Время тянулось очень медленно для ожидавших побега блатных и для ожидавших прихода подкрепления сотрудников администрации. Охрана на вышках, повинуясь полученному приказу, прилипла к пулеметам и автоматам, давно выбрав каждый себе цель, ожидая лишь приказа начать боевые действия и открыть огонь.
Неожиданно в толпу заключенных, которая уже состояла в большинстве своем из «мужиков», распаленных пьянящим ощущением свободы, ворвались женщины из швейного цеха. Насытившись мужскими ласками и насытив свою плоть, они решили прогуляться по мужской зоне, попутно одаривая ласками всех, кто попросит. За эти ласки их поили разбавленным спиртом, кормили деликатесами, конфискованными из административного холодильника, захваченного на кухне.
И вот они, разгоряченные донельзя, ворвались в первые ряды громадной толпы у административного корпуса и первым делом обратили внимание на заложников, привязанных к «позорному» столбу.
— «Мочи» «сук»! — завопили они неожиданно и бросились на трех связанных заложников, размахивая острыми ножами, захваченными ими из кухни.
Блатные, тот же Колян, не успели им помешать. Пока они, растерянные, застыли на месте, соображая, как им лучше схватить вооруженных женщин, те искромсали ножами предателей из среды заключенных, а одна из них, самая здоровая и, очевидно, беспощадная острым мясницким топором разрубила майора, заместителя начальника исправительно-трудового учреждения строгого режима, между ног до пояса одним страшным и умелым ударом.
Крик ужаса раздался как среди толпы заключенных, так и среди тех, кто из разбитых окон «крикушника», административного корпуса колонии, следил за действиями бунтарей.
Дарзиньш, хоть и ужаснулся содеянному, в глубине души обрадовался. У него теперь были полностью развязаны руки, и он, не боясь ответственности за пролитую кровь, мог отдать приказ расстрелять скопившихся у административного корпуса заключенных.
— Охрана, на вышках, слушай мою команду! — закричал он по радиотелефону. — Открыть огонь на поражение и рассеять толпу!
И тотчас же застрочили с вышек пулеметы. Первыми же выстрелами были скошены женщины-убийцы и блатные, стоявшие в первых рядах в ожидании поданного вертолета и «рыжья» с «зеленью».
Заключенные бросились врассыпную, устилая своими телами весь свой скорбный путь побега.
Правда, вооруженные пистолетами зеки залегли за стенами «крикушника» и открыли огонь на поражение по смотровым вышкам и по окнам административного здания, если кто случайно имел неосторожность высунуться из окна. И им удалось расстрелять двоих охранников на вышке. Огонь с нее сразу же прекратился, что дало возможность заключенным спокойно рассредоточиться между бараками, где их пули не доставали.
В эту минуту подошла долгожданная помощь, ожидаемая Дарзиньшем.
Ворота лагеря открылись, и два бронетранспортера неторопливо вползли на территорию исправительно-трудового учреждения строгого режима, а за ними, прикрываясь щитами, в бронежилетах вошли солдаты, вооруженные автоматами.
Их прихода совсем немного не дождались еще парочка обнаруженных «сексотов», которых вытащили из схронов пацаны и ударами металлических прутьев погнали к общественному туалету, возле коего в небольшой яме, над которой всегда «золотарь» вычерпывал содержимое туалета, образовалась уже давно от незапланированных выплесков и прорывов рукава помпы, с помощью которой и вычерпывалась вонючая жижа, довольно приличная лужа человеческих экскрементов, разбавленных мочой, куда мочились пацаны, если каждое «очко» было занято, а желания терпеть малую нужду не было. Здесь несчастных «сексотов» загнали в эту зловонную яму, где содержимое доходило до колен, и стали на них тренироваться в меткости, бросая им в голову или куда попадет небольшие металлические болванки. Поскольку соревнующиеся в меткости значительно превышали числом две несчастные человеческие «мишени», то очень скоро один из «сексотов» упал лицом в зловонную жижу, получив удар металлической болванкой прямо между глаз, а второй еще минут пять отчаянно сопротивлялся, отбивая руками приносящие жуткую боль летящие со всех сторон металлические болванки, но, как только ему перебили правую руку метким ударом, болевой шок лишил и его желания сопротивляться. И сразу несколько метких бросков в голову повергли его лицом в жидкие нечистоты рядом с товарищем по несчастью.
