в тумбочку.
И тут мне кое-что пришло в голову, может быть, припомнился вкус вчерашнего кофе… Быстро встав, я надела халат. Стараясь не шуметь, босиком пробралась в гостиную в поисках Джоэла. Тот крепко спал на диване в кабинете. Успокоившись, я зашла в ванную и вернулась к себе.
— Не надо нервничать, — внушала я себе. Зубная паста перебила металлический привкус во рту. Глаза пришли в норму. Скоро Джоэл переедет, и в мой дом вернутся спокойствие и порядок. Повеселев, я налила себе еще чашку кофе и включила приемник.
«Прогноз погоды по Нью-Йорку. На Манхэттене ясно. Ветер западный, восемь миль в час. Влажность…»
Взяв блокнот и ручку, я начала составлять перечень покупок. Апельсины, мясо, консервы собаке, печенка коту…
«Исследования показывают, что двигатели, выпущенные после 1965 года, можно считать самыми безопасными в Соединенных Штатах. Результаты исследований опубликованы…»
Я решила зайти в банк и записала это. Стоило заодно зайти в химчистку, и под аккомпанемент рассказа о вчерашних баскетбольных матчах я записала и про нее.
И тут же, забыв и блокнот, и ручку, добавила громкость.
«Дочь сенатора Кеннета Тэлбота из Комитета по международным делам была убита ночью в своей квартире в Ист-Сайде. Погибшая Шерри Тэлбот, двадцати двух лет, была обнаружена отцом, внезапно вернувшимся из Вашингтона, зверски зарезанной и расчлененной. Поскольку телефон не отвечал и дверь была заперта, отец вызвал управляющего…»
Время остановилось. Голос комментатора заполнил все вокруг.
«Войдя в квартиру они обнаружили, что голова жертвы подвешена за волосы к декоративной подставке для цветов у окна. Полиция заявила, что следов взлома не обнаружено. Ограбление не могло быть мотивом преступления… Мисс Тэлбот работала для газеты…»
Внизу раздались шаги. Барон залаял. Открыв дверь, я увидела полицию.
Там были двое полицейских в штатском из отдела по расследованию убийств, один угрюмый, другой добродушный.
Угрюмого звали Брейди, он показал мне значок. На негнущихся ногах я отвела их в гостиную. В тот момент я пребывала в состоянии шока и чувствовала только одно: того, что со мной происходит, просто не может быть.
— Я слышала только что по радио… Я не могу в это поверить…
Брейди безучастно оглядел меня.
— Вчера у вас была вечеринка?
Интересно, как они об этом узнали. Может, Шерри вела какой-то дневник, и они сопоставили его с записной книжкой? Казалось, мою жизнь изучают под микроскопом.
— Вчера у моего брата был день рождения, — сказала я.
— А где он? — спросил Брейди.
— Наверху. Еще спит. Если только Барон… — Кличка собаки казалась не к месту, как анекдот во время трагедии. Я запнулась.
— Если наша собака не разбудила его.
Брейди кивнул.
— Мисс Тэлбот была у вас в гостях? — спросил он.
— Да.
— Она была обручена с вашим братом?
Я покраснела, но ответила:
— Нет, все не столь серьезно. Они были всего лишь близкими друзьями.
Звучало это как откровенная ложь, но Брейди не обратил внимания.
— Мы хотели бы, чтобы вы проехали с нами в участок, — сказал он. — У инспектора есть к вам несколько вопросов.
Шок начал проходить. Внезапно я представила себе зарезанную Шерри. Кровь на ее постели. И этот кошмар… Я представила ужасный цветок, свисающий с подставки у окна. Эмоции захлестнули меня, и я почувствовала, что мне в любой момент может стать дурно.
— Мне надо переодеться, — сказала я, чтобы остановить свое воображение.
— Вы можете переодеться, пока мы будем говорить с вашим братом.
Ясно, они пришли за Джоэлом. Я вспомнила его спящим на кушетке. В кабинете был полумрак, и если там и была кровь, я ее не заметила.
Не думать, не думать об этом…
Они оба уже направились к лестнице.
— Мы все расскажем ему сами.
Проводив их наверх, я указала на дверь кабинета. Они постучали, зашли и закрыли за собой дверь. Я стояла в холле, пока голос Питера не привел меня в чувство.
— Эти парни из полиции?
Я повернулась. В коридоре в пижамах стояли Питер и Керри.
— Они ищут у дяди Джоэла наркотики? — спросила Керри.
— Не говори глупостей, — оборвала я.
— Какие же это глупости? — обиделась она. — Они могли узнать об этом в Бельвью.
О Боже! ЛСД!
— Ради Бога, — взмолилась я, — говорите потише.
Придется мне им все рассказать. Все равно услышат по радио. Я стала думать, как подать ужасное известие.
— С Шерри случилось несчастье.
Дети не мигая уставились на меня.
— Кто-то ворвался к ней в квартиру и убил ее.
— Убил ее? — переспросила Керри. — Как? Кто?
— Они не знают. — Мне не хотелось говорить про подставку для цветов. Вся ситуация вдруг стала невыносимой — полисмены набросились на спящего Джоэла, а мы, все трое, забились в угол коридора. Из кабинета слышались голоса.
— Это сделал дядя Джоэл? — спросила Керри.
— Боже, Керри, нет, — воскликнула я.
— А что? Вчера он столько натворил…
— Осторожно, дура, — сказал Питер, показывая в сторону кабинета.
Лицо Керри застыло.
— Поймите, я же не прошу вас лгать, — запротестовала я.
