Зал вздохнул, и повсюду послышались приглушенные голоса. Судья, не проявлявший никаких признаков усталости, учтиво подался вперед.
— Быть может, вам удастся достичь его по прошествии еще некоторого времени?
— Боюсь, что нет, ваша честь. — Старшина бросил свирепый взгляд в угол, где, крепко сжав руки и опустив голову, сидела старая дева. — По-видимому, мы никогда не придем к единому мнению.
— Может быть, я чем-нибудь могу вам помочь?
— Нет, благодарю вас, ваша честь. Нам все понятно, только мы смотрим на вещи по-разному.
— Жаль. Думаю, вам придется попытаться еще раз, если же вы и на этот раз не придете к единому мнению, то вернетесь и сообщите мне об этом. А пока, если вам понадобятся мои познания в области законодательства, они в вашем распоряжении.
Присяжные с мрачным видом удалились. Пурпурная мантия судьи мелькнула и исчезла. Голоса в зале стали громче, перейдя в гул.
— Готов поспорить, это твоя мисс Климпсон все тормозит, Уимзи, — заметил Фредди Арбатнот. — Ты видел, как на нее смотрел старшина?
— Умница, — откликнулся Уимзи. — Настоящая умница! У нее золотая голова; может, она чего и добьется.
— По-моему, ты пользуешься недозволенными методами воздействия на присяжных. Ты что, подавал ей знаки?
— Нет, — ответил Уимзи. — Хочешь верь, хочешь не верь, но я старался даже случайно не моргнуть глазом.
— Это делает тебе честь, — пробормотал Фредди. — Но все-таки как же чертовски хочется обедать!
Прошло шесть часов. Прошло шесть с половиной часов.
— Наконец-то!
Когда присяжные вышли в зал во второй раз, вид у них был усталый. Домохозяйка плакала, прижимая к лицу носовой платок. Простуженный выглядел так, что краше в гроб кладут. Волосы у художника растрепались и стали напоминать всклокоченный куст. У директора компании и старшины был такой вид, словно они хотели кого-нибудь придушить, и лишь старая дева сидела с закрытыми глазами, шевеля губами, словно молилась.
— Господа присяжные, удалось ли вам достичь согласия?
— Нет, и теперь мы абсолютно убеждены в том, что никогда его не достигнем.
— Вы уверены в этом? — переспросил судья. — Я никоим образом не хочу торопить вас. Я готов ждать сколько потребуется.
Директор компании издал такое рычание, что его услышали даже на галерее. Старшина сдержался и ответил охрипшим от усталости и споров голосом:
— Мы никогда не придем к единому мнению, ваша честь, даже если просидим здесь до второго пришествия.
— Прискорбно, — заметил судья. — В этом случае не остается ничего другого, как распустить вас и назначить новый суд. Я не сомневаюсь в том, что вы сделали все от вас зависящее, использовав все умственные и душевные силы для решения этого дела, обстоятельства которого вы слушали с таким терпением и вниманием. Я распускаю вас и освобождаю от обязанности заседать в жюри присяжных на ближайшие двенадцать лет.
Еще не были завершены формальности и мантия судьи еще полыхала в темном проеме двери, а Уимзи уже бросился к местам для адвокатов.
— Отлично, Бигги! — хватая защитника за мантию, воскликнул он. — У вас будет еще одна возможность. Включите меня в свою команду, и мы выиграем дело.
— Ты так думаешь, Уимзи? Я ожидал худшего.
— В следующий раз мы достигнем большего. Послушай, Бигги, приведи меня к присяге в качестве клерка или кого-нибудь еще. Я хочу допросить ее.
— Кого? Мою клиентку?
— Да. Меня взволновало это дело. Нам надо ее вытащить, и я знаю, что это возможно.
— Ну приходи ко мне завтра. А сейчас мне надо поговорить с ней. Я буду у себя в десять. До свидания.
Уимзи ринулся в сторону боковой двери, откуда выходили присяжные. Последней, в шляпке набекрень и неловко накинутом плаще, шла старая дева. Уимзи бросился к ней и схватил ее за руку.
— Мисс Климпсон!
— Лорд Питер! О господи, какой ужасный день. Вы знаете, это все в основном из-за меня, правда, еще двое очень мужественно меня поддержали. Надеюсь, я не ошиблась; ну не могла же я сказать, что она виновна, когда я уверена, что это не так? О боже, боже!
— Вы абсолютно правы. Она невиновна, и слава богу, вы убедили их и предоставили ей еще одну возможность Я докажу, что она этого не делала. Можно, я вас приглашу на обед? И… мисс Климпсон!
— Да?
