Десантник молча стоял перед оробевшим мужчиной, сжав кулаки, не зная, как поступить. Подоспевшие покупатели окружили их.
Пожилая женщина с золотыми коронками, сопровождаемая кротким с виду мужчиной в летах, решила отобрать инициативу у десантника и резко спросила девочку:
— Та знаешь этого человека, милая?
Девочка с любопытством осматривала собравшуюся толпу; казалось, происходящее нимало не тревожит ее. Услышав вопрос, она взглянула на даму и вежливо ответила:
— Нет, мадам, но это добрый дядя, он купил мне шоколадку.
Женщина взглянула на «доброго дядю», и ноздри ее раздулись. Потом она опять посмотрела на девочку и изобразила на лице улыбку, призванную завоевать доверие ребенка.
— Значит, ты только сегодня познакомилась с ним, дорогая?
— Да, мадам, в павильоне возле туалета.
Женщина повернулась к спутнику девочки, на лице ее появилось выражение едва ли не первобытной ярости.
— Стало быть, вы отирались возле женского туалета?! Поджидали невинное дитя, которое еще не знает, что нельзя вступать в беседу с незнакомцами, так? Куда вы хотели ее отвести? В кусты?!
— Послушайте, — проблеял мужчина, — я ничего не сделал. Почему вы на меня взъелись?
— Куда вы ее ведете? — тоном, не сулящим ничего хорошего, повторила женщина. — В той аллее ничего нет, одни укромные уголки.
— Мы просто прогуливаемся, — с подвыванием ответил мужчина. — Закон не запрещает угощать детей шоколадом, а я люблю детей.
— Охотно верю, — фыркнула золотозубая дама.
Мужчина дважды сглотнул слюну, прежде чем сумел выговорить, едва не сорвавшись на истерический визг:
— Вы не вправе допрашивать меня. Я ничего плохого не сделал.
Но голос, лицо и повадка выдавали его с головой. Толпа рассвирепела. Десантник, не разжимавший кулаки, наконец дал волю своему гневу.
— Ты, поганый растлитель! — взревел он и с размаху ударил мужчину по лицу. Тот врезался спиной в дерево, предпринял было робкую попытку защититься, но у него не было ни единого шанса. Крепкий молодчик размеренно, расчетливо и почти бесстрастно принялся избивать его. Мужчина попытался опуститься на землю и прикрыть голову руками, чтобы прекратить неравный бой, но десантник рывком поднял его на ноги, опять прижал к дереву и принялся осыпать новыми ударами.
Безмолвная толпа взирала с мрачным одобрением. Судя по лицам, никто не испытывал ничего похожего на ужас. Девочка тоже наблюдала. После первого удара безучастная мина на ее лице сменилась выражением нездорового любопытства, а по мере того как десантник входил во вкус, девчонка возбуждалась все сильнее и сильнее, пока, наконец, в ее глазах не появился лихорадочный блеск. Но вот десантник начал уставать, и возбуждение юной зрительницы пошло на убыль. Она тихонько попятилась назад и смешалась с толпой, слишком поглощенной созерцанием побоища, чтобы заметить ее уход, а потом неспешно двинулась к ларьку и скрылась за ним. Когда бесчувственная жертва медленно опустилась наземь, девочка была уже далеко. Теперь она шла быстрым шагом, почти бежала.
* * *
Час спустя девочка вернулась домой. Отец храпел на диване в гостиной, мать изучала колонку светских новостей. Когда дочь вошла, мать рассеянно подняла глаза:
— Ты уже вернулась из парка, Донна? Хорошо повеселилась?
— Да, мадам, — вежливо ответила Донна.
— И что ты только находишь в этом парке? Я-то думала, тамошних увеселений хватит на два-три воскресенья от силы, а ты туда все лето бегаешь, если не ошибаюсь?
И прежде чем девочка успела открыть рот, чтобы ответить, мать снова уткнулась в газету.
* * *
В следующее воскресенье Донна по обыкновению пришла к павильону ровно в два пополудни, уселась на скамейку напротив мужского туалета и стала ждать.
Донна была смышленой и не по годам начитанной девочкой, но выбор места определялся скорее собственным житейским опытом, нежели почерпнутой из книжек премудростью. В любом учебнике психиатрии можно прочитать, что уличные туалеты — излюбленные охотничьи угодья всякого рода половых извращенцев. Но Донна просто знала: если посидеть на этой скамье подольше, рано или поздно дичь для ее воскресных игрищ непременно появится. Со временем у девочки развилось чутье на таких типов, поэтому большинство входивших в туалет мужчин она удостаивала лишь беглого взгляда. Однажды Донна для пробы улыбнулась какому-то нервному человеку лет шестидесяти, но тот только радушно улыбнулся в ответ и бросил на ходу:
— Приветствую вас, юная леди.
