— Про сделку ты ничего не говорил.
— Нэнси, ты ведь умная девочка, — сказал Рей Ритчи. — Сама понимаешь — если я захочу тебя кем-то заменить, мне понадобится на это не больше недели.
После того, как он уехал, Нэнси еще долго сидела на кушетке в предвечерней тишине и остро, как никогда раньше, испытывала чувство одиночества. Мысленно она представляла себе, как Рей и его сотрудники приземляются в Чикаго и отправляются на свои дурацкие переговоры или на осмотр какой-то дурацкой фабрики, а затем принимают свои дурацкие решения, касающиеся их в высшей степени дурацкого бизнеса.
А она тут сидит в своей клетке и ждет его.
А дальше что? Да все как обычно. Завтра он позвонит ей — сразу после полудня — и предупредит, что часов в семь зайдет с двумя своими коллегами по работе. Она будет жарить им бифштексы, а они часов до одиннадцати, пока не надоест, обсуждать свои дурацкие дела. Потом они с Реем останутся одни, и тут руководитель преуспевающей корпорации превратится в любовника и скажет что-нибудь, с его точки зрения, чрезвычайно нежное и трогательное. Например: «Поди сюда, моя куколка. Соскучилась без меня?» О господи! Ну и тоска. А потом они разыграют сцену всепоглощающей страсти. Она посмотрит на него из-под спадающей на глаза пряди волос, затем выключит свет во всей квартире и отнесет бокалы на кухню, а когда вернется в спальню, он будет ждать ее, сбросив прямо на пол очень дорогой костюм итальянского покроя с пиджаком на одной пуговице, втянув живот и дыша «скотчем».
Просто дурдом какой-то!
«И это ничтожество может найти мне замену меньше чем за неделю? — подумала Нэнси. — Нет, вы это слышали?»
Ну хорошо. Что она может сейчас сделать? Собрать свои шмотки и убраться отсюда раз и навсегда.
Можно перебить все лампы, посуду и стекла в квартире, а потом убраться отсюда.
Можно вызвать на утро грузчиков из фирмы «Братья Айвори», чтобы они вывезли всю мебель и вещи и оставили их у себя на складе.
Но ничего из этого Нэнси не сделала. Она встала с дивана, включила радио и попыталась представить себе, какой он — этот особняк на берегу озера, понравится ли ей там и будет ли чем заняться. Уйти сейчас, просто так, убив целый год на Рея Ритчи, и даже не столько на него самого, сколько на ожидание его редких появлений? Нет-нет, отступные, которые ему придется заплатить за разрыв с ней, будут куда солиднее, чем стоимость мебели и всякого тряпья. Нет, Реймонд, ты расплатишься за это собственной шкурой.
В течение первой половины июня Нэнси с удовольствием валялась на солнце возле бассейна, посвятив все время достижению качественного загара; но к концу месяца загорать ей осточертело, равно как и разыгрывать из себя хозяйку дома в те дни, когда приезжал Рей.
Примерно неделю она развлекалась стрельбой из спортивного пистолета. Она купила длинноствольный «Вудсмен» 22-го калибра еще во Флориде: то ли потому, что он ей понравился, то ли потому, что ей просто хотелось знать — у нее есть оружие. Пожалуй, это была главная причина. Первой ее мишенью стала стеклянная витрина магазинчика, приютившегося на обочине Прибрежного шоссе. Нэнси отлично запомнила, как все происходило в первый раз. Это было вечером: сначала она проехала в одну сторону, потом развернулась за поворотом и поехала в обратном направлении на скорости около сорока миль в час. Магазин стоял на противоположной стороне дороги. Он был закрыт, но внутри горел свет. Стрелять пришлось с левой руки, опершись левым локтем о дверцу машины. Она выстрелила трижды, и звон разбитого стекла засвидетельствовал по крайней мере одно попадание. С тех пор Нэнси на некоторое время нашла себе увлекательную игру: стреляла с обеих рук, то прицельно, то навскидку, в самые разные мишени: в коттеджи, в магазинные вывески, в дорожные знаки — в общем, во все, что попадалось на пути. При этом стреляла на большой скорости: до семидесяти миль в час. Все походило на тир наоборот: двигались не мишени, а стрелок мчался мимо них на умопомрачительной скорости. Стреляла она и по яхтам и лодкам, выбирая позицию где-нибудь среди деревьев или на уединенном участке берега, но это ей не понравилось, потому что лодки обычно находились слишком далеко и с берега трудно было определить, попала она или нет. За июнь Нэнси всего четыре раза выезжала «на охоту» в обитаемые места, но этого оказалось достаточно для того, чтобы местные газеты в Женева-Бич и Холдене поместили на первых страницах репортажи под заголовками типа «Снайпер-привидение». Текст сопровождался фотографиями разбитых витрин и окон. Нэнси просмотрела и детройтские газеты, но в них о стрелке-невидимке не упоминалось.
