Другим его талантом было проворство, поразительное для такого калеки. Если бы вы только видели, как ловко он передвигался на своем костыле (ни дать ни взять обезьянка, скачущая по ветвям лиан), то сразу поняли бы, почему Бартлеты сделали его своим сообщником. Он умел не только мгновенно исчезать с места преступления, он идеально дополнял их: если их роли были, так сказать, публичными, то его задача – сугубо приватная; они находились на сцене – он прятался в кулисах.
Обычно Джонсон заходил к Бартлетам по пятницам вечером, в половине восьмого. Он приносил с собой сумку, в которой, подозреваю, лежали бутылки с элем, потому что как-то, проходя мимо их дома, я сквозь щелочку в занавесках увидел, как они втроем сидят за столом под лампой и играют в карты и рядом с каждым стоит стакан с пивом. Уходил он всегда в половине одиннадцатого, с изумительной быстротой передвигаясь по улицам на своем костыле. Казалось, что, кроме этих еженедельных посиделок, у Джонсона с Бартлетами нет никаких общих дел. Я был заинтригован личностью этого маленького человечка и, желая побольше узнать о его жизни, поручил Уиггинсу навести справки. С этой целью Уиггинс однажды вечером проследил за ним до его дома в Баттерси, где Джонсон жил холостяком. По-видимому, ни семьи, ни друзей (за исключением Бартлетов) у него не было.
Тут Холмс замолчал и стал вглядываться в языки пламени, словно желая отыскать там объяснение своему странному интересу к Бледнолицему Джонсону, которого он сам назвал невзрачным. Обычно Холмс не выказывал никаких чувств к своим клиентам, не говоря уж о преступниках, которые встречались ему на пути, но прежде, чем я, пораженный его задумчивостью, успел вставить хоть слово, он очнулся от своих мыслей и вернулся к повествованию.
– Через неделю после небольшого путешествия Уиггинса в Баттерси Бледнолицый Джонсон неожиданно заявился к Бартлетам в субботу после обеда. Как я уже говорил, прежде он навещал их исключительно по пятницам вечером. Как только он зашел в дом, я навострил уши, предположив, что они что-то затеяли. И оказался прав. Через десять минут все трое вышли из дому и пошли по улице. Ненадолго задержавшись, чтобы захватить поношенное пальто и котелок, являвшиеся частью образа безработного клерка, я тоже выскочил на улицу и отправился за ними. На Лэдброк-гроув они остановили кэб, и я последовал их примеру, велев своему кэбмену ехать на некотором расстоянии от них.
Местом их назначения оказалась Норт-Энд-роуд в Фулэме – оживленная улица с множеством магазинов, кафе и прочих заведений. Когда мой кэб остановился неподалеку от их экипажа, я увидел маленькую ювелирную лавку с одной-единственной витриной, защищенной металлической решеткой, и именем владельца на вывеске: Сэмюэл Гринбаум.
Здесь приятели разделились. Джонсон заковылял прочь – по-видимому, отправился осматривать близлежащие проходы и переулки на случай, если придется спешно ретироваться. Рози Бартлет, опустив вуаль на лицо, стала прогуливаться по улице, делая вид, будто глазеет на магазинные витрины, хотя в действительности она, без сомнения, изучала окружающую обстановку.
В это время Бартлет, к величайшему моему изумлению, зашел в ювелирную лавку. То был неожиданный ход, однако, поразмыслив, я понял, что у него на уме. Он тоже хотел оглядеться, чтобы выяснить особенности этого заведения заранее, ибо я был уверен: ограбление состоится в другой день, сегодня злоумышленники отправились лишь на разведку. В частности, Бартлет мог проверить, находится ли в лавке один владелец или же у него есть помощник; насколько проворен торговец и не сумеет ли он догнать вора; нет ли на пути от прилавка к выходу каких-либо препятствий; легко ли открывается дверь на улицу.
Я нарочно прошелся мимо лавки и сквозь застекленную дверь увидел, что Бартлет оживленно беседует о чем-то с владельцем заведения. Прощаясь, они даже обменялись рукопожатием! Тут я догадался, что Бартлет условился с торговцем заглянуть в лавку в другой день, на этот раз вместе с «супругой», чтобы выбрать ей в подарок дорогое кольцо. Другими словами, ювелир невольно помогал преступникам организовать ограбление собственной лавки!