Около половины четвертого девочка наконец нашла того, кто был ей нужен, — небрежно одетого краснолицего человечка лет пятидесяти пяти, с бегающими глазками, опоясанными багровыми ободками. Он посмотрел на Донну и пошел было дальше, в туалет, но резко остановился, когда она одарила его лучезарной улыбкой. Мужчина тускло улыбнулся в ответ, но не так, как взрослые обычно улыбаются детям, а совсем по-другому — оценивающе. Его глаза медленно оглядели худенькую девочку с ног до головы.
— Папу ждешь, малышка? — с надеждой спросил он.
— Нет, отдыхаю просто. Я одна пришла.
Красноглазый заметно обрадовался и воровато заозирался по сторонам.
— Не хочешь сходить в зоопарк, посмотреть на медведей?
— Эка невидаль, — ответила девочка. — Мне бы лучше шоколадку.
Мужчина снова опасливо огляделся, убедился, что никто не обращает на них ни малейшего внимания, и спросил:
— А с какой стати я должен покупать маленьким девочкам шоколадки? Что мне за это будет?
— Что хотите, — невозмутимо ответила Донна, посмотрев ему в глаза.
Человечек явно удивился. Он еще раз пытливо оглядел девочку, и зрачки его подернулись тонкой поволокой.
— Как это «что хотите»?
— Сами знаете. Купите мне шоколадку, а потом мы поиграем в любую игру по вашему желанию. Я пойду с вами смотреть на медведей или просто погулять. Что вам будет угодно.
— Погулять? А где?
— Где вам нравится. Я знаю одну дорожку для всадников, туда редко кто заглядывает.
На лице мужчины появилось смешанное выражение надежды и изумления.
— А ты, видать, опытна не по годам. Сколько тебе лет?
— Двенадцать, — соврала Донна.
Он снова окинул взглядом ее худенькое тело.
— Ты уже ходила в эту аллею с мужчинами?
— Конечно. Если они покупали мне шоколадку. Они вот там продаются, — сообщила Донна, указывая на ларек. — Я люблю с орехами.
— Ладно, — сказал мужчина, — подожди здесь.
Он быстро сбегал к ларьку и принес девочке шоколадку.
— Спасибо, — вежливо проговорила Донна и, поднявшись со скамьи, привычным движением вложила руку в ладонь мужчины. — До этой аллеи путь неблизкий, — предупредила она. — Надо идти почти через весь парк. Я покажу дорогу.
Аллей для верховой езды в парке было предостаточно, и девочка повела своего спутника в сторону, противоположную той, в которую шла в прошлое воскресенье. Они преодолели почти полмили и миновали по пути два ларька, пока, наконец, добрались до цели своего похода. Здесь тоже стоял ларек, прямо на перекрестке аллеи и дороги. Его окружала обычная разношерстная толпа — мужчины и женщины всех возрастов, несколько ребятишек. Приблизившись, Донна оглядела лица покупателей и обратила внимание на молоденького матроса в темно-синей форме, почти трещавшей по швам на широких плечах.
Проходя мимо матроса, девочка вдруг уперлась и громко произнесла:
— Мистер, я пить хочу. Можно мне глоточек содовой?
Человечек остановился, его красное лицо сделалось и вовсе пунцовым, глаза тревожно забегали. Матрос медленно обернулся и хмуро взглянул на девочку и мужчину. Остальные тоже смотрели на них во все глаза.
Выпустив руку Донны, краснолицый принялся неловко рыться по карманам в поисках монетки. Девочка невозмутимо смотрела на него, но спокойствие ее черт лишь скрывало растущее волнение от предвкушения того, что вот-вот должно было произойти. Волнение, замешанное на ненависти ко всем мужчинам, которые покупали шоколадки маленьким девочкам. Но ни единой нотки этого чувства не прозвучало в голосе девочки, когда она снова открыла рот и зычно протрубила:
— Пожалуйста, мистер, купите мне содовой.
Крис Хантингтон
НЕ БУДИТЕ СПЯЩУЮ СОБАКУ
Совершенно СЕКРЕТНО № 8/147 от 08/2001
Перевод с английского: Дмитрий Павленко
Рисунок: Игорь Гончарук
Кантор жил в машине уже три недели, и обивка салона пропахла его потом. Грязные майки он бросал в багажник к перепачканным в тосоле выцветшим джинсам, но пистолет и бумажный пакет, туго набитый стодолларовыми банкнотами, постоянно держал при себе — на пассажирском сиденье. Подъезжая к очередному городку, он прятал пакет в «бардачок», а пистолет — разумеется, без магазина — попросту подсовывал себе под седалище. И все было бы ничего, если бы в придорожной закусочной «Карапуз» на окраине Терре-Хоута, штат Индиана, Кантора не окликнула симпатичная официантка, о чем-то спорившая с двумя водителями грузовиков.
