Петр Северцев
Афера хакера
Я проснулся от странного внутреннего толчка, передернувшего меня, как Курильскую сопку во время очередного землетрясения. С испугом обозрев окрестности, я обнаружил себя в своем любимом кресле. Передо мной, поблескивая звездочками на пятнадцатидюймовом мониторе, видимо, тоже дремал Приятель. Он, в отличие от меня, просыпаться и не собирался. Я посчитал это хамством по отношению ко мне и нажал первую попавшуюся клавишу
на киборде.
Приятель тут же зажегся синим пламенем своего экрана, как бы выражая готовность приступить к работе.
«Не спать!» — вслух сказал я ему, хотя работать совершенно не собирался. Так, захотелось похулиганить «в легкую». Видимо, трехчасовое сидение за компьютером, которого я называю Приятелем, сморило меня окончательно, и я, не дождавшись окончания очередного сеанса блуждания моей РС-шки по интернетовским сетям, заснул, сидя в кресле. Приятель, выполнив свой долг, скачал информацию и по-своему задремал, погасив экран.
Я взял наполовину опустошенную пачку моих любимых «Sovereign», закурил, глубоко впустив в себя никотиновые струи, после чего с удовлетворением выпустил в давно небеленый потолок облако дыма. «Курить бросить, что ли?» — подумал ни с того ни с сего я и, слегка усмехнувшись свежести этой мысли, затянулся еще раз.
В конце концов я курю не такие уж вредные сигареты — согласно исследованиям наших специалистов, «Sovereign» содержит меньше смол и никотина, нежели…
Я подумал также, что немаловажным достоинством Приятеля является спокойное отношение к этой пагубной привычке. Можно сказать, что он относится к этому по-философски. А может быть, и никак не относится.
Я встал с кресла, поежился от преждевременно наступившей осенней прохлады, пошел на кухню поставить чайник. Уходя, я бросил мимолетный взгляд в правый угол Приятельского экрана — времени было 1.05. На кухне, зажгя конфорку под чайником, я тупо уставился в окно и стал смотреть на пустой, слабоосвещенный двор, единственным заслуживающим внимания объектом которого был серебристый БМВ моего соседа-гоблина. Ощущение нервной тоски и какого-то дискомфорта не покидало меня. Впрочем, с годами это ощущение у меня постоянно возникает с приходом первых осенних холодов. Я часто задумывался над его происхождением. Может быть, это навеяно тем, что, отметив свой день рождения 25 августа, я входил в осень постаревшим еще на один год. Может быть, оттого, что пять лет назад осенью в автокатастрофе глупо погиб мой старый товарищ Стас Козлов.
Та крутая программа-детектив, которая составляла значительную часть интеллекта моего Приятеля-компьютера, являлась нашим совместным с ним детищем, над которым мы работали несколько лет. Вскоре после этого я стал ловить себя на мысли, что стал называть компьютер Приятелем, как бы перенося наши отношения со Стасом на умную, но бездушную железяку. Ведь на самом деле в Приятеле осталась часть самого Стаса, его мысли, идеи…
За последние пять лет Приятель рос и развивался, дополняясь и обрастая всевозможными новыми фенечками и прибамбасами, рожденными передовой компьютерной мыслью, и на сегодняшний день представлял собой два винчестера по 7 гигабайт плюс восемь магнитооптических дисков. Кроме этого, в помощниках Приятеля значились сканер, цветной лазерный принтер, устройство ввода и вывода видеоинформации, программы звукоанализаторов, картотека отпечатков пальцев и фоторобот. Связь с Интернетом обеспечивал новейший телебитовый модем.
В отличие от своего Приятеля, я вряд ли улучшался за эти годы. Пожалуй, это касалось всех моих сфер и ипостасей. Я расстался с целым рядом работ, женщин, друзей и знакомых. Нынешняя сфера моей деятельности у многих вызывает усмешку и недоумение. Зачем высококлассному программисту, неглупому человеку заниматься копанием в чужом грязном белье, разбираться в чужих проблемах и пороках? И тем не менее что-то тянуло меня, вернее нас с Приятелем…
От моих невеселых мыслей меня оторвал громогласный гудок чайника, который возвестил о том, что он вскипел и готов удовлетворить мои потребности в золотистом напитке. Я с раздражением резким движением выключил конфорку и буркнул ему, чтобы он заткнулся. Затем я немного подумал и решил из вредности не пить чай. Напакостив таким образом ни с того ни с сего чайнику, я вернулся в комнату и снова уселся в кресло.
