И вдруг — эврика!
Все стало на свои места.
Оставалась одна деталь.
Чтобы уточнить её, я позвонил жившему через дом от нас доктору Воллмеру и выяснил, что смертоносный столбняк обладал тремя качествами: он мог существовать в виде токсина, в виде бацилл и в виде спор. Попадая в организм, бациллы или споры вырабатывали токсин, который и делал свое черное дело, причем путешествуя по телу не с кровью, а по нервным стволам. Бациллы и споры были анаэробны, но могли жить на поверхности почвы многие годы.
Что же дальше? Забыть обо всем, как этo сделал Вулф? Но в отличие от него мне это не удавалось. К тому же, добыв результат, я преподал бы ему хороший урок. Стрелки часов показывали почти одиннадцать, и так как я хотел уйти из дома прежде чем Вулф спустится из оранжереи, то позвонил ему наверх предупредить, что отправляюсь по делам, и зашагал к гаражу на Десятой авеню, где взял машину. По дороге я остановился у магазина скобяных изделий на Сорок второй улице и купил большой кухонный нож, узкую садовую лопатку и четыре бумажных пакета. Затем, отыскав на углу телефонную будку, набрал номер Бесс Хадлстон.
Ответила Мариэлла, и я спросил мисс Николс. Когда через минуту Джанет взяла трубку, я сказал, что звоню узнать её новый адрес, так как, по моим предположениям, она должна скоро куда-нибудь переехать.
— Это вы… Какая приятная неожиданность, — проговорила Джанет. — А я уж подумала, что, покончив с обязанностями сыщика, вы совершенно забыли…
— Не притворяйтесь. Чтобы девушка, которая так прекрасно танцует, восприняла телефонный звонок как неожиданность! Впрочем, сейчас вам, видимо, не до танцев.
— Это точно.
— Так вы скоро переезжаете?
— Пока неизвестно. Мы помогаем мистеру Хадлстону приводить в порядок дела.
— Вы пришлете мне свой новый адрес?
— Конечно, раз вам этого хочется.
— Как вы посмотрите, если я подъеду на Ривердейл? Просто чтобы сказать «привет».
— Когда? Сейчас?
— Вот именно. Я смогу быть у вас через двадцать минут. Ужасно хочется повидаться.
— Но… — Пауза. — Хорошо, приезжайте. Если, конечно, это вас не затруднит.
Я ответил, что меня это нисколько не затруднит, повесил трубку и помчался в сторону Сорок шестой улицы, где находился выезд на Западную магистраль.
Признаюсь, я выбрал не самое удачное время. Появись я на Ривердейл между половиной первого и часом, я застал бы обитателей дома за трапезой и, сказав, что уже пообедал, смог бы отправиться дожидаться Джанет на террасу, что мне, собственно, и требовалось. Конечно, такое поведение выглядело бы несколько странным, но выбирать не приходилось. В действительности же получилось так, что, оставив машину у калитки, я, с ножом в одном брючном кармане, садовой лопаткой в другом и свернутыми бумажными пакетиками в боковом кармане пиджака, пересек лужайку и наткнулся на Ларри, который стоял возле бассейна и угрюмо смотрел на воду. Заслышав шаги, он перевел хмурый взгляд на меня.
— Привет, — произнёс я как можно дружелюбнее. — Что, высматриваете аллигаторов?
— С ними пришлось расстаться.
— И с Мистером? И с медвежатами тоже?
— Тоже. Какого черта вы здесь делаете?
Следовало бы его как-то утешить, ободрить, но, право же, он вел себя слишком вызывающе. Этот тон, этот взгляд… Поэтому я ответил:
— Я пришёл поиграть в пятнашки с Мистером, — и направился к дому, но как раз в этот момент на тропинке показалась Джанет.
Она выглядела симпатичнее, чем запомнилась мне по последней встрече, или, вернее, не столько симпатичнее, сколько интереснее. Кажется, у неё были иначе уложены волосы. Она сказала мне: «Привет», позволила пожать руку и обратилась к Ларри:
— Мариэлла просит тебя помочь ей разобраться со счетами от Корлисса. Некоторые из них относятся к тому времени, когда она ещё здесь не работала, а моей памяти она, похоже, не доверяет.
Ларри согласно кивнул и, переместившись на несколько шагов, оказался напротив меня.
— Чего вы хотите? — спросил он.
— Ничего особенного, — ответил я. — Свободы слова, свободы вероисповедания, свободы…
— Если речь о счёте, отправьте его по почте. И больше трех процентов получить не надейтесь.
Я подавил всплеск возмущения и помотал головой.
— Счёта у меня нет. Я пришёл повидать мисс Николс.
