Нет, мне не хотелось называть ее Эллен. Мне бы только хотелось как можно скорее оказаться от нее подальше, чтобы вообще ее никак не называть.
Эллен объявила причину вечеринки – объявила им, – сказав, что она устраивается для того, чтобы выяснить через меня, что сделали и чем занимаются Ниро Вульф и фараоны и тогда они узнают, в каком они все находятся положении. Эллен была уверена, как она им сказала, что они развяжут мне язык, так как ей приходилось со мной встречаться, и она нашла меня очень милым и симпатичным. Поэтому хозяйки с помощью «Бабл-Пэн» создали веселую и интимную обстановку, хотя я и предпочел молоко. Я подозревал, что, по крайней мере, одна из них, Люси Морган, предпочла бы виски, или джин, или ром, или водку, а может быть, и они все, но тогда я мог бы подумать, что они не только милые трудолюбивые актрисы.
Они не выглядели веселыми. Я бы не сказал, что они были измучены, но румянец сошел. И они не купились на рекламу Эллен, какой я милый и симпатичный. Они были настроены абсолютно скептически, и меня измеряли косыми взглядами, особенно Кэрол Эннис, сидевшая со скрещенными ногами и вскинутой головой на кушетке. Это она просила меня после нескольких замечаний о том, как это ужасно и бесшумно произошло, насколько я хорошо знаю шефа-повара и другого человека в кухне. Я сказал ей, что она может Фрица забыть. Он был полностью вне подозрений, и во, всяком случае, он стоял у плиты, когда они брали тарелки. Что касается Золтана, я сказал, что, хотя я знаю его долгое время, мы близки не были, но это к делу не относится, потому что, допуская, что ему было известно, кого из гостей какая девушка будет обслуживать. И если он отравил одну из порций и видел, что нужная девушка взяла ее, почему же она или какая-то другая девушка вернулась обратно за другой тарелкой?
– Это не доказано, то, что она вернулась, – заявила Кэрол. – Ее никто не видел.
– Никто и не заметил, – я не был агрессивен, мне полагалось быть милым и симпатичным. – Она не была замечена, когда вышла из столовой, потому что внимание всех девушек, находившихся там, было сосредоточено на Феликсе и Мэриэнн Квин, у которой соскользнул блин, а мужчины не обратили на нее внимания. Единственное место, где могли ее заметить, это коридор через кладовую, и, если она встретила там другую девушку, она могла бы остановиться и поправить волосы или еще что-нибудь. В любом случае одна из вас должна была вернуться обратно за второй тарелкой, потому что, когда Фэри Фабер пришла за своей тарелкой, там не было ни одной.
– Почему вы говорите «одна из нас»? – потребовала Нора. – Если вы имеете в виду одну из нас здесь присутствующих, то там нас было двенадцать.
– Я действительно имею в виду одну из вас здесь, но это говорю не я, я цитирую полицию. Они считают, что это была одна из вас, так как вы были пятью последними.
– Откуда вы знаете, что они думают?
– Я не могу этого сказать, но я знаю.
– Я знаю, что я думаю, – заявила Кэрол. Она разняла ноги и придвинулась к краю кушетки, чтобы достать туфли. – Я думаю, это был Золтан. Я читала в «Газетт», что он шеф у Рустермана, а Ниро Вульф – попечитель и потому он там является хозяином, и я думаю, что Золтан ненавидел его по какой-то причине и пытался его отравить, но он дал отравленную порцию не той девушке. Ниро Вульф сидел прямо рядом с Пайлом.
Не было смысла говорить ей, что она просто игнорирует тот факт, что одна из них вернулась обратно за второй порцией, поэтому я просто сказал:
– Никто не может заставить вас не думать. Но я очень сомневаюсь, что полиция это купит.
– А что бы они купили? – спросила Пегги.
Мое личное чувство по отношению к Пегги было смешанным. За – она узнала меня и назвала, против – она обвинила меня в любви к самому себе.
– Все это произойдет, – сказал я ей, – как я сказал, они считают, что одна из вас пятерых вернулась назад за одной тарелкой, и поэтому они должны думать, что одна из вас дала яд Пайлу, потому что какая может быть другая возможная причина для обслуживания второй порции? Они бы не купили ничего, что не подходит к этому. Вот почему исключаются все другие, включая Золтана. – Я посмотрел на Кэрол. – Простите, мисс Эннис, но так оно и есть.
– Они – это сборище остолопов, – заявила Люси Морган. – Они получили идею и затем даже не вылезли из комнаты за какой-нибудь другой. – Она сидела на полу, вытянув ноги и прислонившись спиной к кушетке. – Я согласна с Кэрол, что не доказано, что кто-то из нас вернулся обратно за другой тарелкой. Ведь Золтан сказал, что он не видел, чтобы кто-нибудь вернулся. Не так ли?
