вещами, которые ему пришлось оставить в кабинете, он встретил генерала.
– Извини, Иван Владимирович, такая установка была, я был против, но мне не дали… Ты как, полковник?
– Все отлично, товарищ генерал, а что за Степан Алексеевич?
– Кто это?
– Меня никто не хотел навестить? – настороженно спросил Шоцкий.
– Никто… о чем ты говоришь, Иван Владимирович?
– Ну, никто, так никто! Разрешите идти, товарищ генерал.
– Приятного отпуска, полковник!
Добравшись из аэропорта в Ростов-на-Дону, Мария успела на последний автобус до Волгодонска. Еще четыре часа в полупустом салоне и она на автовокзале. Отказавшись от предложений таксистов, Мария пешком направилась домой, на окраину города.
Ночные блики покрывали гладь Цимлянского водохранилища. Звезды, исполненные сочувствия, с опаской смотрели вниз. Дрожь захватила тело Марии, сердце щемило. Щемило от принятой разлуки и в предчувствии предстоящей встречи с матерью.
Калитка скрипнула. Слегка звякнула цепь, и послышался слабый вой, перешедший в жалобное скуление. Дверь в дом была заперта. Мария присела на скамейку у входа в дом и подняла голову к небу.
– Прости меня, господи, – прошептала Мария.
Ночь шумела донской тишиной. Воздух медленно остывал от дневного жара. Пахло домом.
Вдруг тревожное шуршание, тяжелые, но быстрые шаги и звук отворяемой двери.
– Доченька…
Мария подскочила и, не смотря на распахнутые объятия матери, рухнула перед ней на колени.
– Мамочка, прости! Прости, мамочка! – ком, так долго стоящий в горле, вырвался наружу, и Маша разрыдалась, пряча всхлипы в полах халата матери.
– В дом, Машенька, в дом… Простила, давно простила. Прости и ты меня, что не верила тебе, не верила в тебя, корила, да причитала. Не говори ничего сейчас, чувствую больно тебе. Ложись спать, утро поможет, раздевайся, я постелю тебе… Господи, Машенька моя вернулась…
Утро ворвалось во все окна дома, заливая его своим донским солнцем. Утро вылизало все закоулки комнат, поиграло с часами, и вскоре рассталось с ними, перевалив их стрелки за полдень.
– Устала, Машенька?
– Очень, мама. Но устала я не так… я не смогла… – Мария заплакала.
– Ничего, не говори, все со временем придет. Он отпустил?
– Мне очень жаль его.
– Любишь?
– Боже, мамочка, как я его люблю, но… погубила бы, если бы осталась с ним.
– Как же так?
– Ох, мама, не спрашивай, прошу, не надо!
– Он как же?
– Ох, мамочка, как он меня любит! Как любит!.. Но, он поклялся, что сможет…
– Что, дорогая моя?
– Сможет идти дальше один…
– Ох, девочка ты моя, деточка… Коли любит так, как ты, не сможет.
– Что же делать, мама?
– Судьбе покориться.
– Но, как же, мама? Неужели мы не можем, он не сможет покорить судьбу? Почему мы должны так от нее зависеть?
– Ох, не знаю, доченька, но идти супротив судьбы, бога – грех. Поживем – увидим.
– Что же делать мне?
– Машенька, а я обратно в деревеньку решила вернуться. Этот дом заложила. Как люди добрые посоветовали, сделала. Еще неделя, и ты бы не нашла меня здесь. Уедем вместе, будем в огороде работать, кур, да прочую живность выращивать, глядишь, еще все наладиться. А тебе нельзя показываться на людях. Люди, они разные, сама знаешь. Иной и порадуется, что дочь к матери вернулась, а другой побежит, да кляузу напишет куда следует. Долго ко мне ходили из полиции, все вынюхивали, выспрашивали. Да я знать не знаю, ведать не ведаю. На том и позабыли меня.
– Мама. – Маша обняла мать и села возле ее колен.
– А там глушь, никому мы там не нужны будем, глядишь, все встанет на свои места. А, между прочим, я должна доложить о тебе куда следует, как что-то услышу. Так то. А ты сама явилась… ох, Машенька.
– Ты меня укрываешь, мама, получается, – заметила Мария.
– А что ж, я родную дочь выдать должна? Кто я? Мать? Я мать.
– Ох, мама, все равно меня найдут.
– Что ты такое говоришь? Я тебя так упрячу! Ты только вот эти несколько дней потерпи, а после мы съедем. А там видно будет, может, еще что надумаем.
– Нет, мама, прости. Меня найдут не потому, что я со Славой бежала, не потому, что бежала от дома, от города, от работы, от жизни такой…
– Что ты говоришь, доченька? Да бог с ними, со всеми…
– Да, я убежала с любимым человеком… но, бежали мы к ней…
– Что ты говоришь?.. Машенька?..
– Я обещала Славе, что упрошу тебя спрятать меня…
– Конечно, мы так и поступим, об этом я и говорю тебе.
– Мамочка, я сделаю все, что ты скажешь. И мама, у меня есть деньги.
– У кого есть алгоритм выбора автосервисов, готовых к рассмотрению покупки краденых тачек? – спрашивал Андрей за завтраком в квартире, снятой накануне в Братске. – Вопрос ко всем.
Ислам пожал плечами.
– Я не представляю, – призналась Оксана, – просто ходить и спрашивать… пока не попадешься.
– Неплохой метод, – заметил Андрей. – Слава, что скажешь? Слава?
– Что? – Вячеслав вышел из задумчивости.
– Как «Крузак» продавать будем?
– На запчасти, частями, это безопасней.
– И долго, муторно и… черт знает, что сколько стоит. Так-то и на «Авито» можно выставиться. Но, что-нибудь эффективнее не найдется? Так, чтобы сразу!
– Делай, как считаешь нужным, – огрызнулся Кортнев, после чего поднялся и покинул кухню.
Андрей с Оксаной переглянулись.
– Это пройдет? – тихо спросил Андрей.
Оксана помотала головой.
– Машина магии быстро его покинула, – произнесла Оксана. – Будем ждать кризиса. Мне кажется, он неизбежен, и мы должны его поддержать, не оставлять одного.
– Надо быстрее валить, – проговорил Андрей.
– Из Братска?
– Из страны.
– Это ничего не изменит.
Андрей достал сигарету.
– Давай покопаемся в сети города, автосервисы отсечем.
Затея оказалась пустой. После посещения первой мастерской, Андрей, как не намекал на то, чего он хочет, не получил вразумительного ответа ни от кого, к кому бы он ни обращался. Ходили они вместе с Оксаной. Кортнев остался в квартире, запершись у себя в комнате. Ислама оставили присматривать за ним.
– Нет, ерунда какая-то, – сказал Андрей, когда они подходили ко второму сервису. – Так мы ничего не добьемся. Они же не идиоты. В лучшем случае нас разведут, в худшем – сольют ментам. И это мы уже давно обсуждали.
– Что делаем?
– Давай перекусим.
– Андрей?
– Я не знаю. Давай прогуляемся, сходим… куда тут можно сходить?
– Давай просто пойдем.
Уединившись за столиком кафе, недалеко от мемориала Славы, Андрей с Оксаной смотрели на пляж, расположенный рядом, и небольшой залив, клином врезавшийся в берег.
– Слава лишился веры, – задумчиво проговорила Оксана. – Он тяжело ранен, и ему сложно