— Ах, вот как! Вы пришли, чтобы вынюхивать…
Джанет коснулась его руки.
— Ларри, пожалуйста, не надо. Мистер Гудвин позвонил и попросил разрешения встретиться со мной. Не надо, хорошо?
Я предпочёл бы вмазать ему. Меня раздражало, что она держит ладонь на его руке и смотрит на него снизу вверх этим своим особенным взглядом, но когда он развернулся и зашагал к дому, я взял себя в руки и позволил ему уйти.
— Какая муха его укусила? — спросил я Джанет.
— Вы ведь сыщик. А если учесть, что его тётя умерла совсем недавно… Ужасно, это было ужасно…
— Понимаю. Только его состояние едва ли можно назвать скорбью. А что это ещё за шуточка насчёт трёх процентов?
— Ларри… — Она замялась. — Впрочем, видит Бог, тут нет никакого секрета. Финансовые дела мисс Хадлстон были сильно запутаны. Все думали, что она богата, но на самом деле она спускала деньги почти так же быстро, как зарабатывала.
— И даже быстрее, если судить по тому, что кредиторам предполагается выплачивать лишь три процента. — Я двинулся в сторону террасы, и она пошла следом за мной. — В таком случае брату и племяннику сильно не повезло. Я извинюсь перед Ларри. У него действительно есть повод для скорби.
— Нехорошо так говорить! — запротестовала она.
— Тогда беру свои слова обратно, — ретировался я. — Давайте поговорим о чем-нибудь ещё.
Я прикинул, что лучше всего было бы сесть на террасе, а потом под каким-нибудь предлогом отослать её на несколько минут — большего мне не требовалось, — но жаркие лучи полуденного солнца лились почти вертикально, и Джанет, не замедляя шага, прошла в дом. Она предложила мне опуститься возле неё на диван, но, памятуя об инструментах в карманах брюк, я предпочел расположиться напротив, в кресле. Началась беседа.
Конечно, проще всего было честно рассказать ей о цели своего визита, а потом пойти и сделать то, что хотел, но если я так не поступил, то вовсе не потому, что подозревал её в сочинении анонимных писем, причастности к убийству или в чем-либо ещё. Мне просто не хотелось травмировать Джанет признанием, что на Ривердейл меня привело вовсе не желание её повидать. Никто не знал, как будут дальше развиваться события, поэтому торопиться терять союзника не следовало. И я трещал без умолку. Наконец, решив, что пора приниматься за дело, я уже начал подыскивать ей поручение — по возможности наверху, что наверняка задержало бы её минут на пять, — как вдруг в изумлении уставился в окно.
На террасе с газетным свертком под мышкой, длинным ножом в одной руке и садовой лопаткой в другой появился Дэниел Хадлстон!
Я приподнялся с кресла, чтобы лучше видеть.
— Что там? — спросила Джанет и тоже встала.
Я шикнул на неё и произнёс в самое ухо:
— Первая заповедь сыщика: не производить ни малейшего шума.
Братец Дэниел остановился посреди террасы возле качелей, опустился на колени и, положив возле себя сверток и лопатку, воткнул нож в полоску дерна между плитами. Он не таился, не оглядывался через плечо, но работал быстро. Вынув при помощи лопатки из промежутка между плитами полоску дерна длиной примерно пятнадцать сантиметров и толщиной около семи, он завернул её в газету, затем извлек вторую, справа от первой, и ещё одну — слева, после чего также завернул их в газету каждую по отдельности.
— Интересно, что он такое задумал? — прошептала Джанет.
Я сжал её руку.
У Дэниела дело близилось к концу. Развернув принесенный сверток, он достал три полоски дерна точно такой же формы и размера как те, которые только что выкопал, вставил их в ямку между плитами, утрамбовал ногой и, взяв под мышку сверток с тремя только что вырытыми полосками, торопливо куда-то направился.
Я взял пальцы Джанет в свои руки и пристально посмотрел ей в глаза.
— Знаешь, крошка, единственный мой недостаток — это любопытство, — сказал я. — В остальных отношениях я безупречен. Помни это и не опоздай к обеду.
Она попыталась что-то возразить моей спине, но я был уже на пути к двери. Я осторожно выбрался из дома, проскользнул через террасу и, оказавшись возле живой изгороди, раздвинул ветви кустарника. Дэниел был шагах в сорока, однако он шёл совсем не к калитке, где была запаркована моя машина, а куда-то вправо. Я решил, что дам ему ещё двадцать шагов форы, а затем перелезу через кустарник, и правильно сделал, потому что внезапно надо мной раздался чей-то голос:
— Эй, дядя Дэн! Куда это вы направились?
Дэниел замер на месте и обернулся.
