С этими словами алкаш ударил себя кулаком в грудь и сделал еще один шаг. Этот шаг был роковым. Вместе с ним к Надежде приблизился такой густопсовый запах, что она едва не грохнулась в обморок. Смесь многолетнего непросыхающего перегара с таким же многолетним запахом немытого тела составила фантастическую парфюмерную композицию, которую вполне можно было использовать как химическое оружие массового поражения.
Надежда Николаевна стремительно развернулась и бросилась наутек, стараясь отдышаться и с трудом сдерживая рвотные позывы.
Вслед ей несся сиплый голос, полный глубокого разочарования:
— Женщина, ну куда же ты, женщина?
Женщина, стой! Купи, отличная вещь! Тещи моей покойной наследство! Ребеночку малому на лекарство! Ах ты, эфа самаркандская!
Надежда оторвалась на безопасное расстояние и огляделась.
Как говорил ей Лелик, после магазина следовало повернуть направо и отсчитать три дома от угла. Или четыре… Она точно не помнила, да и сам Лелик, кажется, не был вполне уверен.
И вдруг она увидела дом.
Всякие сомнения у нее отпали в то же мгновение.
Это был тот самый дом, дом с фотографий, хранящихся в памяти компьютера.
Он стоял в глубине участка, отгороженный от улицы штакетником и живой изгородью из кустов акации. Кусты были подстрижены не слишком высоко, так что можно было видеть часть дома и крыльцо. Надежда осторожно подергала калитку, та оказалась заперта, прошлась по улице вдоль забора, осторожно поглядывая на участок. Похоже, что дом был пуст — все окна заперты, занавески опущены.
Надежда постояла немного у калитки, потому что не хотела признавать свое поражение.
Дом определенно тот же самый, что на фотографиях, но что это дает? Она итак уже знает, что идет по верному следу, только вот здесь он, кажется, обрывается.
В это время открылась калитка соседнего дома, и на улицу вышла пожилая женщина в платке и теплой куртке. Надежда сразу же опознала в ней местную жительницу — по здоровому цвету лица и спокойному выражению в выцветших голубых глазах. Сразу было видно, что женщина эта редко ездила в общественном транспорте и редко дышала отравленным городским воздухом. На вид женщине было под шестьдесят.
— Здравствуйте! — на всякий случай приветливо сказала Надежда.
Она сильно опасалась, что соседка сейчас визгливо заорет насчет того, что шляются тут всякие и так далее, и уже приготовилась дать деру. Но та улыбнулась и подошла ближе.
— Здравствуйте, — протянула она, — а вас наверное Анна Константиновна прислала?
— Гм-м, — промычала Надежда.
— То-то я гляжу, вы все вокруг дома ходите. Мне из окон все видно!
Надежда помнила, что Анной Константиновной зовут сестру умершего хозяина, это она выяснила у Лелика. Но зачем та могла бы ее прислать?
— Понимаете, — нерешительно начала она, — дело в том, что Анна Константиновна меня не посылала…
— Понимаю! — живо перебила ее соседка. — Понимаю. Что ж, если честно сказать, то насчет дома она еще и права не имеет договариваться. Потому что с наследством-то ничего не ясно, полгода еще не прошло.
— А что, разве не только они с Игорем наследники? — наугад бросила камень Надежда и попала в самую точку.
— А разве она вам не сказала? — Женщина всплеснула руками. — Знаете что, давайте во двор пройдем, а то неловко как-то на улице стоять. Я, конечно, в дом войти не могу, а на участок можно, мне сам Илья Константинович ключ от калитки давал. Дика там покормить, когда он уезжал, или цветы полить.
И пока Надежда тихо радовалась, что удалось узнать имя и отчество погибшего хозяина дома, соседка распахнула калитку. Надежда успела еще заметить над почтовым ящиком надпись, сделанную химическим карандашом:
«Коноплев И. К.», и вошла во двор так интересующего ее дома.
Дом выглядел очень прилично. Большой старый дом в хорошем состоянии, крашенный темно-зеленой краской, а наличники белые.
Вот этот самый угол был виден на одной из фотографий. А на этой лужайке все позировали.
— Тут вот какое дело, — оживленно заговорила соседка, — как сообщили нам, что Илья Константинович умер, я две ночи на спала, так его жалко было. Ведь как чувствовала в тот день: не нужно, говорю, вам в город сегодня ездить. А он: не могу, говорит, Мария Семеновна, нужно очень по делу. Промедление, говорит, смерти подобно! Вот и накликал…
— Бывает… — поддакнула Надежда.
— Ну как похоронили его, поминки справили, так приходит ко мне Анна и говорит, что дом этот она продавать будет.
