что бы он значил. Снимка, который майор вынул из бумажника и столь поспешно убрал его туда же, после его смерти не оказалось. Это не такая вещь, чтобы майор ее выбросил. Он засунул фотографию в бумажник, и после его смерти она должна была находиться там. Деньги могли украсть, но кому понадобился какой-то снимок? Если только нет особой причины…
Лицо мисс Марпл стало серьезным. Она должна решиться. Нужно ли ей тревожить майора Полгрейва в могиле? Может быть, лучше не делать этого? Она процитировала шепотом: «Дункан скончался. Жизни лихорадка сменилась для него желанным сном» [4].
Ничто теперь не повредит майору. Он ушел туда, где опасность его уже не коснется. А, может, это просто совпадение, что он умер именно в ту ночь? А, возможно, это было и не совпадение. Врачи так легко относятся к смерти старых людей. Тем более, что у него в комнате нашли пузырек с таблетками, которые человек, страдающий гипертонией, принимает каждый день на протяжении всей жизни. Но если кто-то вынул снимок из бумажника, то это же лицо могло подбросить пузырек с таблетками к майору в комнату. Сама она никогда не видела, чтобы майор пил таблетки, и он никогда не говорил с ней о своем давлении. Единственное, что говорил он всегда про свое здоровье: «Я уже не тот, что в молодости». По временам у него бывала небольшая одышка, немного астматическая, и ничего более. Но кто же упомянул при ней, что у майора была гипертония — Молли, мисс Прескотт? Она никак не могла вспомнить.
Мисс Марпл вздохнула и стала увещевать себя, хотя и не вслух:
— Ну-ка, Джейн, что ты теперь скажешь? Может быть, ты все целиком выдумала? Какие конкретные обоснования у тебя есть?
И она подробно, насколько могла, повторила шаг за шагом всю беседу с майором, касающуюся убийства и убийц.
— О, господи, — сказала мисс Марпл, — даже если обоснования серьезны, ума не приложу, что я могу поделать…
Мисс Марпл проснулась рано. Спала она чутко, и у нее, как и у многих старых людей, бывали периоды бессонницы, во время которых она строила планы на завтра. Обычно, как правило, планы эти касались ее домашних дел и редко затрагивали еще кого-нибудь, кроме нее самой. Но сегодня мисс Марпл трезво и вдохновенно осмысливала вероятность убийства, и что именно она смогла бы сделать, окажись ее предположения верны. Ах, как это все было не легко! У нее имелось единственное оружие, и этим оружием была беседа. Старым девам свойственны пустые разговоры. Конечно, их щебетанье набивает оскомину, зато никому не придет в голову подозревать их невесть в чем. Главное, не спрашивать напрямую (но как трудно понять, что именно следует выспрашивать!). Должно быть, нужно побольше разузнать об остальных, и этих остальных она теперь вспомнила.
Она могла бы выяснить кое-что про майора, но чем ей это поможет? Тут все сомнительно. Если майор и убит, то виной тому не секреты его многотрудной жизни, не месть и не наследство. Будучи фактической жертвой, он представлял тот редкий случай, когда любые сведения о жертве ни на йоту не могут приблизить вас к убийце. Суть заключалась в том, насколько понимала мисс Марпл, что этот самый майор оказался не в меру словоохотлив.
От доктора Грэма она узнала любопытный факт: у майора в бумажнике были всякие фотографии — одна с пони, другая с тигром и прочее. Спрашивается, зачем майор их с собой таскал? Очевидно, Полгрейв очень любил что-нибудь рассказывать, начиная: «Как раз, когда я был в Индии и подстрелил там тигра, со мной произошла любопытная история…» — подумала мисс Марпл, вспоминая прежние свои знакомства с разными адмиралами, генералами и просто майорами. Следовательно, историю с так называемым убийцей ему нужно было проиллюстрировать, вынув снимок из бумажника.
Беседуя с ней, за ним-то он как раз и полез. Разговорами об убийствах он подогревал интерес к своей болтовне, и при ней он сделал то, что, несомненно, делал обычно, а именно достал снимок. Видать, он часто показывал его, приговаривая что-нибудь вроде: «И в жизни ведь не подумаешь, что этот парень убийца, верно?»
Это стало его привычкой, а история про убийцу входила в постоянный репертуар. Видимо, если само упоминание об убийствах имело успех, майор на всех парах пускался вперед.
В таком случае, размышляла мисс Марпл, он, вероятно, успел рассказать про это еще кому-нибудь и не единожды, а если так, то ей, может быть, удастся выяснить, как выглядел человек на снимке.
Она удовлетворенно кивнула — с этого и нужно начать.
Конечно, были тут и «четверо подозреваемых», как она их окрестила. Правда, поскольку майор говорил о мужчине, подозрение внушали только двое: полковник Хиллингдон и мистер Дайсон. Оба они так не похожи на убийц, но многие убийцы, которых она встречала, производили впечатление совсем обратное. Мог ли там быть кто-нибудь другой? Повернув голову направо, она не увидела ни души. Только бунгало мистера Рейфила. А не мог ли кто-нибудь выйти из него и войти опять, пока она поворачивала голову? Если так, то это мог быть только его лакей. Как же его зовут? Ах, да, Джексон. А не мог ли Джексон быть тем, кто выходил из бунгало? Это должно было повторить мизансцену на снимке: мужчина, выходящий из дому. Опознание могло произойти внезапно. До тех пор майор Полгрейв, скорее всего, не питал к Джексону ни малейшего интереса. Его блуждающий и любопытствующий взор был по сути своей снобистским. Майор навряд ли разглядел его как следует: Артур Джексон не был, что называется, настоящим сахибом [5].
Но, держа в руке снимок и ненароком взглянув поверх правого плеча мисс Марпл, он, возможно, и увидел человека, выходящего из дому.
Мисс Марпл повернулась на подушках — программа на завтра, вернее, уже на сегодня была ясна: разузнать побольше о Хиллингдонах, Дайсонах и об Артуре Джексоне.
* * *
Доктор Грэм тоже проснулся рано. Обычно, перевернувшись на другой бок, он засыпал опять, но сегодня что-то тревожило его, и сон не шел. Такой тревоги, не дающей заснуть, он не знал уже много лет. Доктор никак не мог от нее отделаться. Чем она вызвана, он и сам не знал и сейчас находился в раздумье. Это было нечто, связанное… да… связанное с майором Полгрейвом или с его кончиной. Тем не менее он не понимал, что его так заботит.
