идти дальше, к нашей цели.
– Мне кажется, он растворяется, – отозвался Андрей.
– О чем ты говоришь?
– Свобода… Любовь… Мы все, я, ты, Петр Ильич, даже Ислам, обозначили пределы своего рабства и в какой-то момент вырвались из него. Это же в свое время сделал и Слава. Каким бы отменным офицером, служакой, он не был, пришло время, когда он стал тяготиться службой – она стала для него рабством. И он вырвался из его цепей, обретя покой, и, возможно, еще и некую гармонию. А то и относительную свободу, если в данном контексте о свободе можно говорить, как об относительной величине. И вот на горизонте возникла Мария, и его сразила любовь, чью силу нельзя ни измерить, ни понять. Эта сила толкнула его на преступление. Да, это защита своей любви, но преступление. Эта сила стала причиной его заключения. Будучи добропорядочным гражданином, Слава оставался бы в тюрьме до истечения положенного срока, либо боролся с произошедшей несправедливостью в рамках закона. Но он бежал. Сила, вырывающая из оков, ведущая к свободе, толкнула его? Нет, это снова была сила любви. Эта сила заставила убить его своего подельника, завладев справочником «Черных псов», благодаря которому он обрел новую личность и затерялся в стране. Эта сила привела его к своей любимой и привлекла ее к нему. Эта сила убедила их обоих бежать из страны. В поисках чего? Счастья быть рядом друг с другом. Это все была сила любви…
– Но что-то произошло, – угадала Оксана.
– Да, что-то произошло! Что-то, неподвластное нашему пониманию. Они же могли благополучно добраться до Японии, или еще куда, и затеряться в мире, и быть всегда вместе, быть связанными силой любви. Встреча с нами была лишь неким катализатором. Подтолкнуло Славу что-то иное, то самое, необъяснимое. Это была другая сила. Сила, увязшая в его сознании еще тогда, когда он решил избавиться от цепей службы. Да и, наверное, поддержавшая его решение о побеге, а после, поддержавшая и силу любви… вероятно. И она повела его.
– А Маша?
– Не знаю. Машу вела любовь, их любовь. А свобода? Как понять, что за сила ведет тебя? Как это можно сравнить, бросить на одни весы? Как это можно сделать, не зная наверняка, ни что такое любовь, ни что такое свобода? Как… Я не знаю. Они оказались связаны, силы. Наверное. Машей так владела сила любви, что впустить в себя еще какую-то силу она не могла, тем более силу, завлекшую Славу. Да, притяжение свободы настолько сильно, что разрыв с ней может грозить катастрофой. Видимо, Мария почувствовала что-то такое, и попросила Славу отпустить ее.
– Но ее также притянула свобода, – промолвила Оксана, – я в этом уверена.
– Ее свобода в любви, – прошептал Андрей.
– Я тебя люблю, Андрей, – еле слышно произнесла Оксана.
– Оксаночка, я люблю тебя. Мы вместе придем к ней. Мы вместе увидим ее и постараемся ее понять. Иначе, зачем все?..
– Андрюша?
– Да, милая?
– Ты помнишь, о чем я тебе говорила?
– Оксана? Нет, я не допущу этого…
– Ты должен будешь меня отпустить, как Слава отпустил Машу. Это мой выбор, это будет моим выбором, я так хочу. Ради нашей любви. Андрей? Я буду напоминать тебе об этом…
– Оксана… Я буду держать твою руку.
– Андрюша…
– А она сильна, – словно опомнившись, проговорил Андрей, – своей притягательностью, своей красотой, своей тайной. И ее никто никогда не видел. Разве может Слава справиться? Разве можем мы…
– И поэтому, Андрей, ты просто обязан…
– Оксана!.. – начал Андрей.
– Ведь только любовь и она… – перебила Оксана. – Что может быть еще?.. Остальное… мусор…
– Мусор, – задумчиво повторил Андрей. – А самое страшное, и в то же время, удивительное, Оксана, это то, что это все в нашем сознании, или еще глубже, еще дальше, еще недоступнее…
Оксана взяла Андрея за руку и крепко сжала.
– Я так хочу, чтобы мы предстали перед ней вместе, – твердо сказала она.
– Да, любимая, – улыбаясь, произнес Андрей, – в противном случае, все это мусор. – Он отвел взгляд, осматривая местность и вдруг замер.
– Что такое? – поинтересовалась Оксана.
– Мусорный бак, – рассеянно проговорил Андрей.
– Что?
Авторазбор «Восток» находился на северной окраине Братска, недалеко от аэропорта, в промышленной зоне. Андрей с Оксаной полдня потратили на то, чтобы добраться туда, и найти, с кем переговорить.
– Серьезное железо, – говорил сотрудник пункта, Семен, мужчина лет шестидесяти, с перепачканными в масле руками и лицом, местами покрытым металлической крошкой. Он разглядывал фото с экрана телефона Андрея. – Выглядит, как новый. – Семен хитро улыбнулся, взглянув на Андрея исподлобья. – Что ж не подкатил его? Я понял тебя, сынок. Видать, серьезно прижало? Верно?
Андрей криво улыбнулся, оглядываясь по сторонам.
– Да ты не боись, мне это все ни к чему. У всех свои проблемы. Однако помочь тебе не могу. Даже к шефу не пойду, и ты не ходи. Он такого не любит, да и наученные мы. Не пристало мараться. Пойми правильно. Ты такой приличный парень. Как… ну, да ладно. – Семен прикурил. Хочешь все и сразу?
Андрей кивнул.
– Есть у меня кум, Антип, у него своя свалка такого железа. Большая свалка, как настоящее кладбище. Но, далековато отсюда.
– Очень далеко? – поинтересовался Андрей.
– Ангарск, – ответил Семен.
Андрей присвистнул.
– Больше ничего? – спросил он.
– Так, чтоб тебе понравилось, не знаю больше. Ты ж не местный. Тут у нас знаешь, как дела делаются?
– Предполагаю. Как и везде…
Семен рассмеялся.
– То-то и оно. С огнем, паря, играешь, но раз считаешь, оно того стоит, валяй. Как, сможешь до Ангарска потерпеть? Я позвоню куму. Он при бабках, сразу отвалит. Безбожно, но отвалит… А у тебя и выхода нет. Долго мыкаться будешь, пока не сцапают, а это тут в легкую. К чему конкуренты, да и… ну, сам понимаешь…
– Доходчиво, – вздохнув, сказал Андрей.
– Так что, звонить куму?
– Давай.
– А ты адресок запиши. За городом, там все покрыто металлом. Вокруг, как в фильмах таких, ну, ты понял. Он развел там такой бизнес, и из Иркутска к нему сваливают. Не знаю, чьи лапы он греет, но дело идет. Пиши…
– Простите вы меня, – говорил Кортнев, – устал извиняться. Не могу я, ребята, еле терплю, но… Я соберусь, обещаю…
– Хватит уже, Слава, – прервал его Андрей. – Мы тебя сегодня уже обсудили, если тебе интересно. – Андрей рассмеялся. – Залезли в такие дебри собственной философии, что в конец запутались в своих мифах, да инсинуациях. Все мы переживем. Теперь у нас единый план.
– Что у нас?
– Значит так. Первое, нам придется сесть на трассу, которую мы объезжали. Либо топим