– Да. Он и сейчас так говорит.
– Тогда он тоже остолоп. И он сказал, что никто не взял две тарелки. Не так ли?
– Да. Он и сейчас это повторяет.
– Тогда, как они могут знать, в чем он не прав? Мы все нервничали, вы это знаете. Может быть, одна из нас взяла две тарелки вместо одной, и, когда она пришла в столовую, у нее оказалась лишняя, и она избавилась от нее, отдав какому-то гостю, у которого тарелки не было.
– Почему же она тогда об этом не сказала? – спросил я.
– Потому что она была напугана. То, как Ниро Вульф на нее набросился, могло испугать кого угодно. А сейчас она не скажет об этом, потому что она подписала бумагу и теперь еще больше напугана.
Я покачал головой.
– Мне жаль, но если вы это проанализируете, то увидите, что оно не подойдет. Это очень сложно. Вы можете проделать такой опыт, какой я делал днем.
Возьмите двадцать четыре кусочка бумаги и на двенадцати из них напишите имена гостей и положите их так, как они сидели за столом. На двенадцати других кусочках напишите имена двенадцати девушек. Затем попытайтесь манипулировать двенадцатью кусочками с девушками так, чтобы одна из них или принесла две тарелки сразу и не дала одну из них Пайлу, или вернулась обратно за второй тарелкой и не дала ни первую, ни вторую Пайлу. Это невозможно. Так как, если бы одна из этих вещей случилась, то не могло бы быть перепутано один раз, тогда тарелки должны были быть перепутаны два раза. Так как там путаница произошла только один раз, у Пайла не было возможности быть обслуженным девушкой, которая не принесла две тарелки сразу или вернулась обратно за второй тарелкой. Поэтому теория, что девушка принесла невинно две тарелки, отпадает.
– Я в это не верю, – решительно заявила Нора.
– Это не вопрос веры, – я все еще был симпатичным. – Вы также можете сказать, что вы не верите в то, что два плюс два – четыре. Я покажу вам. Можно мне немного бумаги? Какой-нибудь старой?
Нора пошла к столу и принесла бумагу.
Я взял мою ручку и написал двадцать четыре фамилии, оставив между ними промежутки, и разорвал бумагу на двадцать четыре кусочка. Затем я встал на колени на ковер и разложил двенадцать кусочков с именами гостей в том порядке, в каком они сидели за столом – не потому, что это имело значение, а так было проще. Девушки собрались вокруг. Нора опустилась на колени лицом ко мне. Люси придвинулась поближе и оперлась на локти. Кэрол подошла и присела рядом со мной на корточки, Пегги шлепнулась на ковер с другой стороны, а Эллен встала сзади Норы.
– О'кей, – сказал я, взял «Квин» и положил за «Лейкрафтом». – Об этом спора нет. Мэриэнн Квин взяла первую тарелку и отдала ее Лейкрафту. Помните, что была только одна путаница, начатая Пегги, когда она увидела, что Пайл уже обслужен, и отдала свою тарелку Ниро Вульфу. Попытайтесь взять какую-нибудь девушку и предположить, что она принесла вторую тарелку или принесла две сразу, если вы еще думаете, что это могло случиться и что она обслужила Пайла или начала вторую путаницу.
Моя память имела длительную тренировку, связанную с характером и давлением Ниро Вульфа, но я бы никогда не предпринял, чтобы отчитаться, столько комбинаций, сколько попытались сделать они, ползая вокруг меня по полу, даже если быть очень заинтересованным в этом.
Они убили на это полчаса или больше. Наиболее настойчивой была Пегги Чоут, рыжеволосая. После того, как все остальные отказались, она еще осталась, хмурясь и кусая губы, опираясь то на одну руку, то на другую. Наконец она сказала «ерунда», протянула руку и смешала кусочки бумаги гостей и девушек, поднялась и вернулась на стул. Я оставался таким же.
– Это просто трюк, – сказала Кэрол Эннис, снова возвратившись на кушетку.
– Я все еще не верю в это, – объявила Нора Ярет. – Я не верю, что одна из нас умышленно отравила человека, одна из нас, сидящих здесь. – Ее большие карие глаза остановились на мне. – Боже мой, посмотрите на нас! Укажите ее! Укажите на нее. Ну, укажите!
Это, конечно, и было тем, из-за чего я здесь находился – не указать ее точно, а, по крайней мере, получить намек. У меня была неопределенная надежда, что это может получиться, если понаблюдать, как они манипулируют кусочками бумаги, но это не произошло. Я ожидал, что Эллен Джаконо начнет с девушками болтовню на тему образа жизни Винсента Пайла, но она, по-видимому, это решила оставить на меня. С тех пор, как мы приехали, она не сказала больше двадцати слов.
