Сержант проглотил обиду и подтащил большой стул, пробормотав, что просто поразительно, когда порой не видишь то, что у тебя прямо перед носом.
– Не знаю, что ты там не видишь! – вскипел инспектор. – Говори только за себя! И «поразительно» – совсем неподходящее слово. На кинжалах есть пыль?
Уэр взгромоздился на стул и оперся рукой о стену, чтобы сохранить равновесие.
– Нет. То есть да – с внутренней стороны, – ответил он, приглядевшись повнимательнее.
– А снаружи оба без пыли?
– К сожалению. Похоже, слуги тут аккуратные. Наверное, протирают их мягкими метелками на длинных палках.
– Какая разница, чем их протирают? Давай кинжалы!
Сержант выполнил его приказ, воспользовавшись своим носовым платком. Хемингуэй взял оружие в руки и стал изучать. Было ясно, что его давно не снимали со стены: внутри ножен забилась пыль, а на повернутых к стене поверхностях скопилась паутина. Спустившись со стула, Уэр заявил, что их сто лет никто не трогал.
– Смотри получше, – посоветовал Хемингуэй. – Ничего не замечаешь на рукоятках?
Сержант нахмурился и снова наклонился над кинжалами. Инспектор поднял оружие повыше, чтобы разглядеть пыль. Она тонким слоем покрывала ножны в тех местах, где они были обращены к стене, то же самое относилось и к одной из рукоятей. Зато вторая рукоять оказалась абсолютно чистой – с обеих сторон.
Уэр восхищенно присвистнул:
– Господи, шеф, ну вы и соображаете!
– Этот можешь вернуть на место, – распорядился Хемингуэй, пропустив его комплимент мимо ушей, и протянул ему нож с пыльной рукоятью. – С ним все в порядке. Но будь я проклят, если второй кто-то недавно не вытаскивал из ножен!
Он поднес кинжал к свету и тщательно исследовал в поисках отпечатков пальцев. Невооруженным взглядом можно было разглядеть только гладкую поверхность. Инспектор с отвращением добавил:
– Разумеется, эксперты обнаружат, что все следы аккуратно стерты. Но почему бы не попытать счастья? Дай-ка мне свой платок.
Сержант повиновался. Хемингуэй осторожно взялся сквозь ткань за рукоятку большим и указательным пальцами и потянул кинжал из ножен. Тот легко выскользнул наружу, и через секунду на его тонком лезвии показалось маленькое темное пятно. Уэр ахнул и ткнул в него пальцем. Инспектор кивнул:
– Парень прозевал улику, а? Что ж, думаю, мы нашли орудие преступления, которым убили Натаниэля Джерарда. – Заметив волнение на лице своего подчиненного, он произнес: – Разумеется, нам это ничего не даст, но все равно приятно.
– Почему? – запротестовал сержант. – Кинжал доказывает, что убийство совершил кто-то из обитателей дома.
– Вероятно, тебе это чем-то и поможет, а мне – нет, – отрезал Хемингуэй. – Ясное дело, работу сделал кто-то из своих, кто же сомневался! И заметь, работу первоклассную! Само собой, мы не найдем отпечатков пальцев, преступник не дурак. Он все продумал до мелочей. Нашел оружие, на которое девять из десяти человек смотрели каждый день, не обращая на него внимания. Выбрал время, когда в доме было полно гостей, и каждый точил зубы на старого Джерарда. И наконец, уловив момент, когда все отправились одеваться к ужину, вонзил эту штуку в спину хозяину, а потом спокойно вернул ее на место. Такого голыми руками не возьмешь.
Сержант с интересом взглянул на стену.
– Преступник мог взять оружие в любое время, – заметил он. – Нет никаких признаков, что он трогал и ножны.
– Зато есть признаки, что не трогал.
– О том и речь. Если бы нож исчез из ножен незадолго до убийства, никто бы не заметил. Все оружие висит довольно высоко, надо поднять голову, чтобы его увидеть.
– Что еще важнее, – добавил Хемингуэй, – убийца мог в тот момент вернуть его на место. Например, вечером, когда все легли спать. Надеюсь, теперь ты понял, почему этот чертов кинжал представляет для нас чисто академический интерес.
Инспектор едва успел убрать в сумку ножны и кинжал, как в дверях появился Старри и остановился на пороге с видом горделивого смирения. Хемингуэй небрежно спросил:
– В чем дело?
Дворецкий смерил его уничтожающим взглядом и с подчеркнутой вежливостью проговорил:
– Мистер Джозеф просил узнать, не хотите ли вы и другой полицейский отобедать? Если да, то в малую столовую подадут холодные закуски.
– Нет, спасибо, – ответил Хемингуэй, не любивший холодные закуски зимой.