Однажды она чуть было не рассказала о своем хобби Бобу-младшему, но в последний момент сдержалась. Потом и вовсе поняла, что не стоит делиться с ним своей тайной, он все равно бы ее не понял. Нэнси живо представила себе, как Боб-младший хмурится и после паузы выдает какую-нибудь чушь. К тому же ей нравилось водить его за нос, скрывая даже то, что вовсе не было тайной.
Пока Боб-младший строил новую лестницу на пляж, вкапывал в склон опорные столбы и приколачивал к ним ступеньки и перила, Нэнси загорала и купалась напротив дома и по нескольку раз в день ходила мимо Боба по недостроенной лестнице. Работа заняла неделю, хотя Нэнси была уверена, что при его сноровке он вполне мог бы справиться и за пару дней. Ей нравилось лежать на циновке в своем голубом раздельном купальнике и время от времени поглядывать на него: Боб Роджерс-младший был голый по пояс, в ковбойской шляпе, с пучками разнокалиберных гвоздей в карманах плотницкого фартука. Его кожу покрывал красноватый загар, а волосы на груди и на руках блестели на солнце. В целом он выглядел неплохо, довольно брутально, вот только живот уже нависал над ремнем, так что через несколько лет он явно обзаведется внушительных размеров брюшком.
На третий день строительства Нэнси не стала спускаться на пляж, а вместо этого, провалявшись дома до обеда, часа в три дня появилась на краю склона с бутылкой пива в одной руке и большим хрустальным бокалом в другой. Какое впечатление произвело ее появление в короткой юбке на Боба-младшего, стоявшего вниз по склону, нетрудно было догадаться. Он поднялся вверх, и они отправились вместе к бассейну, где выпили и поболтали. Нэнси то, скромно опустив глаза, чертила большим пальцем ноги на песке какие-то линии, то вдруг поднимала взгляд и улыбалась ему, а один раз, проходя по бортику бассейна, даже сделала вид, будто бы теряет равновесие, и, чтобы не упасть в воду, схватила его за руку. Мускулы у него оказались очень крепкие. Но этот тупица ничего не понял. Он выкурил пару сигарет и, маленькими глотками отхлебывая пиво, явно старался растянуть удовольствие.
На следующий день, когда Боб-младший заглянул после обеда к Нэнси, на нем была свежая спортивная рубашка. Он объяснил, что задевал куда-то плотницкий уровень и хочет проверить, не оставил ли его на лестнице.
Пройдя вниз и вверх по ступенькам и даже поворошив кое-где траву, Боб сообщил, что инструмента здесь нет и что, скорее всего, он завалился в кузове пикапа, так что придется посмотреть там. Но раз уж он все равно здесь, не хочет ли она с ним прокатиться?
— А куда? — спросила Нэнси.
— Не знаю. Можно вдоль берега.
— А почему бы не посидеть здесь? — сказала Нэнси и бросила на Боба томный взгляд своих карих глаз. — Дома все равно никого нет.
— Ну, смотри, это ты меня пригласила, я не напрашивался, — ухмыльнулся Боб-младший.
В тот момент Нэнси и сама еще не знала, как именно хочет его использовать. Тем не менее она провела его во внутренний дворик, налила пива и произвела над ним серию традиционных, абсолютно предсказуемых экспериментов: бросала игривые взгляды из-под упавших на лицо волос, ставила ногу на край его кресла, наклонялась, чтобы поправить ремешок сандалии, предоставляя ему возможность заглянуть в вырез ее блузки. Где-то после третьего пива он брякнул что-то насчет своих детей. Черт, как же она об этом не подумала? Могла бы и догадаться. Чего еще можно ждать от парня из глухой провинции? Конечно, он женат: ему уже за тридцать, и всю жизнь он прожил в Женева-Бич.
— А твоя жена тоже из Женева-Бич?
— Нет, из Холдена.
— Но вы вместе ходили в школу.
— Да. Откуда ты знаешь?
— И женаты вы уже… лет десять?
— Девять.
— Ага. У вас трое детей.
— Двое. Одному мальчику восемь лет, другому шесть.
— А ты, значит, заботливый папочка? На рыбалку-то их возишь? В походы ходите?
— Ну, выбираемся иногда на природу. Я тут пару лет назад катер неплохой купил. Восемнадцать футов, да и мотор ничего: «Меркурий», девяносто пять лошадиных сил. Под такой размер то, что надо.
— Я в этом ничего не понимаю, но звучит внушительно.
— Отличная посудина. На ней можно куда угодно плавать. По всему озеру.
