Последние формальности едва успели закончиться (алая мантия судьи еще маячила в узком и темном дверном проеме), как Вимси пробрался к судейскому месту. Он поймал защитника за край мантии.
— Бигги! Прекрасно сработано! У вас появился еще один шанс. Допустите меня к расследованию, и мы добьемся ее оправдания.
— Вы действительно так считаете, Вимси? Могу вам признаться, что все прошло лучше, чем я ожидал.
— А в следующий раз все будет еще лучше. Послушайте, Бигги, возьмите меня в писари или еще кем-нибудь. Я хочу с ней поговорить.
— С кем? С моей клиенткой?
— Да, у меня есть кое-какие догадки насчет этого дела. Мы должны добиться ее оправдания, и я уверен, что это можно сделать.
— Ну что ж, зайдите ко мне завтра. Сейчас я должен пойти поговорить с ней. Я буду у себя в конторе в десять. До свидания.
Вимси стремительно попрощался и бросился к боковой двери, из которой выходили присяжные. Последней из них, в сбившейся набок шляпке и неловко наброшенном на плечи дождевике, вышла та самая старая дева. Вимси подбежал к ней и схватил ее за руку.
— Мисс Климпсон!
— Ах, лорд Питер! О, Господи! Что за ужасный день! Знаете, ведь это в основном из-за меня возникли все эти проблемы, хотя двое из моих коллег мужественно встали на мою сторону. Ох, лорд Питер, надеюсь, что я не совершила ошибки, но я не могла, никак не могла по совести сказать, что она виновна, когда она невиновна, правда ведь? О, Боже, о, Боже!
— Вы совершенно правы. Она невиновна. Слава Богу, что вы устояли и дали ей еще один шанс. Я собираюсь доказать, что она невиновна. И я собираюсь пригласить вас на обед, и… послушайте, мисс Климпсон!
— Да?
— Надеюсь, вы не против, потому что я с утра не брился, но я сейчас заведу вас за угол, где никого нет, и расцелую.
Следующим днем было воскресенье, однако сэр Импи Биггс отменил встречу с приятелем и игру в гольф (надо сказать, без особого сожаления, потому дождь лил, как из ведра) и устроил чрезвычайный военный совет.
— Итак, Вимси, — сказал адвокат, — каковы ваши идеи в связи с этим делом? Позвольте представить вам мистера Крофтса из конторы «Крофтс и Купер», нотариуса подсудимой.
— Я исхожу из того, что мисс Вэйн не совершала этого преступления, — заявил Вимси. — Полагаю, что эта мысль вам уже приходила в голову, но теперь, когда она исходит от меня, она, конечно же, должна произвести на вас гораздо более сильное впечатление.
Мистер Крофтс, который не совсем понял, было ли это высказывание шуткой или проявлением глупости, почтительно улыбнулся.
— Безусловно, — сказал сэр Импи. — Однако мне было бы интересно узнать, сколько членов жюри присяжных солидарны с вами.
— Ну, по крайней мере это я вам сказать могу, поскольку знаком с одной из них. Одна женщина, еще полженщины и примерно три четверти мужчины.
— А если точнее?
— Ну, моя знакомая утверждала, что мисс Вэйн просто не такой человек, чтобы совершить убийство. Они, конечно же, долго на нее давили, потому что она не могла найти ни одного реального реального слабого места в доказательствах обвинения, однако она заявила, что поведение подсудимой — это тоже часть доказательств и что она имеет право принимать его во внимание. К счастью, она — стойкая пожилая женщина со здоровым пищеварением и боевым христианским духом удивительной крепости. Она предоставила им возможность выговориться, а потом сказала, что все равно не убеждена и будет стоять на своем.
— Очень кстати, — отозвался сэр Импи. — Если человек верит во все положения христианской веры, он не пренебрежет и малейшим свидетельством в защиту обвиняемого. Но нам не приходится рассчитывать на жюри, которое целиком состояло бы из ревностных христиан. А что насчет второй женщины и мужчины?
— Ну, женщина была полной неожиданностью. Это — та полная преуспевающая дама, владелица кондитерского магазинчика. Она сказала, что, по ее мнению, вина не доказана, и что вполне возможно, что Бойс принял яд сам, или что его отравил его кузен. На нее повлияло, как это ни странно, то, что она присутствовала на паре судебных разбирательств по отравлению мышьяком и осталась не удовлетворена приговором. Она имеет невысокое мнение о мужчинах в целом (похоронила уже третьего мужа) и принципиально не доверяет показаниям всех специалистов. Она сказала, что, на ее взгляд, мисс Вэйн вполне могла совершить это преступление, но по показаниям медиков она не повесила бы и собаку. Поначалу она была готова проголосовать с большинством, но невзлюбила старшину, который попытался говорить с нею свысока, и в конце концов заявила, что поддержит мою приятельницу, мисс Климпсон.