— Конечно, вы станете ругать меня за то, что я не успел утром побриться, но за ближайшим утлом я собираюсь вас расцеловать.
На следующий день было воскресенье, но сэр Импи Биггз отложил назначенную партию в гольф, о чем нимало не сожалел, так как дождь лил как из ведра, и созвал срочный военный совет.
— Ну что, Уимзи, есть какая-нибудь идея? — осведомился он. — Позволь я представлю тебе мистера Крофтса из адвокатской фирмы «Крофтс и Купер», специалиста в области защиты.
— Моя идея состоит в том, что мисс Вейн не убийца, — заявил Уимзи. — Не сомневаюсь, что и вам в голову приходила эта мысль, но когда за ней стоит мой великий ум, она, несомненно, должна производить большее впечатление.
Мистер Крофтс, так и не решив, шутка это или глупость, почтительно улыбнулся.
— Безусловно, — согласился сэр Импи, — но я хотел бы знать, какое количество присяжных разделило эту точку зрения.
— Ну это я могу тебе сказать, так как я знаком с одной из них. Полторы женщины и три четверти мужчины.
— А конкретнее?
— Моя знакомая считает, что мисс Вейн невиновна. Остальные, конечно же, давили на нее как могли, так как она могла указать ни на одно слабое звено в цепочке доказательств обвинения и утверждала лишь, что единственное, свидетельствует в пользу обвиняемой, это ее поведение. Счастью, она жилистая и крепкая пожилая женщина с прекрасным пищеварением и поразительно твердыми нравственными устоями, и поколебать стойкость ее духа невозможно. Она подождала, пока они выдохнутся, а потом заявила, что все равно придерживается своего мнения и не станет говорить, что кто-то виновен, когда это не так.
— Очень полезная знакомая, — заметил сэр Импи. — Считает, что ни один догмат ее христианской веры не может быть поколеблен никакими доказательствами, приводимыми противоположной стороной. Но не можем же мы рассчитывать на то, что все присяжные окажутся христианами, готовыми принять мученичество за свои убеждения. А кто еще был на ее стороне?
— Совершенно неожиданно еще одна женщина. Преуспевающая толстушка, содержащая кондитерскую. Она сказала, что не считает вину доказанной, так как Бойз сам мог принять яд или получить его из рук своего кузена. Как ни странно, на нее повлияло то, что она дважды присутствовала на процессах, связанных с отравлением мышьяком, и в обоих случаях приговор ей представлялся неоправданным, особенно в деле Седдона. У нее не слишком высокое мнение о мужчинах (она похоронила третьего мужа), и она принципиально не верит специалистам. Она допускает возможность того, что мисс Вейн виновна, но приговаривать к повешению человека на основании медицинской экспертизы не станет. Сначала она была готова проголосовать с большинством, но потом ее начал раздражать старшина, пытавшийся подавить ее своей властью, и тогда она сказала, что поддержит мою знакомую, мисс Климпсон.
Сэр Импи рассмеялся.
— Очень интересно. Я бы хотел получать такие сведения обо всех присяжных. Мы тут семь потов спускаем, чтобы опровергнуть улики, а потом кто-то принимает решение на основании того, что лежит за гранью рационального, и к нему присоединяется еще кто-то, кто вообще не верит никаким доказательствам. А что за мужчина.
— Художник, единственный человек, который знаком с тем образом жизни, который вели эти люди. Он поверил рассказу вашей клиентки о причинах ссоры с Бойзом и сказал, что если она действительно испытывала к нему такие чувства, то вряд ли захотела бы его убивать. Скорее, она предпочла бы наблюдать со стороны за его мучениями. Кроме того, для него оказался убедительным ее рассказ о приобретении ядов, который остальным, конечно же, представлялся малодостоверным. Потом он сказал, что Бойз, судя по всему, был самодовольным хлыщом, и, кто бы его ни убил, этот человек принес благо обществу. Он имел несчастье прочесть несколько книг Бойза и считал его несносным выродком. Более того, он полагал, что Бойз вполне мог совершить самоубийство, и готов был поддержать любого, кто начал бы отстаивать эту точку зрения. Присяжных он поверг в панику, заявив, что привычен к работе по ночам и тяжелым запахам и готов просидеть всю ночь, если потребуется. Его поддержала мисс Климпсон, которая сказала, что ради правого дела можно пренебречь личным неудобством, а религия приучила ее к постам. В этот момент у третьей женщины началась истерика, а мужчина, у которого на следующий день должна была состояться важная сделка, вышел из себя, и, чтобы избежать рукоприкладства, старшина счел, что им лучше согласиться на том, что они не достигнут единого мнения. Вот как все это было.
