Виктория ПЛАТОВА
ТАКСИ ДЛЯ АНГЕЛА
Все события, происходящие в романе, вымышлены, любое сходство с реально существующими людьми — случайно.
Автор
"… — А ты здесь откуда? — спросила Королева. — И куда это ты направляешься? Смотри мне в глаза! Отвечай вежливо! И не верти пальцами!
Алиса послушно посмотрела ей в глаза и постаралась объяснить, что сбилась с дороги, но теперь понимает свою ошибку и собирается продолжить свой путь.
— Твой путь? — переспросила Королева. — Не знаю, что ты хочешь этим сказать. Здесь все пути мои!"
Льюис Кэрролл. “Алиса в Зазеркалье"
…Бокала Ей не хватило.
Она была единственной, кому не хватило бокала. Единственной из шести женщин и четырех мужчин. И одной собаки, хотя никому бы и в голову не пришло предложить шампанское собаке.
И на три минуты — ровно столько понадобилось официанту, чтобы исправить оплошность, — это стало главным событием вечера. Поводом для очередной демонстрации могущества, рассчитанной на телекамеру. И так идущей и Ее платью, и Ее бесстрашно-открытым, ничем не украшенным ключицам, и перстням на пальцах, и бледно-восковому цветку в разрезе декольте. Это оценили все; во всяком случае, все придвинулись.
Все, кроме собаки. Она и без того сидела у Ее ног.
«Сука, — подумала Первая женщина. — Она просто издевается над нами! Даже из культпохода в сортир может сделать шоу, не говоря уже о шампанском. Сваляла дурака, чтобы лишний раз нас унизить…»
«Сука, — подумала Вторая женщина. — Какого черта я вообще согласилась участвовать в этом балагане? А ведь Иван меня предупреждал!..»
«Сука, — подумала Третья женщина. — Пропади ты пропадом! Дождешься, что когда-нибудь тебя прищучат. И будет за что, уж поверь. Судя по твоей физиономии, налогов ты не платишь… Да, мать твою, не вовремя я ушла из прокуратуры…»
«Сука, — подумала Четвертая женщина. — Под хвост заглядывать неудобно, но, по-моему, все-таки сука. И порода восхитительная. Нужно переговорить с этой муреной о помете. Интересно, сколько она берет за щенка?..»
«Сука, — подумала Пятая женщина. — Ничего-ничего, пока все идет по плану…»
«Сука, — подумали все четверо мужчин. — Но до чего хороша! На “переспать” никаких шансов, хотя, может быть, удастся проводить Ее до двери… И кто знает… В этом возрасте дверь обычно оставляют открытой…»
Наконец с маленьким инцидентом было покончено. Шампанское снова скользнуло в Ее руку, Она подняла бокал и обвела взглядом комнату. Последовал тост с упоминанием имени каждого из присутствующих. Милых, обаятельных, обворожительных людей. И таких красивых. По-настоящему красивых! Как жаль, что у Нее не было возможности познакомиться с ними раньше, но теперь, когда это произошло, — рога в землю, флот в гавань, шпаги в ножны, перемирие на всех фронтах. Капитуляция — полная и безоговорочная.
Если, конечно, никто не возражает.
Никто не возражал. Все признавали Ее первенство.
Сжав челюсти, нагнув подбородки, сцепив пальцы — все признавали Ее первенство. Ее превосходство.
Все сдвинули бокалы и чокнулись.
Она первой сделала глоток. Маленький глоток. И снова улыбнулась.
Вы не находите, что у этого шампанского странный вкус? Вы не нахо…
Бокал выпал у Нее из рук и разбился на мелкие осколки. Она сделала несколько шагов вперед, удивленно улыбнулась, перехватила пальцами горло и приоткрыла рот — как будто ей не хватало воздуха… А потом по Ее телу пробежала судорога.
«Ну вот, — подумала Первая женщина. — И здесь не удержалась от фиглярства! Давай вставай и кланяйся. Шоу мает гоу он, как говаривал покойничек Фредди Меркьюри…»
«Это не балаган, — подумала Вторая женщина. — Это вертеп. Это гиньоль. Это комедия дель арте. А ведь Иван меня предупреждал!»
«Некоторые и не такие штучки проделывали, чтобы вывезти активы за границу, — подумала Третья женщина. — Да, мать твою, не вовремя я ушла из прокуратуры!..»
«Какой дивный перстень, — подумала Четвертая женщина. — Пялиться на руки неудобно, но, по-моему, все-таки изумруд. И цвет восхитительный. Нужно переговорить с этой муреной о ювелире. Интересно, сколько он берет за огранку?..»
«Вот и все, — подумала Пятая женщина. — Вот и все, вот и все, вот и все… И как просто… Как просто, господи!..»
Все пятеро стояли неподвижно, и на них не было никакой надежды. Да и какая надежда может быть на женщин?