Сэр Импи расхохотался.
— Очень интересно. Хотелось бы мне почаще получать такие сведения о происходящем в комнате присяжных! Мы из кожи вон лезем, чтобы подготовить убедительные свидетельские показания, а потом кто-то решает, что это вообще ничего не доказывает, а второй поддерживает его на том основании, свидетельским показаниям вообще нельзя довеять. А что же мужчина?
— Мужчина — художник, и он единственный реально представлял себе, какую жизнь вели эти люди. Он поверил рассказу подсудимой о той ссоре и сказал, что если она действительно относилась к погибшему с таким презрением, то ей меньше всего хотелось бы его убивать. Она предпочла бы стоять в сторонке и наблюдать, как он корчится от зубной боли, на манер того персонажа из известной песенки. Он смог поверить и объяснению о покупке ядов, которое остальные, естественно, сочли весьма неубедительным. А еще он сказал, что, насколько он слышал, Бойс был самодовольным педантом и любой человек, который его укокошил, должен считаться благодетелем рода человеческого. Он имел несчастье читать кое-какие его книги и считал его идиотом и занудой. По правде говоря, он решил, что тот вполне мог покончить с собой, и если кто-то готов принять эту точку зрения, он рад к нему присоединиться. А еще он напугал присяжных, объявив, что привык сидеть допоздна в душных помещениях и его не испугает перспектива остаться заседать хоть на всю ночь. Мисс Климпсон тоже сказала, что ради правого дела можно пожертвовать личными удобствами, и добавила, что ее религия приучила ее поститься. В этот момент у третьей женщины началась истерика, а еще один мужчина, которому на следующий день надо было заключать важную сделку, совершенно потерял самообладание. И вот, чтобы предотвратить рукоприкладство, старшина присяжных решил, что им следует объявить о том, что они не могут прийти к общему решению. Вот так все и вышло.
— Ну, они дали нам еще один шанс, — сказал мистер Крофтс, — так что это к лучшему. Теперь дело будет слушаться уже в следующую судебную сессию, и достанется, скорее всего, Бэнкрофту, а он не так строг, как Кроссли. Вопрос только в том, удастся ли нам представить дело лучше?
— Я приложу к этому все силы, — пообещал Вимси. — Знаете ли, должны же быть какие-то факты. Я не сомневаюсь в том, что вы трудились, как пчела, но я собираюсь трудиться, как целый улей. И у меня перед вами есть одно большое преимущество.
— Больше мозгов? — с ухмылкой предположил сэр Импи.
— Нет, я не стал бы это утверждать, Бигги. Но я-то верю в то, что мисс Вэйн невиновна.
— Дьявольщина, Вимси, неужели мое заключительное слово не убедило вас в том, что я всей душой верю в это?
— Ну, конечно, убедили. Я чуть было не разрыдался. «Вот он, старина Бигги, — сказал я себе, — готов уйти от дел и перерезать себе горло, если вердикт окажется неблагоприятным, потому что он разочаруется в британском правосудии. Нет: вас выдала ваша бурная радость из-за того, что вам удалось добиться неразрешимого конфликта присяжных. Это было больше, чем вы ожидали. Вы сами это сказали. Кстати, извините за грубый вопрос: кто вам платит, Бигги?
— «Крофтс и Купер» — лукаво ответил сэр Импи.
— А они, насколько я понимаю, занимаются этим из чистой благотворительности.
— Нет, лорд Питер. На самом деле расходы по этому делу оплачивают издатели мисс Вэйн и… ну, одна газета, которая скоро начнет публикацию ее нового романа. В результате всего этого они рассчитывали получить сенсационный материал. Но, откровенно говоря, я не знаю, что они скажут по поводу новых расходов, связанных с повторным слушанием. Я ожидаю, что они сегодня утром со мной свяжутся.
— Вот стервятники, — сказал Вимси. — Ну, будем надеяться, они продолжат финансирование, но, на всякий случай, пообещайте им, что они не останутся в накладе. Только не называйте моего имени.
— Это очень щедрое обещание…
— Ничуть. Я ни за что на свете не хотел бы лишиться такого удовольствия. Именно такие дела я просто обожаю. Но взамен вы должны кое-что для меня сделать. Я хочу встретиться с мисс Вэйн. Вы должны сделать меня членом вашей команды, чтобы я смог выслушать ее версию происшедшего по возможности без посторонних ушей. Вы меня понимаете?
