Фрэнки выдержал паузу, неторопливо допил кофе и отвечал как можно спокойнее:
— Представь себе, что нуждается. Иначе я не стал бы терять время на пустые разговоры.
— Что же я должен сделать?
Стив взглянул на бутылку с бренди, но открывать ее не стал.
— Ну что же! Это уже другой разговор. Перейдем к делу. Ты или твои ребята должны устранить одного русского — Игнатова.
— Вот как! А потом ваши ребята упрячут меня еще лет на сто пятьдесят?
— Стив, ты не так меня понял, мы, наоборот, берем тебя под свою защиту.
— И это все?
— Чего же ты хочешь?
— Я хочу помилования. Полного. Чтоб дядя Сэм мне все простил. Иначе я ни за что не возьмусь.
— Ну что ж, хорошо. Нечто подобное я и ожидал, — кивнул головой Фрэнки. — Поэтому хочу тебя обрадовать: у меня в кейсе лежит бумага на твое освобождение. Мне достаточно только поставить число, и ты можешь выйти хоть завтра.
— Мне бы хотелось увидеть бумагу.
— Ты не доверяешь ФБР, Стив, — это нехорошо.
Фрэнки взял со стола кейс, набрал цифровой код, щелкнул замком.
— Вот она, эта бумага. Ты даже можешь подержать ее в руках. Посмотри вот там, внизу… видишь, подпись прокурора штата. Теперь взгляни на печати… Ну, убедился? — Фрэнки довольно улыбнулся. От его глаз не укрылось, что казенная бумага произвела на Стива сильное впечатление. — Ну что, теперь веришь?
— Теперь верю, — Стив неторопливо вернул бумагу. Он расставался с ней неохотно, как будто это был не лист обыкновенной бумаги, а собственная душа.
— Ну так что ты на все это скажешь?
— Хорошо, я вынужден принять ваше предложение.
— Вот и отлично. Ты оказался умным парнем, Стив. А значит, понимаешь, что устранение русского должно произойти как бы случайно — в обычной коридорной драке между заключенными. И еще я очень надеюсь, что наш разговор не выйдет за пределы этих стен.
— Я все понимаю, будьте спокойны.
— Ты знаешь такого заключенного — Джонни-Могильщика?
— Канадец, здоровяк в триста фунтов весом?
— Он самый. Мне бы хотелось, чтобы он тоже… пострадал в этой ссоре.
Глава 8 Неожиданный звонок
После разговора со Стивом Фрэнки вернулся к себе в офис, сел за стол и задумался. В последнее время ему явно не везло: все проекты, которые он затевал, неизменно рушились, как будто невидимый недоброжелатель заранее просчитывал контрмеры. Пять лет назад ему с огромным трудом удалось внедрить своего человека в крупнейшую китайскую преступную группировку. Но с его помощью он успел провести всего лишь одну-единственную операцию по ликвидации канала доставки героина из Юго-Восточной Азии. А потом отрубленную голову агента полицейские обнаружили в мусорном контейнере в китайском квартале.
Два года назад он торжествовал победу, когда приняли именно его, Фрэнки Галлахера, план борьбы с японской «якудзой», но не прошло и месяца, как неожиданно его перевели в европейское управление и «бросили» на Россию.
Теперь он занимался малоперспективной и даже опасной операцией под кодовым названием «Тройка», целью которой являлась борьба с «русской мафией». Идиотизм состоял в том, что по замыслу высокого начальства тайной слежке и проверке подвергались все российские граждане, прибывающие в Америку — особенно по делам. Игнатов был одним из сотен его заочных «объектов». И, видимо, очень интересным объектом — иначе из Вашингтона не пришла бы шифровка с коротким требованием избавиться от Игнатова. Непонятно только, кому это понадобилось. Но ведь приказы не обсуждаются.
Заверещал переговорник. Фрэнки Галлахер нажал кнопку. Секретарша сообщила, что его спрашивает некий «мистер Нестеренко».
— Мэри, скажи, что у меня совещание. — Фамилия отчего-то показалась ему знакомой. — Постой!
— Да, мистер Галлахер.
— Кто это? Мы его знаем?
— Мистер Галлахер, он сослался на Вашингтон. На Майкла…
Фрэнки Галлахер сглотнул слюну. Майкл… Какого черта!
— Ладно, Мэри, соедини!
В трубке послышался властный старческий голос с сильным славянским акцентом.
— Мистер Галлахер? Моя фамилия Нестеренко. Мы не знакомы. Но мой добрый друг Майкл посоветовал к вам обратиться. Мы могли бы встретиться где-нибудь в городе? — И, предваряя все вопросы, старик продолжил: — Я тут нахожусь в составе российской официальной делегации. По линии Министерства юстиции. Но к вам у меня дело неофициальное. И неотложное.
