Если бы «Чайка» преследовала «Жигули» не в городе, а на трассе, то «Жигулям» от «Чайки» вряд ли удалось бы уйти, но в городе соревнование в скорости сейчас между ними было не в пользу «Чайки». Голдобеев, видя, что «Жигули» начинают отрываться от них, решил все же обстрелять бандитов из ружья. Он видел, что в преследуемой машине находятся три человека. По ним он произвел пять выстрелов. Его четвертый выстрел разбил заднее стекло в машине бандитов. Это было слабым утешением для Голдобеева, так как за счет частых поворотов в узких улицах старого города, быстрого развития скорости водитель машины бандитов смог оторваться от преследователей и скрыться в лабиринте улиц.
Голдобеев был недоволен результатами преследования, но как бы он возмутился, если бы узнал, кто сидел за рулем преследуемого автомобиля. А «Жигулями» управлял не кто иной, как сам Жиган.
Туляк, а это именно он решил собирать дань с семейства Голдобеевых и показать им, что они имеют дело с серьезными людьми, решил для начала убить главу фирмы, в надежде, что сын окажется сговорчивее. В роли исполнителей его плана оказались Таракан, Чирок и Жиган. Последнему Туляк не посчитал нужным объяснить подробно смысл его задания. Когда Жиган поинтересовался у Туляка подробностями предстоящей операции, тот, отмахнувшись от него, небрежно бросил:
— Твое дело рулить, а остальную работу выполнят без тебя Таракан с Чирком.
— Что хоть за работа? — недовольный своим рабским положением, спросил он у Туляка.
— Одному гусю надо открутить голову. Не вздумай в работе закапризничать, а то и твою башку они оттяпают, — заодно строго предупредил он его тоном, не терпящим возражения.
Таракан и Чирок оказались неразговорчивыми парнями. Они были сосредоточены и деловиты. В распоряжение Жигана были предоставлены «Жигули» серого цвета. Разместившись в них с автоматами на переднем и заднем сиденьях, Таракан и Чирок вместе с Жиганом выехали на охоту. Жиган не знал, кто должен стать объектом их посягательства. Поведение своих соучастников он не осуждал. Какой им резон перед началом операции заниматься разглашением того, что сегодня, может, и не удастся, а завтра, возможно, функции Жигана будут переданы другому.
Только тогда, когда Жиган стал обгонять «Чайку», «быки» приказали ему эту машину не обгонять и двигаться с ее скоростью, он понял, кто был «гусем». Им был пассажир, находящийся в черной «Чайке». Это тот человек, который недавно проявил к нему свое внимание и участие, которого он уважал и на убийство которого, если бы он был в него посвящен ранее, никогда и ни за что не согласился бы пойти.
Жигану стало невыносимо стыдно и неприятно, что он оказался невольным соучастником расправы над этим отзывчивым и порядочным человеком. Если бы Голдобеев сейчас имел возможность посмотреть ему в глаза, то от позора он бы точно умер или провалился сквозь землю. Помимо этого, страх за свою жизнь сковал его волю, и он стал послушно исполнять команды соучастников преступления.
Бандиты, опустив стекла боковых дверец, в два ствола стали поливать из автоматов «Чайку», которая, к удивлению Жигана, невредимая продолжала движение по намеченному маршруту: более того, ее водитель, поняв, что он со своими пассажирами подвергся нападению, прибавив газу, попытался таранить их «Жигули» своим автомобилем. Для многотонной «Чайки» «Жигули» были неопасны. Она могла их раздавить, как козявку. Увидя для себя опасность, которую вместе с ним поняли и Таракан с Чирком, Жиган прибавил скорость под команду Таракана:
— Отваливай отсюда, и как можно быстрее, «Чайка»-то, оказывается, бронированная.
Жиган родился в Тузове, знал его как свои пять пальцев. Покинув центр, он устремился в старую часть города с узкими улицами, некоторые из которых были еще вымощены булыжником. Там он надеялся избежать встречи с работниками милиции и скрыться от преследователей.
— Ты посмотри! Эта падла собирается в нас стрелять, — испуганно уведомил своих друзей Чирок.
Таракан, увидев Голдобеева, возвышающегося над крышей кузова, с сожалением процедил:
— Хорошая мишень, но только она нам сейчас не по зубам.
Когда Голдобеев крупной дробью разбил заднее стекло в их автомобиле, бравада Таракана моментально улетучилась. Он и Чирок попадали на пол салона автомобиля, забыв о своих недавних агрессивных намерениях.
Жиган, оторвавшись от «Чайки», поехал по адресу, который сообщил ему Таракан. Там они поставили в кирпичный гараж свой автомобиль, оставили в нем свое оружие.
