— Мы останемся здесь, пока я не скажу.
Секунд десять они пялились друг на друга в упор, пока Хэнк не отвел глаза.
Я рассмеялся:
— Сразу видно, кто здесь главный!
— Заткнись! — Хэнк плеснул себе еще самогона и, сняв пиджак, бросил его на койку рядом с замшевым пиджаком главаря.
Часа через полтора ему снова начало везти, и когда он обыграл нас третий раз подряд, я покачал головой и пробормотал:
— Может, и мне выпить? Глядишь, тоже карта пойдет…
Главарь раздраженно ткнул окурок в пепельницу.
— Налей и мне.
Я положил карты и пошел за стаканами. Поскольку на кону стояла довольно приличная сумма, никто не обратил на меня внимания, и мне удалось незаметно подсунуть пачку сотенных под пиджак Хэнка.
* * *
Когда я вернулся, главарь уже спасовал, но Хэнк и Фред продолжали торговаться. Наконец Фред сдался.
Хэнк расплылся в победной улыбке и открыл свои карты — четыре девятки. Фред побагровел и с размаху хватил кулаком по столу.
— Хватит! Я завязываю! Ишь ты, нашел дурачка!
Улыбку Хэнка словно ветром сдуло.
— Что ты хочешь этим сказать?!
— Что я хочу сказать?! — Сопя от негодования, Фред вскочил и выхватил пистолет. — Никому не может все время так везти! Тоже мне, Гудини выискался! Ловкость рук и никакого обмана?!
Главарь медленно встал:
— Спрячь пушку. И успокойся.
Фред нехотя опустил пистолет, но успокаиваться не собирался.
— Зря мы его взяли на дело! Мы же ни черта его не знаем!
Я подошел к койке, сгреб пиджак Хэнка в охапку вместе с лежавшими под ним деньгами и, повернувшись к нему, сказал:
— Хэнк, старина, похоже, тебя только что уволили. Держи. — Я слегка встряхнул пиджак, и пачка моих денег шлепнулась на пол.
Фред яростно взревел и вновь вскинул пистолет.
— Ах ты гнида! Так я и знал!
Хэнк с отвисшей челюстью уставился на деньги.
— Я…
— Вот ты и попался! Ключ от саквояжа был только у тебя!
— Клянусь, я никогда не видел этих денег! — завопил Хэнк.
Это были его последние слова. Пистолет Фреда дважды громыхнул, и Хэнк с простреленной головой рухнул на пол.
Подойдя к трупу, Фред с явным удовольствием пнул его ногой. Главарь застыл на месте, как зачарованный глядя на мертвого сообщника. Мне оставалось только довершить задуманное. Опустившись на койку, я уронил на покрывало пиджак Хэнка и, плавным движением перекинув через руку пиджак главаря, спокойно сказал:
— Что ж, теперь вам придется делить деньги только на двоих.
Оба как по команде повернулись ко мне, и глаза Фреда тотчас впились в «замшу».
— А ну-ка покажи! — рявкнул он и, вырвав у меня пиджак, с недоумением уставился на его хозяина. — Но это… не его! Это твой!
Я начал потихоньку продвигаться в сторону кладовки.
Главарь озадаченно нахмурился, посмотрел на пиджак, потом на меня… и все понял.
— Не будь идиотом! Неужели непонятно, что произошло?
Не слушая его, Фред со зловещей усмешкой поднял пистолет.
— Подожди! — истерически выкрикнул главарь. — Я сейчас все объясню!
Раздался выстрел, но я не стал тратить времени на то, чтобы выяснить его судьбу. Нырнув в кладовку, я захлопнул за собой дверь, отшвырнул в сторону доску, лежавшую поверх капкана, и, спрятавшись за бочкой с картошкой, принялся ждать.
Впрочем, долго ждать не пришлось. Не прошло и минуты, как дверь распахнулась и на пороге вырос Фред с пистолетом наизготовку.
Я обозвал его козлом и швырнул в него гнилую картофелину, которая угодила ему в грудь. Он зарычал, выпалил наугад в темноту, шагнул вперед… и завизжал от боли — челюсти капкана сомкнулись у него на ноге.
Он все еще пытался разжать капкан стволом пистолета, когда я спокойно подошел к нему и замахнулся тяжелым ломом, целя ему в висок. Одного удара хватило с лихвой.
Подобрав его пистолет, я вышел из кладовки. Главарь и Хэнк в живописных позах валялись на полу.
Мне понадобилось целых два часа, чтобы перетащить их в лес и закопать. Хорошо хоть не пришлось ломать голову — где? Конечно же, в маленьком овражке за хижиной.
В том самом, где я год назад зарыл Уилли Стивенса, после того как мы с ним на пару взяли местный банк. Поимели мы с этого всего пятьдесят тысяч, и я решил, что делить такую сумму на двоих просто глупо.
