А еще несколько секунд спустя Валера потерял сознание. Врач, на всякий пожарный присутствующий при нас, констатировал инфаркт. Брависсимо. Значит, не придется ломать голову над естественностью смерти после допроса.
Интервьюируемого вскоре вновь привели в сознание. Однако Валеру просто стало не узнать. Он вызывающе смотрел нам в глаза и шептал что-то о сакральных знаках. От смерти его спас телефонный звонок. На связи мой заместитель майор Вася. Ошеломляющее известие. Только что погиб Илья…
Впервые мой мозг отказывался воспринимать реальность.
* * *
Уже прошло больше года с тех пор, как впервые зашла речь о том, что меня смогут когда-нибудь выписать из психиатрической лечебницы, расположенной в окрестностях альпийского курорта Спа.
Мне уже многое разрешают. Телевизор. Видеофильмы (любые), музыку. Прогулки в горах.
Вот только компьютерные игры «мягко не рекомендуют». А мне очень нравится. Особенно одна простенькая стрелялка…
На экране монитора перекрестие прицела. Его надо навести на одно из окон фешенебельного дома. Там, за окном, находится штаб-квартира мирового зла. Нажав на клавишу «CTRL», нужно выпустить по злу ракету.
После каждой такой игры со мной настойчиво ищет встречи психолог. Она очень серьезная женщина. У нее пятый размер груди.
Я ей объясняю, что однажды точно такая же стрелялка размещалась на одном из игровых сайтов Интернета. И никто не догадывался, что игра не совсем обычная. Сервер сайта находился в Москве и одновременно управлял установкой для запуска самых настоящих боевых реактивных мини-ракет. Ими был обстрелян офис одного российского предпринимателя, в результате чего он погиб.
В момент его гибели на сайте находилось около трех тысяч гостей со всего мира. И все они безоговорочно верили, что это только компьютерная игра в Интернете. Ни больше ни меньше. Сервер сам выбрал одного из всех участников, того, кто наиболее точно совместил прицел с нужным окном. Остальные стреляли по виртуальной цели, которая, впрочем, ничем внешне не отличалась от реальной.
Выбор сервера пал на Кнута Свергюссона из исландского города Лаунгхольт.
Когда из окна повалил дым, на экране зажглась надпись: «Thank you, game over» («Спасибо, игра окончена»). Стрелялка разочаровала, на фиг, своей незамысловатой интригой и скоротечностью.
Автором идеи устроить из убийства интернет-шоу являлся Паша-риэлтор. Он «прикололся» ответить не менее эффектно на одну из козлиных выходок.
По случаю даже приобрел Интернет-компанию…
Предателя, который помог установить ракеты, убившие Илью, зовут Женя. Он стал предателем потому, что имел авантюрный характер, и еще потому, что не сумел просчитать наши возможности его вычислить. Женя занимал пост начальника личной охраны Ильи.
Если бы я в свое время последовал безумному совету колдуна Валеры похитить Кнута Свергюссона, то поручил бы эту операцию непременно Жене. Именно в силу его авантюризма. Только он может вывезти человека из страны, минуя таможню и пограничников. А окажись Женя в Лаунгхольте, его пост временно занял бы мой заместитель майор Вася. И тогда люди Паши-риэлтора вышли бы не на Женю, а на Васю. Вася такая же сволочь, как Женя или я, но он отлично осведомлен о наших возможностях вычислять предателей. В отличие от Жени. Вася не предал бы, а наоборот — предупредил. И тогда Илья остался бы жить. А Паша — нет. Он умер бы от аккуратного кровоизлияния в мозг.
Это устроил бы наш снайпер Рома.
Развитие человечества и вправду пошло бы по другой спирали.
Когда я вновь и вновь об этом рассказываю, врачи отмечают в своих блокнотах, что видимых улучшений в моем состоянии не наблюдается…
Совершенно СЕКРЕТНО № 9/160 от 09/2002
Перевод с английского: Андрей Шаров
Рисунок: Игорь Гончарук
Сержант Уолтерс оглядел слушателей полицейской академии.
— Насколько известно, мы ни разу не видели его. Тем не менее мы полагаем, что знаем, как выглядит этот взрывник и какой он человек. — Сержант улыбнулся. — Остается самая малость: разыскать его. — Он повернулся к доске и нацарапал мелом какую-то цифирь. — На сегодняшний день взорваны четыре бомбы, погибли три человека, шестеро получили тяжелые увечья, двадцать три отделались царапинами. — Сержант снова окинул взором сидевших перед ним курсантов. — Вам нередко доводится слышать присловья типа «внешность обманчива» или «не суди о книге по обложке», и все же научная криминалистика доказала: преступники того или иного «профиля» зачастую поразительно схожи между собой. Они одинаково думают и даже почти одинаково выглядят. — Сержант Уолтерс сверился с настенными часами. Было три минуты девятого утра. — Мы знаем, например, что люди, подделывающие чеки на мелкие суммы, обычно жаждут попасться и вернуться на нары. В тюрьме они находят общество, более близкое им по духу, чем на воле.