Общественным транспортом, пересаживаясь с трамвая на троллейбус, они добрались до ресторана «Синий туман». Там Туляк у себя в кабинете попытался было сделать им «разгон», но когда выслушал объяснение бандитов, то был вынужден признать, что провал операции произошел не по вине исполнителей, а по вине того, кто не до конца ее продумал и не все предусмотрел. Виновным лицом оказался он сам. Не критиковать же себя при подчиненных. Поэтому Туляк быстро успокоился, удовлетворенный тем, что для его банды неудачное нападение не имело неприятных последствий, если не считать разбитого стекла в машине, но на такую мелочь можно было вообще не обращать внимания.
Смирившись с неудачей и успокоившись, Туляк обратился к Таракану:
— Как наш новичок показал себя в деле?
— Нормалек! Благодаря его лихости мы ушли от хвоста и находимся здесь.
— Мужик — молоток, с ним можно ходить на дело, — поддержал его Чирок.
— Как считаешь, Жиган прописку в нашу семью прошел? — вновь поинтересовался у Таракана Туляк.
— Вполне!
— Проверку Жигану мы сделали, — согласился с Тараканом Чирок, — но Голдобеева мы так и не уделали.
— Такого туза мы не имеем права теперь оставлять без своего внимания, — нахмурился Туляк. — Завтра утром угоним из гаража его броневик, а потом по одному начнем с этими Голдобеевыми расправляться, пока не начнут хныкать.
Так Жиган стал полноправным членом банды Туляка, получив сразу и жилье, и средства для существования.
Несмотря на то что налет на Голдобеева и его охрану оказался неудачным для бандитов, Голдобееву стало понятно, что за него взялась хорошо организованная, вооруженная, обеспеченная транспортом банда, готовая ради достижения своих корыстных целей пойти на убийство и другую жестокость. Поэтому к вечеру текущего дня, по его указанию, охрана дома была усилена.
Где-то во втором часу ночи Геннадия разбудили долгие, настойчивые телефонные звонки. С раздражением и недовольством подняв телефонную трубку, он бросил в нее:
— Я слушаю!
— С кем я говорю? — услышал он взволнованный голос, который показался ему знакомым, но кому конкретно он принадлежал, Голдобеев пока не мог вспомнить.
— С Геннадием Юрьевичем, — как бы страдая от зубной боли, без особого настроения, выдавил он из себя.
— С вами говорит Жиган, — услышал он обрадованный голос говорившего.
— Николай Сергеевич! — наконец-то вспомнил Голдобеев, кому принадлежит голос говорившего.
— Он самый, — скороговоркой подтвердил Жиган.
— Чем я обязан, Николай Сергеевич, такому позднему вашему звонку?
— Геннадий Юрьевич, слушайте меня внимательно и не перебивайте. Завтра, а точнее в следующую ночь, люди Туляка угонят у вас из гаража «Чайку».
— Но она находится в гараже на охраняемой территории фабрики, — не сдержавшись, удивился Голдобеев.
— Больше я ничего не знаю.
— Спасибо за сообщение. Твои услуги, наверное, следует оплатить? — приступив к решению возникшей задачи, задумчиво поинтересовался Голдобеев.
— Ничего они вам не стоят. Я просто виноват перед вами и хочу искупить свой грех.
— Вроде бы вы, Николай Сергеевич, перед нами не грешны и ничего не должны.
— Вам только так кажется, — попытался разубедить его Жиган.
— Считайте, что мы вам грех простили. Позвольте только спросить, как вы смогли узнать о такой важной новости?
— Это долгий и не телефонный разговор, — уклонился Жиган от ответа.
— Уж не вам ли Туляк поручил провернуть такое щекотливое дело? — попытался догадаться Голдобеев.
— Нет, я от него освобожден, — заверил его Жиган.
Из ответа Жигана Голдобеев понял, что тот состоит в банде Туляка.
— Николай Сергеевич, бросайте заниматься грязными делами. Я официально приглашаю вас на работу у нас в фирме.
— А кем я буду в ней работать?
— В любом случае мы подберем вам работу по специальности, — заверил его Голдобеев.
— Мне приятно слышать ваше предложение, приятно, что вы меня с Юрием Андреевичем не разочаровали, но хода мне к вам уже нет, и, возможно, это первая и последняя помощь моя вашей семье. Прощайте! — услышал напоследок Голдобеев сильно взволнованный голос Жигана.
«Он со мной так говорил, как будто бы мы больше с ним не увидимся», — удивленно подумал Голдобеев, осторожно кладя телефонную трубку на рычаг аппарата.