Старри нахмурился. Его взгляд остановился на сдвинутом стуле, с помощью которого сержант добрался до кинжала, и быстро переместился на стену. Отметив исчезновение одного из ножей, он шагнул вперед, чтобы поставить стул на место. Затем взбил пару подушек, покосился на полуразобранную елку и удалился.
Сержант, следивший за ним с большим неодобрением, заявил:
– Не нравится он мне.
– Брось, в тебе говорит комплекс неполноценности, – поддел его Хемингуэй. – Ты обиделся, что тебя назвали «другим полицейским».
– Он тут все вынюхивал, – мрачно возразил Уэр. – Заметил, что нож исчез. Теперь расскажет всем.
– А мы проверим реакцию гостей, – подхватил инспектор. – Ладно, нам пора идти. Отвезем нож в участок и заодно перекусим. Мне надо подумать.
Пока они обедали в «Синей собаке» – горячими блюдами, а не закуской, – инспектор хранил молчание, а сержант не решался прервать его размышления. Только когда к столу подали сыр, Уэр произнес:
– Знаете, я тут думал про тот кинжал.
– А я нет, – усмехнулся Хемингуэй. – Меня больше волнует закрытая дверь.
– На счет двери у меня абсолютно никаких идей, – признался сержант.
– Уверен, у него была какая-то причина, – пробормотал инспектор. – И причина очень веская. Убийца Натаниэля Джерарда очень рисковал, запирая за собой дверь. Его могли поймать с поличным. Вряд ли он сделал это просто для забавы.
– Вы правы, – согласился Уэр. – Вот только какая причина?
Хемингуэй не ответил. Сержант немного помолчал и неуверенно добавил:
– А может, он все-таки не запирал дверь сам? Мы не знаем это наверняка. Я просто размышляю вслух… Допустим, он вошел в комнату и запер за собой дверь…
– Старый Джерард сразу поднял бы крик.
– Допустим, Стивен намекнул, что хочет побеседовать с ним наедине, и запер дверь, чтобы им не мешали.
– А дальше?
– Потом Стивен или кто-то еще его убил. Помните, камердинер сказал, что подходил к спальне и подергал дверь, а она была закрыта? Видимо, преступник еще находился в комнате.
– И что?
Сержант поскреб подбородок.
– Дальше я пока не решил, но, вероятно, выходя из спальни, он запер за собой дверь.
– Зачем?
– Хотел выиграть время. Испугался, что через минуту-другую в комнату зайдут, увидят труп и поймают его по свежим следам. Я, правда, не очень понимаю…
– Я тоже, – вставил Хемингуэй.
– Значит, имелась какая-то причина, – стоял на своем сержант.
– Причин могло быть сколько угодно, но ты забыл одну деталь: не так-то просто повернуть ключ с обратной стороны двери. Если преступник действительно запер дверь снаружи, значит, у него был профессиональный инструмент. Он не мог бы сделать это, так сказать, экспромтом.
– Почему же? Он мог бы вставить в дверную ручку карандаш и привязать к нему кусок бечевки.
– Да, но мы не нашли ни одной улики, которая это подтверждает. Зато у нас есть много других, подтверждающих обратное.
– А на ключе нашли отпечатки пальцев? – спросил сержант.
– Старого Джерарда и его камердинера. Сильно смазанные, как и следовало ожидать.
Уэр вздохнул.
– В общем, все ниточки обрываются, сэр. Даже не представляю, как можно раскрыть это дело.
– Вернемся в участок, – решил инспектор. – Я хочу еще раз взглянуть на ключ.
Но новый осмотр ничего не дал. Это был просто большой ключ, который кто-то недавно смазал вазелином.
– Тем меньше шансов повернуть его снаружи, – заметил Хемингуэй. – Сомневаюсь, что отмычкой можно ухватиться за такую скользкую поверхность. В любом случае на ней остались бы бороздки и царапины. Тупиковая ситуация, что и говорить. – Он навел лупу на широкую часть ключа и покачал головой. – Ничего. Идеально чистый ключ.
– Из чего следует, – хмуро заключил сержант, – что преступник запер дверь изнутри.
– А потом, как призрак, растворился в воздухе?
– Хорошо, а что мешало ему спрятаться в комнате, пока тело не нашли, а затем незаметно выскользнуть наружу?
– Ничего. Версия неплохая, если не считать одной мелочи. Нам известно, где в тот момент находились все обитатели дома. Так что придумай что-нибудь иное.
– Не получается, – честно признался сержант. – Кажется, все снова упирается в вентиляцию.
– Боюсь, вентиляция – ложный путь, – покачал головой инспектор. – Она находится в семи футах над полом. И отверстие слишком узкое, чтобы сквозь него мог пробраться человек среднего телосложения.
– А камердинер? – напомнил сержант.
– Да, я о нем думал, но все равно одно с другим не сходится. Предположим, ему удалось попасть в шахту, но как он спустился на пол?
