— Я уже слышал эту историю.
— Смотри-ка, вы неплохо информированы, как я вижу! — Вид у него был разочарованный. — Короче говоря, Дэймон не получил удовлетворения.
— Чем больше я слышу о Дэймоне Жильберте и о кружке его интимных друзей, — задумчиво проговорил я, — тем чаще я себя спрашиваю, кто из вас ненавидел его больше всех.
— Я никогда не ненавидел Жильберта, — с живостью возразил он. — Жильберт гораздо больше нуждался во мне, чем я в нем! В течение одиннадцати лет я пять раз имел успех на Бродвее, а он был продюсером. Амброз Норман создал Дэймона Жильберта, запомните это!
— Вы, должно быть, обожали его, так как все время возобновляли с ним контракт. — Я здесь нащупывал наугад, уверенный, что рискую немногим. — Действительно, это с вашей стороны было очень великодушно, так как вы могли получить в десять раз больше от какого-нибудь другого продюсера с Бродвея.
— О! Знаете ли, на прибыль существует лимит, — пояснил он. — Перейдете его и налоговое ведомство заберет все. Поэтому тот ли, другой ли продюсер — все примерно одинаково.
— А не зависело ли кое-что и of того, что можно было увидеть в досье, в котором регистрировалась ваша охота за экзотикой?
Его могучие руки сжали край стойки, и суставы пальцев медленно побелели.
— Кто рассказал вам эту гнусную ложь? — спросил он, с трудом сдерживая голос.
— Не имеет значения. Для меня Жильберт был убит и тот, кто убил его, убил и его дочь. В списке подозреваемых перечислено пятеро, и вы один из них, Амброз. Я знаю, что у вас были мотивы, но я хотел бы знать, имеете ли вы для этого достаточно смелости. Маленькая сценка с Соней убедила меня: вы не позволите наступить себе на ногу!
— Вы с ума сошли! — его голос поднялся на целую октаву. — Если вы думаете, что у меня были мотивы, посмотрите на остальных!
— Я их видел.
— Бетти Адамс. — Он сделал презрительно отстраняющий жест. — А Ларри Чамплин, его коммерческий директор, обкрадывавший его? Знаете, что Дэймон сделал с ним? Заставил написать полную исповедь, отправившуюся прямо в сейф его адвоката. Затем он наполовину уменьшил его содержание и посоветовал ему заново изучить свою профессию. Через неделю он поставил Ларри контролировать билеты у входа в зал!
— Вы хотите заставить меня поверить, что Ларри позволил обращаться с собой, как с мальчишкой?
— Если бы он отказался, его исповедь направилась бы прямо к прокурору. В течение нескольких недель все, кому насолил Ларри, явились бы к нему на расправу, могу вам поклясться!
— Если Чамплин имел мужество это перенести, конечно, он нашел бы мужество и для другого, — сухо сказал я. — Я сохраню его в моем списке.
— А Паркер? — агрессивно то ли спрашивает, то ли утверждает он. — Самый старый друг Дэймона… обаятельный тип и вместе с тем благовоспитанный! А ну-ка, Бойд, как вы с ним поступите? Добрый, старый товарищ, который был так занят обольщением дочери Дэймона, что почти не имел времени для ее отца!
Я пожимаю плечами.
— Тем не менее он был менее уязвим, чем вы, с этим детальным рапортом о ваших пороках и экзотических фантазиях, Амброз.
— Напротив, он был в тысячу раз более уязвим, чем мы все! — гневно выкрикнул он. — Жильберт больше беспокоился о Лейле, чем о себе самом. Когда он узнал, что произошло, он совсем вышел из себя, и если бы Феликс был в этот момент в городе, он задушил бы его голыми руками. Но когда Паркер вернулся, Дэймон уже несколько пришел в себя. Достаточно для того, чтобы изобрести трюк, которым можно было бы заставить Феликса страдать. Вы знаете, что он сделал? У Феликса была сестра, преподавательница в Нью-Джерси…
— Эта история мне тоже известна…
— А вы знаете, Бойд, где теперь находится его сестра?
— Нет.
— В сумасшедшем доме, вот где! Вы ищите ненависть, Денни, а? Ну, хорошо, вы ее нашли! Но один только человек, который настолько ненавидел Дэймона Жильберта, что не мог поступить иначе, как только утопить его в океане, это…
— Продолжайте, Амброз, — произнес баритон с вежливым энтузиазмом, — Я восхищен. Значит, это…
— Вы давно здесь? — прохрипел Амброз.
— Достаточно, чтобы услышать вашу клевету на Лейлу Жильберт и на меня, — отвечает кто-то ледяным тоном. — Это я еще мог бы вам простить. Но примешивать имя моей сестры к вашим мерзким фантазиям, чтобы попытаться спасти свою шкуру, — вот что непростительно. Боюсь, как бы вы не пожалели об этом, Амброз!