Вернувшись в хижину, я достал из кармана ключ от саквояжа, еще недавно висевший на шее у Хэнка, и отправился полюбоваться на свои деньги.
Ричард Деминг
ПАРК ДЕТСКИХ УВЕСЕЛЕНИЙ
Совершенно СЕКРЕТНО № 7/146 от 07/2001
Перевод с английского: Автор перевода не указан
Рисунок: Игорь Гончарук
Маленькая тщедушная девочка выглядела лет на двенадцать, хотя ей вот-вот должно было сравняться пятнадцать. Но спутник ее тянул на все сорок пять, и в облике его было нечто вороватое, отталкивающее, хотя наружность он имел вполне приличную. Его тонкая бледная рука по-хозяйски сжимала запястье девочки, лицо выражало странное нетерпение, но это нимало не пугало девочку — она вяло плелась за мужчиной и с отсутствующим видом мусолила шоколадку.
По лесопарку Сент-Луиса тут и там разбросаны ларьки с прохладительными напитками, но девочка шествовала мимо них совершенно безучастно. Теперь же, когда они уже почти миновали последний киоск и направились к аллее для верховой езды, она вдруг уперлась, причем вовсе не потому, что не хотела идти дальше. По-видимому, ее просто привлекла россыпь всевозможных лакомств в витрине ларька. Мужчина же норовил утащить юную спутницу прочь, но в конце концов остановился и с трудом выдавил полуулыбку, когда девочка вдруг сказала на диво зычным голосом, который наверняка услышали все покупатели:
— Мистер, я пить хочу. Можно мне глоточек содовой?
У ларька собралось человек двадцать, если не больше: супружеские пары всех возрастов, стайка хихикающих девушек, молодые люди, оценивающе посматривавшие на хохотушек. Некоторые из этой толпы обернулись на голос девочки и принялись разглядывать ее и ее странного спутника.
Крепко сбитый солдат-десантник лет девятнадцати, чистенький и опрятный, в лихо заломленном на стриженый затылок берете, перевел взгляд с девочки на мужчину. Тот с застывшей улыбкой повернулся к спутнице и сказал так тихо, что его услышала только она:
— Потерпи немножко, и я куплю тебе сколько угодно этой содовой, а сейчас идем.
— Но я пить хочу, мистер, — прогудела девочка.
У киоска воцарилась мертвая тишина, на лице десантника появилось смешанное выражение злобы и нерешительности.
— Жди здесь, — раздраженно бросил мужчина, выпустил руку девочки, подошел к ларьку, положил на прилавок десятицентовик и попросил бутылку содовой.
— Какой? — нетерпеливым тоном спросил затурканный продавец, не обращавший внимания ни на девочку, ни на мужчину, ни на внезапное безмолвие очереди.
— Любой, — ответил мужчина.
Передернув плечами, продавец откупорил бутылку апельсиновой шипучки, поставил ее на прилавок и взял монету. Мужчина поспешно схватил бутылку и отнес девочке.
— Ну, теперь пошли, — сказал он и шагнул к аллее.
— Соломинку забыли! — громко возвестило дитя.
Мужчина обернулся к девочке с таким видом, словно с удовольствием оттаскал бы ее за уши, но лишь вымученно улыбнулся и, избегая растерянно-враждебных взглядов, вернулся к прилавку, вытащил из стеклянного стакана соломинку и вручил ее девочке.
— Спасибо, мистер, — громко сказала та, сунула соломинку в бутылку и снова доверчиво подала мужчине руку.
Он судорожно схватил ее и так торопливо зашагал к аллее, что девочке пришлось едва ли не бежать за ним на своих тоненьких ножках. Покупатели все как один смотрели вслед странной парочке. Угрюмо-растерянная мина на лице десантника вдруг сменилась выражением решимости. Он отошел от прилавка и проговорил, ни к кому не обращаясь:
— Девчонка видит этого парня впервые в жизни. Если хотите, можете стоять тут и шевелить мозгами хоть целый день, а я разберусь, в чем дело.
С этими словами он направился в сторону аллеи. За ним последовали еще трое парней, потом — одинокий мужчина, а вскоре и остальные покупатели потянулись вслед за десантником.
* * *
Мужчина бросил встревоженный взгляд через плечо, увидел, что их нагоняют два десятка человек, и резко остановился. Охваченный ужасом, он попытался высвободить пальцы из ладони девочки, но та еще крепче ухватилась за руку спутника, и теперь ему пришлось бы тащить ее за собой, вздумай он спасаться бегством. Мужчина в страхе ударил девочку по запястью и, наконец, освободился, но десантник уже настиг их.
Мужчина попятился, прижался спиной к дереву и, подняв руки, попытался изобразить нечто вроде примирительной улыбки, но вместо нее получилась испуганная гримаса.