Сержант был худощав, строен и выглядел просто сногсшибательно в своем безукоризненно сшитом и отутюженном мундире.
— Кое-что мы знаем и о взрывниках. — Он снова повернулся к доске и взял мелок. — В нашем городе, считая и предместья, проживает приблизительно четыре миллиона человек.
Он написал
4 000 000, потом зачеркнул, вывел чуть ниже:
2 000 000 и снова улыбнулся.
— Около половины можно исключить сразу: наш взрывник — мужчина.
* * *
Я осмотрел контакты. Они были чистые, ни пятнышка ржавчины. Часовой механизм работал безупречно. Я кивнул. Да, в моей последней неудаче повинна не механика. Я угадал: подвели севшие батарейки: взрывателю просто не хватило напряжения. Обычно на картонках с батарейками указан срок годности, но на сей раз я приобрел дешевые, выпущенные какой-то захудалой фирмой. Вполне возможно, что они к тому же долго валялись на прилавке, дожидаясь своего покупателя.
По ступеням подвальной лестницы дробным эхом прокатился истошный крик моей сестрицы Полы:
— Гарольд, завтрак стынет!
Я накрыл бомбу тряпицей, погасил лампу над верстаком и поднялся в кухню.
— Руки вымой! — велела мать. — Они у тебя чернее ночи.
Я сходил в ванную, вернулся и сел за кухонный стол.
— Что-то у меня сегодня нет аппетита, маменька.
— Съесть все до последней крошки! — приказала она. — Без доброго завтрака весь день насмарку. Пей свой апельсиновый сок…
* * *
— Теперь мы можем исключить еще полтора миллиона человек, — продолжал сержант Уолтерс. — Взрывник — зрелый мужчина в возрасте от сорока пяти до шестидесяти пяти лет.
Какой-то курсантик в первых рядах поднял руку:
— А как же тот мальчишка Джонсон? Ему и двадцати не было.
— Верно говорите, О’Брайен, — согласился сержант. — Но Джонсон бомбил только полицейские участки и ничего другого. Впервые он попался в двенадцатилетнем возрасте и с тех пор был убежден, что все полицейские ненавидят и преследуют его, вот и давал сдачи в меру своего разумения. Действовал тупо и прямолинейно, как и подобает молокососу. — Уолтерс положил мелок на полочку под доской и вытер пальцы белоснежным платком. — Но сейчас мы имеем дело с взрывником, который поднимает на воздух все без разбора. Оставляет бомбы в подземке, в автобусах, в любых местах скопления людей.
О’Брайен, рыжеволосый парень с чуть раскосыми глазами, опять тянул вверх руку:
— Но почему ему непременно должно быть от сорока пяти до шестидесяти пяти лет?
— Такой вывод — итог нашего опыта расследования преступлений этого типа. — Уолтерс передернул плечами. — Мы не можем сказать, почему взрывники принадлежат к этой возрастной группе. Возможно, потому, что до сорока пяти лет они еще надеются, что их трудности разрешатся сами собой, а после шестидесяти пяти им уже на все наплевать.
* * *
Моя сестрица имеет привычку читать за завтраком газеты.
— В передовице про взрывы уже не пишут, — заметила она.
Я допил сок и поставил стакан.
— А на кой про них писать? Уже восемь дней, как ничего не взрывается.
— Гарольд, — спросила мать, — какой подарок ты хотел бы получить ко дню рождения?
— Маменька, мне стукнет сорок шесть. По-моему, самое время забыть о днях рождения.
— Я убеждена: людей всегда надо спрашивать, — не унималась мать. — А то еще купишь что-нибудь ненужное. Думаю, тебе не помешает обзавестись парой новых белых сорочек.
Пола развернула газету.
— Ага, вот, кое-что есть. Впрочем, это все перепевы старого.
— Не сыпь так много сахару, Гарольд, — сказала мать.
Поле следовало бы заделаться суфражисткой, тогда она была бы совершенно счастлива.
— Почему все убеждены, что бомбы подкладывает мужчина? — спросила она.
— Потому, — ответил я, потягивая кофе, — что у женщины тонкая и нежная душа. Таково всеобщее мнение.