— Что же сама она с сыном тут жить не захотела? — встряла Надежда. — Дом в хорошем состоянии, участок большой, сад опять же…
— Дом этот несчастливый, — сказала соседка, понизив голос, но тут же сообразила, что сболтнула лишнее, и примолкла.
Надежда же решила начать расспросы издалека, чтобы не насторожить болтливую Марию Семеновну.
— То-то, я вижу, Анна Константиновна что-то недоговаривает. — сказала она. — Видите ли, мы с мужем давно дом хотели купить.
Дело к пенсии идет, хочется на свежем воздухе пожить. А она в принципе вроде согласна продавать, но все как-то мнется.
— Ясное дело, мнется, — перебила соседка, — когда тут еще одна наследница объявилась!
— Кто же такая?
— Жена его, Ильи-то Константиновича!
— Вот так номер! — поразилась Надежда. — Да разве он женат был?
— В том-то и дело, что нет! — Собеседница всплеснула руками. — Он здесь уже лет десять живет, если не больше, и ничего ни про какую жену мы не слыхали! А Анна-то ее, конечно, знала, но считала, что они давно в разводе.
А тут она является, уж откуда узнала, что Илья-то умер, никто сказать не может. И показывает паспорт, а в нем — штамп о браке! Анну, говорят, чуть кондрашка не хватила! Оказывается они официально-то так и не развелись!
— Ужас какой! — Надежда очень натурально всплеснула руками. — Это же кошмар! Выходит, очень даже просто по суду дом может ей отойти?
— Точно, — энергично закивала соседка, — запросто. Вот почему Анна-то и бесится. Ее тоже понять можно — она-то считала, что дом, можно сказать, у нее в кармане. То есть, конечно, никто не знал, что хозяин, Илья Константинович, так скоропостижно помрет…
— Да, что-то я засомневалась, — призналась Надежда, — вот и решила поехать, на месте посмотреть. Может, думаю, что разузнаю насчет дома. Так-то место красивое, воздух чистый..
— Место у нас отличное, — подхватила Мария Семеновна, — и дом хороший! А уж сад…
Да вы походите, посмотрите.
Сад действительно был хорош. Надежда, как садовод с приличным стажем, не могла этого не признать. За домом росло несколько яблонь и слив, густые кусты смородины и крыжовника. Малина, как помнила Надежда по фотографиям, должна быть где-то за сараем. Огорода никакого не было и в помине, зато все пространство перед домом и сбоку занимали декоративные кусты и клумбы с цветами. Были здесь и сирень, и жасмин, и, конечно, шиповник, и жимолость, и вербена, и калина… Надежда узрела еще несколько незнакомых кустов и остановилась возле большого, красивой формы выстриженного куста японской айвы, на котором теперь в изобилии висели маленькие желтые плоды. Надежда сорвала один и убедилась, что он душистый и кислый, все как полагается, потом представила, как красиво смотрится куст весной — на зеленой полянке, покрытый красными цветами — и вздохнула.
Цветов тоже было много — ярких, осенних.
Сад был хорош, но Надежда зорким глазом отметила уже некоторые признаки запустения.
Дорожки покрылись опадающей листвой, цветы кое-где завяли, но никто не торопился их срезать, земля затвердела и даже проросли кое-где нахальные осенние сорняки, которые действовали по принципу «хоть день да наш!».
Возле дома она увидела кусок вскопанной земли.
— Под тюльпаны он место готовил, — грустно сказала подоспевшая Мария Семеновна, — у него тюльпанов было множество и красоты необыкновенной. Мне луковицы давал…
Надежда подумала, что никто уже не посадит в землю луковицы тюльпанов и не будут они весной радовать глаз хозяина. А за полгода сад придет в полное запустение, на клумбах прочно утвердятся сорняки, кусты начнут болеть, а потом вообще захиреют, деревья пожрет какой-нибудь вредитель… Жаль сада, жаль человека…
Она встряхнула головой, чтобы отвлечься от грустных мыслей. Нужно было уходить, похоже, ничего она здесь больше не выяснит. Она прошлась еще вокруг дома, увидела то окно, откуда женщина с усталыми глазами подслушивала разговор девушки и парня. Как бы ей найти хоть какую-нибудь зацепку…
— Да, видно, придется от этого дома отказаться, — сказала Надежда, — раз тут с наследниками неясность получается. Да, в общем-то, и к лучшему. Конечно, дом неплохой, но как-то мне тут дышится тяжело, в смысле, угнетает что-то.
— Верно вы заметили, — соседка поджала губы, — нехорошо тут, несчастье тут было…