Фрэнки ничего не мог понять. Он не привык назначать встречи с незнакомыми людьми. Но в голосе русского была какая-то непонятная сила и непререкаемая авторитетность. Фрэнки помедлил и помимо своей воли ответил:
— Хорошо. В час у меня обед. Мы можем встретиться в час пятнадцать. Где вы находитесь?
— Не утруждайте себя, мистер Галлахер. Вы занятой человек. Я приеду туда, куда вы скажете, — как бы с усмешкой сказал русский.
Фрэнки назвал улицу и, услышав в ответ от мистера Нестеренко заверения в том, что он найдет указанный адрес, досадуя на проявленную слабость, положил трубку.
Глава 9 Тебе конец, русский!
В тюрьме был праздник по случаю Рождества.
Было объявлено, что, кроме традиционных фигурных пряников, администрация тюрьмы решила побаловать узников дополнительными угощениями. Заключенные, отвыкшие от гастрономического разнообразия, только и говорили об острых томатных приправах и мясе, прожаренном на угольях. И Варяг с улыбкой думал о том, что такой жратвы, какой ему удалось отведать в заморской тюрьме, большинство русских зэков не пробовали даже на воле, а в зоне все чаяния коренных обитателей сводились к тому, как раздобыть лишнюю щепотку чая.
Тюрьма, в которой находился Варяг, представляла собой внушительное четырнадцатиэтажное здание, где три первых этажа были спрятаны от любопытных глаз высоким бетонным забором. Архитектурными формами и отделкой здание тюрьмы больше смахивало на мэрию или солидное банковское учреждение. Однако это был исправительный центр, только вместо привычных решеток — пуленепробиваемые стекла, вместо колючей проволоки — высокая ограда. Столовая размещалась на седьмом этаже и занимала огромную площадь, которая могла вместить одновременно несколько десятков человек. Однако чаще всего помещение оставалось полупустым. Это было связано с общей безопасностью, чтобы во время столпотворения не могли возникнуть потасовки и драки. Заключенные обедали по блокам. Через каждые полчаса в сопровождении надзирателей являлась следующая партия. Охранники ходили между столами и пристально наблюдали за своими подопечными. В случае необходимости надзиратели всегда готовы были применить тяжелые резиновые дубинки, с которыми не расставались даже в сортире и которые в условиях тюрьмы представляли собой грозное оружие для наказания. Если удар приходился по предплечью, то отнималась рука, если били по голове, заключенный мгновенно терял сознание. Нарываться на охранника с резиновой дубинкой остерегались даже самые матерые обитатели тюрьмы.
В этот день по каким-то непонятным причинам обычный график был поломан, столовая переполнена, и заключенные жались в узких дверях, дожидаясь своей очереди. Надзиратели нервно прохаживались по коридору и сквозь зубы ругали начальника тюрьмы, который обожал всевозможные эксперименты, а сейчас распорядился втиснуть в столовую заключенных сразу из трех блоков. Несколько раз надзиратели грозили дубинками чрезмерно развеселившимся, но было совершенно очевидно, что если ропот перерастет в бунт, то усмирить его удастся только особыми мерами с применением дополнительных сил.
У самых дверей стоял Джонни-Могильщик. Длинноволосый гигант невольно притягивал к себе взгляды. На фоне других зэков он выглядел Атлантом, шагнувшим из морской пучины на берег и по странному недоразумению оказавшимся среди людей. Джонни с интересом заглядывал в столовую. Он с благоговением втягивал в себя чудесный запах свежих пряников — весь вид его говорил о том, что даже на вершине Олимпа невозможно ощутить подобный аромат. Варяг стоял немного в стороне и, посмеиваясь, наблюдал за своим бывшим сокамерником. Конечно же, он не забыл, что этот здоровяк пытался его убить, но тем не менее испытывал необъяснимую симпатию к Джонни, сейчас напоминавшему большого ребенка.
Из столовой вышел надзиратель, оттеснил концом дубинки нависшего над порогом Джонни и крикнул заключенным, выходившим из столовой:
— Быстрее, ребята! Пошевеливайтесь!
Зэки неторопливо и тяжело, как будто отведали не светлого рождественского блюда, а проглотили многопудовые камни, перешагивали через порог. Обед, как и обещал начальник тюрьмы, был в самом деле очень сытный, и единственным желанием заключенных было добраться до своей камеры и задрать живот кверху. Последними выходили три вертких мулата. В тюрьму эта троица попала за разбой в латинских кварталах — они составляли ближайшее окружение Стива, и многие поговаривали о том, что ребята служат ему не только кулаками…