Я оборачиваюсь и вижу двух человек, стоящих в проеме открытой двери. Тот, который говорил и который не мог быть не кем иным, как Феликсом Паркером, входит в комнату и ленивой походкой направляется к бару.
Глядя на него, нельзя не прийти к выводу, что к нему вполне подходит эпитет «благовоспитанный». Он высок, атлетически сложен, уверен в себе. Должно быть, ему около пятидесяти, но весь его вид говорил, что он рассматривает последние двадцать лет, как простую арифметическую прибавку, не отражающуюся на нем. Волосы его сохранились полностью, они были цвета голубоватой седины, их очаровательная волнистость не нарушала его мужественного вида. Смуглый цвет лица придает его голубым глазам удивительный блеск. Короче говоря, облик героя, и я представляю, что любая баба от двенадцати до двадцати лет должна растаять, увидев его.
Амброз Норман, опираясь на край стойки, следил за тем, как он подходит. Пот скользил по его подбородку.
Малый с лицом героя слегка сгибает правую руку, и через мгновение его кулак спускается на тройной подбородок Нормана.
Глаза Амброза Нормана вдруг превращаются в два стеклянных сгустка, заставляющих вспоминать о моллюсках в склянке с формалином. Затем его руки выпускают край стойки и он медленно исчезает из поля зрения. Слышен мягкий стук, когда он касается пола.
Герой поворачивается ко мне и протягивает руку, на этот раз с протянутыми пальцами. Очаровательная улыбка освещает все его лицо.
— Как поживаете? — спрашивает он. — Я — Феликс Паркер.
Второй, оставшийся у дверей, в то время как Феликс Паркер нокаутировал Амброза, теперь с непринужденным видом направился к стойке.
— Джек Ромней, — представляет его мне Паркер.
— Денни Бойд.
Последовало рукопожатие, и у меня возникло ощущение, будто я сунул руку в камнедробилку. Он почти того же роста, как и Феликс Паркер.
— Вы не думаете, что следовало бы отнести крикуна в его комнату? — вежливо предложил он.
— Ему очень хорошо там, где он лежит, — возражает Паркер. — Собаки всегда снят на земле. Зачем нам пачкать руки, дотрагиваясь до Амброза Нормана.
— Думаю, что вы его хорошо отметили, старина, — широко улыбаясь, сказал Ромней.
Нельзя сказать, что его акцент неприятен, но он явно не австралийский и не английский. Так как это меня интересует, я спросил об этом.
Он улыбнулся еще шире.
— По происхождению я англичанин, но так как я поселился в Австралии по окончании войны, то и получился такой акцент.
Он лет на десять моложе Паркера, но сложен солиднее, его кожа темна, а голубые глаза окружены сетью тонких морщин. По сравнению с Паркером, в его лице совершенно отсутствует изящество, но зато оно внушает больше доверия.
— Наполним стаканы и вынесем их на веранду, — жестким тоном предлагает Паркер. — Здесь сплошной свинарник.
Через две минуты мы устраиваемся в комфортабельных креслах на веранде под нежной лаской морского бриза.
— Ситуация и без того достаточно затруднительная, чтобы еще больше осложнить ее формальностями, — сказал Паркер. — Если нет возражений, будем обращаться друг к другу по имени.
— Меня это не стеснит, — ответил я.
— Хорошо. — Он достал из кармана спортивной курточки безукоризненной формы золотой портсигар, вынул сигарету и приступил к ритуалу закуривания. — Естественно, мы все понимаем, зачем вы здесь, Денни. Я не знаю в точности, каковы были ваши намерения относительно Амброза, но вы уже проделали превосходную работу к тому моменту, как мы вошли в комнату.
— Можно сказать, что он прыгал, как кот на горящей крыше, — пробормотал Ромней.
— Чем больше я стараюсь узнать, была ли случайной смерть Лейлы Жильберт, — говорю я, — тем больше прихожу к убеждению, что ее отец был убит.
— Он приезжал сюда два раза, — Ромней разжигает старую трубку. — Интересный субъект, старый Жильберт, но у меня было впечатление, что он не всегда был удобен.
Паркер холодно сказал:
— Дэймон был гораздо значительнее всех нас.
На ступенях внезапно появился большой коренастый Ларри Чамплин.
— Послушай, Феликс! Я только что получил пачку писем и две каблограммы. В одной из них предлагается серьезная проблема. Думаю, что надо принять быстрое решение и тотчас же телеграфировать ответ.
— Иду, Ларри. — Паркер поднялся со своего кресла. — Извините, господа, — проговорил он и удалился за Чамплиным в большой холл.