Вскоре я убедился в правильности своих выводов. Бартлет вышел из лавки, а я, спрятавшись за распахнувшейся дверью, смог разглядеть его с близкого расстояния. В жизни он был гладко выбрит и не носил очков, теперь же у него на лице красовались очки в золотой оправе и аккуратно подстриженные темные усики – очевидно, в таком же обличье он намеревался предстать и в день ограбления. Лестрейд ни словом не упомянул о том, что троица проводила предварительную разведку на местности, – то ли не придал этому значения, то ли жертвы не рассказали об этом. Если верно было второе предположение, это означало, что полиция снимала показания очень небрежно.
Я тут же решил, что впредь всегда буду уделять опросу свидетелей самое пристальное внимание, чтобы получить в свое распоряжение как можно больше несущественных на первый взгляд фактов, которые в дальнейшем помогут мне докопаться до истины. Знание – главный помощник сыщика, Уотсон. Мельчайшая подробность может оказаться решающей в поимке преступника[24].
Тем временем Бартлет дошел до конца улицы. Там он встретился со своей сестрой Рози и Бледнолицым Джонсоном, они торопливо посовещались о чем-то, а затем расстались. Джонсон нанял экипаж и поехал своей дорогой, Бартлеты взяли другой кэб. Рекогносцировка завершилась, все было готово для нового ограбления, которое, по моему твердому убеждению, должно было произойти в следующую субботу, примерно в половине седьмого вечера.
– Что заставило вас так думать, Холмс?
– Точно такой же вопрос задал мне инспектор Лестрейд, когда я явился к нему в Скотленд-Ярд в понедельник утром. В ответ я обратил его внимание на факты. Полагаю, существенным доказательством служило то, что Джонсон и Бартлет отправились на разведку именно в этот день и час. Кроме того, они осматривали не только лавку, которую собирались ограбить, но и близлежащую местность. Это была многолюдная торговая улица с большим количеством продуктовых лавок, а также (немаловажная, на мой взгляд, деталь!) уличных прилавков, расставленных вдоль тротуара. Кроме того, надо учесть, что большинству рабочих жалованье выплачивают в субботу вечером, после чего те с женами идут за провизией или отправляются в пивные, каковых в непосредственной близости от ювелирной лавки мистера Гринбаума насчитывалось три. Следовательно, в субботу вечером на этой улице всегда было полно народу, что позволило бы Бартлетам без труда затеряться в толпе.
Как я уже говорил, все люди, не исключая и преступников, – рабы привычки. Прежние ограбления ювелирных лавок также имели место в субботу во второй половине дня. На данное обстоятельство указывал даже Лестрейд, обсуждая со мной эти случаи, однако он не придал ему должного значения, сочтя его причудой Бартлетов – чем-то вроде хорошей приметы. Однако к суеверию это не имело никакого отношения. Бартлеты были профессионалы до мозга костей, дата и время совершения преступления обдумывались ими столь же тщательно, как и другие детали, от маскировки до выбора жертвы.
Мне потребовалось проявить некоторую настойчивость, чтобы убедить Лестрейда в правильности своего предположения. Наконец здравомыслие в нем возобладало, и он согласился с моим планом. На следующий день я сам, в сопровождении Лестрейда, отправился на разведку, чтобы определить места, где должны будут до поры до времени засесть в укрытии инспектор и шесть полицейских в штатском.
К чести Лестрейда, надо добавить, что в конце концов он поверил в мой план и принял живейшее участие в подготовке к поимке преступников с поличным; мне даже пришлось сдерживать его пыл и растолковывать, что полицейский в обличье слепого нищего у дверей ювелирной лавки только привлечет к себе ненужное внимание. Нищие, как и уличные торговцы, предпочитают работать на одном и том же месте, и внезапно появившийся чужак немедленно вызовет у остальных возмущение и подозрение.
В следующую субботу к шести часам вечера на Норт-Энд-роуд появились и тут же смешались с обычными людьми, занятыми повседневной суетой, несколько неприметных полицейских в штатском. Они разглядывали витрины, бродили по лавкам, покупали на уличных прилавках фрукты и овощи, нигде не задерживаясь и, по моему настоянию, не слишком удаляясь от лавки мистера Гринбаума.
Лестрейд тоже был здесь, его внимательные маленькие глазки так и шныряли по сторонам: он пытался удостовериться, что все идет по плану. От успеха этого дела зависела его репутация в Скотленд-Ярде, так как недавно он потерпел сокрушительную неудачу, расследуя печально известное убийство в Паддингтон-Грин, где злоумышленнику удалось выйти сухим из воды.