Пацаны, вооруженные пистолетами, пытались выстрелами остановить солдат, но бронежилеты хорошо выдерживали пули, выпущенные из пистолета Макарова, да и выстрелить им дали только по одному разу, после чего живо посекли очередями из автоматов и пулеметов бронетранспортеров.
Со стороны администрации погибло двенадцать человек, включая четверых «сексотов». Бунтарей погибло около полусотни.
Но оставшиеся в живых бунтари скоро, очень скоро стали завидовать мертвым.
Всех заключенных загнали по баракам, после чего стали выгонять на плац барак за бараком, укладывать лицом в землю, прикладами увещевая несмышленых, и стали сортировать заключенных, придерживаясь только начальству понятной методе: кого считать зачинщиками, кого убийцами, а кого просто вовлеченными.
Это было тем более странно, что все, абсолютно все убийцы надзирателей, солдат и «сук» были расстреляны возле административного корпуса. Правда, еще оставались те, кто забил металлическими болванками еще двух «сексотов», но их и не искали, зачем, когда любому можно было навесить статью за участие в бунте, поджогах и убийствах, не говоря уж о разграблении больнички и кухни.
Дубинки и наручники были непременными атрибутами этой сортировки.
Водометная машина не потребовалась для разгона возмущенных масс заключенных. Только раз, для смеха, прапорщик на водометной установке достал мощной струей убегавших с визгом и криками через пролом в стене «швейки» женщин. Сила струи была такова, что попавшие под нее были отброшены на несколько метров, причем с тяжелыми последствиями для упавших, они попросту остались лежать на земле без сознания. И никто их товарок не пришел к ним на помощь. Не до того им было., спасали собственные шкуры.
Дарзиньш живо прекратил игры прапорщика, приказав ему тушить БУР, а после и больничку.
После тушения пожара в БУРе обнаружили надзирателей с перерезанными глотками, тела которых представляли из себя сплошной фиолетовый синяк, один, но на все тело.
И нашли с простреленной головой «смотрящего», убитого втихаря по приказу «князя» зоны Вазгена, чтобы некому было писать записки на воровской сходняк, обладающий правом лишения титула «вор в законе».
Все время бунта по приказу Дарзиньша один из контролеров снимал происходящее на видеопленку.
После подавления бунта Дарзиньш со своим ближайшим окружением заперся в своем кабинете, куда доставили видеомагнитофон, и стал смотреть все три часа страшных событий, происходивших на территории, вверенной его попечению.
Удивительное дело, но ни в едином кадре Дарзиньш не нашел ни «князя» зоны Вазгена и ни одного из его свиты-шоблы.
Авторитеты руководили «боевыми» действиями своей огромной армии, не выходя из бараков, посредством гонцов, которые передавали вожакам стай очередной приказ или распоряжение «князя».
Таскали каштаны из огня чужими руками. Правда, и Дарзиньш не лез грудью на пулемет, а пустил на подавление бунтарей бронетранспортеры и солдат, одетых в бронежилеты.
Игорь Васильев впервые в своей жизни столкнулся с бунтом, а с лагерным — тем более. Он с тайным удовольствием наблюдал за разгулом ненависти, когда загнанная за колючую проволоку черная сила вдруг ощущает свою вольницу, последствия которой всегда одни и те же: кровь, поджоги, буйство, разрушения.
Но страдают в итоге, после подавления бунта, в основном, «мужики», если не считать тех блатных, что ждали вертолета с чемоданом «зеленых» у крыльца административного корпуса, и которые были расстреляны первыми же очередями пулемета с вышки.
Большинство загнанных в оставшуюся целой часть БУРа были именно «мужики», причем большую часть из них составляли молодые парни. Именно им и грозил большой срок на особо строгом режиме, где они окончательно превратятся в опытных бандитов и воров, пополнив собой многочисленные ряды уголовников.
Хорошо наблюдать из окна административного корпуса, находясь в безопасности, вдали от ножей и заточек зеков и пуль солдат спецназа, которые были прекрасно экипированы для подавления бунта: бронежилеты, щиты из специального сплава, сферы, дубинки и автоматы.
Игорь Васильев давно не встречался с Котовым, ему даже показалось, что тот его избегает. Поэтому, когда они случайно столкнулись возле мужского туалета, Игоря поразила реакция Котова на встречу.
— Ты здесь? — вырвалось у него машинально.