И тогда, собрав последние силы, Она повернулась к мужчинам. К четырем мужчинам. Вернее, к четырем мужчинам и телекамере.
Вернее — к телекамере. К ней одной.
Камера, опешившая так же, как и люди, все еще работала. И Она заглянула в нее, Она бросила в нее прощальный взгляд. И растянула губы — то ли в улыбке, то ли в гримасе. И, оторвав наконец руку от шеи, погрозила пальцем. Кому-то или чему-то. Или указала. На кого-то или на что-то.
Но скорее всего это был ничего не значащий жест.
Через секунду Ее лицо налилось синевой, и Она как подкошенная рухнула на пол. И затихла.
— Врача! Позовите врача!..
Но первым рядом с ней оказался не врач, которого на этой вечеринке не было и в помине, а официант. Он присел на корточки перед распростершимся на полу телом. А потом осторожно коснулся Ее шеи кончиками пальцев.
Сколько прошло времени? Минута, час, несколько секунд? Все как завороженные смотрели на плоские, коротко подстриженные ногти официанта. И ни у кого не хватало смелости посмотреть на Нее саму. На Ее исказившийся профиль. На волосы, моментально прилипшие к черепу, сбившиеся в кучу от страха.
Всем остальным тоже было страшно. К тому же залаяла собака.
— Заткните ее, бога ради! — крикнул кто-то из женщин.
— Ну?! — крикнул кто-то из мужчин. Бесполезный вопрос и совершенно очевидный ответ. Официант поднялся и почему-то стал отряхивать брюки. А потом — в полной тишине — бесцветным голосом произнес;
— Никакого врача не нужно. Она мертва.
"Слишком хорошо, чтобы быть правдой”, — подумала Первая женщина.
"Слишком хорошо, чтобы быть правдой”, — подумала Вторая женщина.
"Слишком хорошо, чтобы быть правдой”, — подумала Третья женщина.
"Слишком хорошо, чтобы быть правдой”, — подумала Четвертая женщина.
"Слишком хорошо, чтобы быть правдой, — подумала Пятая женщина. — Но это правда!..”
Глава 1
За двенадцать часов до убийства
Я смотрю в иллюминатор на плывущие на фоне белой, заснеженной земли, разрезанной черными линиями дорог, розовато-белые облака и опять вспоминаю, как это все случилось, и думаю, сколько еще я выдержу…
…Итак.
Человек появляется в эпоху голоцена (наплевав на триас, юру и мел <Голоцен, триас, юра, мел — периоды геологического развития Земли.> с их влажным засильем ящеров); у Юпитера одиннадцать спутников, а белье от Шанталь Томас не идет ни в какое сравнение с продукцией фабрики “Ивановские ситцы”. Все вышеперечисленное — абсолютная истина. Как и то, что я занимаю свое нынешнее место не по праву.
Но и ухом не веду. Напротив, стиснув все имеющиеся в наличии зубы, продолжаю с энтузиазмом играть так несвойственную мне роль.
Даже старичок-апостол Петр выглядел бы в ней куда естественнее. Если бы, конечно, сбрил бороду, забросил в ближайшие кусты орешника ключи от Царствия Небесного и, задрав тунику, ринулся в погоню за автографом Аглаи.
Мир сошел с ума, ничего не поделаешь. Мир сдвинулся по фазе и пребывает в ожидании Библии-2, автором которой непременно станет Аглая. Только она, и никто другой. Ей не нужны соавторы: ни Матфей, ни Марк, ни Лука, ни Иоанн. И вообще, лучшее, что она может предложить заслуженным евангелистам, — это воскресные визиты к ним, в Дом ветеранов сцены (кто бы мог подумать — у этого заведения существуют квоты на престарелых писак)…
Мир сошел с ума, мир сдвинулся по фазе, мир помешался на Аглае Канунниковой: ничем другим объяснить происходящее я не могу. Остается только принимать его таким, каков он есть. Конечно, я отдаю себе отчет в том, что где-то существует и другой — большой — мир. Мир, отличный от обложек ее книг. В этом мире ведутся войны, его иногда посещают гении, инопланетяне и сиамские близнецы; этот мир сотрясают кризисы на фондовых рынках, террористы с их пластиковой взрывчаткой, оргазмы и подвижки горных пород; этому миру угрожает глобальное потепление и такая же глобальная компьютеризация…
Чего только в нем, черт возьми, не происходит! Совсем как в Аглаиных, черт возьми, опусах. Она — единственная. Она — зубодробительная. Она — номер один. И ей крупно повезло, что она родилась в России. В любой другой, менее экзальтированной стране госпожа Канунникова получала бы скучные миллионы, жила бы на скучной вилле, отбрыкивалась от скучных папарацци и читала бы скучные лекции в скучных университетах.