Очередной приступ плохого настроения и меланхолии был в самом разгаре. Я уже подумывал о том, не залить ли мне все это большой порцией горячительного (иногда это помогало), но не обнаружил в холодильнике ни следа спиртного. А я-то рассчитывал, что там что-то осталось после нашей очередной с Фимой Липовским посиделки.
Поскольку сам я алкоголь по одному из своих дурацких принципов никогда не покупаю, настроение мое не улучшилось, и я громко треснул дверью холодильника. И тут совершенно неожиданно для меня прозвучал телефонный звонок по сотовому телефону, который представился мне вершиной всего негатива, который обрушился этим вечером на мою психику.
«Полвторого ночи… Какой мудак…»
Поскольку сотовый телефон — вещь дорогая и мало кто знал номер, я понял, что скорее всего звонят по важному поводу и не поднять телефонную трубку я не могу.
— Слушаю вас, — по максимуму убирая из своего тона недовольные нотки, сказал я в трубку.
— Моя фамилия Передреев. Павел Викторович Передреев. — Голос в трубке звучал сильно, ровно и спокойно, как у диктора телевидения.
Установилась длительная пауза, которую я тоже выслушал с большим вниманием, после чего сказал:
— Если это пароль, то он мне не знаком. Продолжайте дальше.
Лишь по легкой, едва уловимой интонации в голосе я понял, что мой абонент несколько смущен:
— Я, видимо, должен был начать с извинений за поздний звонок… Я работаю министром промышленности Тарасовской губернии… Столь позднее вторжение в вашу личную жизнь объясняется чрезвычайными обстоятельствами. Как вы, видимо, знаете из сообщений телевидения и радио, сегодня был убит министр экономики Евгений Зимин.
— Я понятия не имею, что показывало телевидение и сообщало радио, поскольку не смотрю первое и не слушаю второе и получаю всю информацию через компьютер по сети Интернет. Последняя информация пришла, когда я спал, и поэтому еще не смотрел. А что, начался осенний отстрел министров?
— Вы позволяете себе ерничать на подобные темы? — Голос в трубке превратился в жесткий, даже слегка агрессивный.
— В два часа ночи я могу себе позволить что угодно. И если вы позвонили, просто чтобы сообщить мне эту трагическую весть, то должен вам сказать, что информаторы, даже министерского уровня, мне не нужны.
— Да, да, я понимаю, — голос в трубке смягчился. — Время позднее, вы, видимо, спали… И тем не менее… Поскольку я в курсе, что вы занимаетесь детективной деятельностью, я хотел бы выяснить, ведете ли вы какие-либо расследования. Если нет, то у меня есть необходимость, желание и возможность нанять вас на работу с завтрашнего дня.
— С сегодняшнего, — поправил его я. — Никаких расследований сейчас я не веду. Однако вопрос о нашем возможном сотрудничестве я хотел бы поставить днем, в крайнем случае утром, так как ночью я не очень хорошо соображаю и, как вы уже заметили, нахожусь в отвратительном настроении.
— Не могли бы вы заехать ко мне в министерство в 8.00? Пропуск я вам оставлю на вахте.
— Обычно клиенты сами приходят ко мне, но для министров в осенний период я сделаю исключение. В восемь так в восемь. — И положил трубку.
После разговора я почувствовал какое-то странное облегчение сродни тому, которое возникает у супругов после бурного скандала. Как мало надо человеку, чтобы привести в порядок свою нервную систему — достаточно наорать или нахамить ближнему. С этим радостным открытием я, пожелав доброй ночи Приятелю, бросил свою тушу на кровать (которая при этом издала недовольный скрип) и заснул мертвым сном.
Будильник Приятеля был поставлен на 7.00. Часа мне хватило на бритье своей морды и ликвидацию чашки кофе перед визитом в
министерство.
Оно располагалось в отдельно стоящем трехэтажном особняке на улице Советской. Он был недавно реконструирован и покрашен в отвратительно ржавый цвет. «Такой же ржавый, как вся наша промышленность». Покраска осуществлялась непосредственно перед визитом в наш город главы государства.
Слава богу, живу я на незаметной улице Майской, и накануне визита ко мне не стучались представители администрации и не просили вымыть окна на всякий случай. Один знакомый рассказывал, что к ним в офис пришли с подобной просьбой и по причине плохого настроения начальства были посланы на три буквы. На следующий день невымытые окна оказались закрашенными.
